Книга Семья для Бобби - Диана Уитни

Молли смяла салфетку и вытерла повлажневшие глаза.

— Это самая романтическая история, которую я когда-либо слышала.

По счастью, эти слова не требовали ответа. Чесса все еще не могла выговорить ни слова. Только когда боль в ее груди стала непереносимой, она осознала, что забыла о дыхании. Воздух вырвался из ее легких с шумом, который Молли приняла за намек удалиться и оставить их наедине. Неловко высвободив свой большой живот, она поднялась, бормоча что-то о необходимости проверить, что делают дети.

Когда Молли отошла, Ник не сделал даже попытки убрать руку с плеча Чессы.

— Ты выглядишь очаровательно.

Сейчас она была страшна как черт, и прекрасно знала это. После того как во время матча она вопила вместе с болельщиками, тот минимум макияжа, который она нанесла сегодня, стерся, а волосы прилипли к коже наподобие мокрых водорослей.

— Ни к чему не обязывающий разговор уже не требуется. Публика удалилась.

Уголки его рта задрожали от еле сдерживаемого смеха.

— Публика нас прямо-таки окружает.

Не имея возможности высказать ему все, что думает, под прицелом десятка любопытных глаз, Чесса пожала плечами.

— Это не считается.

— В самом деле?

— Конечно. — Настроившись не отводить от него глаз до тех пор, пока он не признает свое поражение, она ощутила странное разочарование, когда он наконец отвел взгляд с выражением боли и непонятной печали. — Надеюсь, ты понимаешь, что вся та галиматья, которую ты нес, будет завтра известна всему городу?

— Я рассчитывал на это.

— Зачем?!

— Потому что такова человеческая натура. Люди выдумают все что угодно о тебе и Бобби, о нашем прошлом, если не дать им пищи для сплетен. Я не хочу, чтобы они думали о тебе как о пропащей женщине или считали Бобби плодом случайной связи.

Глубоко вздохнув. Ник взял ее за руку, не поднимая глаз.

— То, что произошло в ту ночь после танцев, — целиком моя вина. Я был пьян и глуп. Я думал только о себе и подверг опасности будущее юной девушки ради своего собственного удовольствия. Ты достаточно пострадала из-за моего эгоизма.

Теперь настала очередь Чессы отвернуться. Казалось, вся кровь отлила от ее лица. Комната вращалась, дыхание вырывалось странными всхлипами. Ей хотелось стереть это выражение боли с его лица, убедить, что он не сделал ничего плохого. По крайней мере, ей.

— Ник, пожалуйста. Это было так давно.

— Чесса… — Она взглянула на него, слабея от отчаяния, плескавшегося в его глазах. — Скажи, я… не был груб с тобой?

Его слова резанули ей слух.

— Груб? — Секунду она ничего не понимала. Когда до нее дошло, что он имеет в виду, у нее чуть не разорвалось сердце. — Нет, Ник, меня никто не заставлял делать то, чего бы мне не хотелось.

Это была чистая правда. Она не могла позволить ему казнить себя. Чесса решила сказать всю правду, пока не струсила, чего бы это ни стоило.

— Ник, той ночью…

— Я знаю. Я все помню.

— Правда?

— Да, каждое мгновение. — Тень сомнения в его глазах выдала его неуверенность. — Ну, или почти каждое. Часть того вечера немного расплывается. — Мальчишеская полуулыбка тронула Чессу до глубины души. — Это одна из причин, по которой я больше никогда не пью.

Чесса уже заметила, что Ник заказал себе содовую, хотя большинство мужчин прикладывались к стаканам с пивом. Раньше она не обращала на это особого внимания.

— Ну и сколько ты помнишь из той ночи?

— Танцы почти закончились, и девушки выходили к стоянке. Все были одеты в короткие юбки и носочки, прически были в стиле пятидесятых. Я был тогда со своими друзьями, ты была со своими, — Рассеянный взгляд остановился на ней изучающе. Чесса не могла ничего выговорить. — Полагаю, никто из нас не ожидал, что тот вечер так закончится.

Чувство отчаяния кольнуло Чессу, частично благодаря горько-сладким воспоминаниям, частично от того, насколько точным было описание Ника. Бал танцев из пятидесятых был традиционным в их школе, и Чесса, конечно, была там. Этот бал был лучшим в ее жизни, и она хотела, чтобы он не кончался. Чесса мечтала о лунном свете. О романтических признаниях. О страсти и нежности. Она мечтала о любви. Бобби был зачат той ночью, как и предполагал Ник. Однако в деталях, которые Ник сложил вместе, была одна неточность. Огромная, как Эверест.

Она затрясла головой и застонала. «Это не так. Все оказалось обманом. Ложь громоздится на ложь, и как же мне спасти нас от нее?»

— Чесса, пожалуйста. — Мужская рука нежно скользнула по подбородку, заставляя открыть глаза. — Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое. То, что я нашел тебя, нашел своего сына, — это самое прекрасное, что случилось со мной. Я никогда не понимал, как много потерял, как я был одинок. Я не знаю, как смогу отплатить вам за то счастье, которое вы мне дали. — Ник помолчал, нежно поглаживая ей щеку. — Иногда ложь необходима, чтобы защитить правду.

Чесса, как ужаленная, дернулась и посмотрела в глаза Нику. Человеку, который рисковал своей репутацией, чтобы защитить ее, который пережил столько радости, встретившись с ребенком, отчаянно нуждавшимся в отце. «Иногда ложь необходима, чтобы защитить правду».

Слова сорвались с языка прежде, чем она осознала решение, принятое ее сердцем.

— Да, — прошептала она, — иногда необходима.

Распахнув дверь. Ник прокрался в дом и огляделся.

— Все спокойно, — прошептал он.

Бобби взлетел по ступенькам, держа в руках коробку из-под пиццы. Протиснувшись под рукой отца, он вошел в пустую комнату и быстро проскочил на кухню. Ник последовал за ним, бесшумно прикрыв дверь, и прошел на цыпочках в гостиную. Там тоже было пусто, не считая кошки, сидевшей на столике. Почувствовав, что происходит что-то интересное, она спрыгнула на пол и двинулась на кухню, желая изучить происходящее.

Тем временем Ник остановился у открытой двери, ведущей в подвал, и прислушался. Внизу горел свет, оттуда раздавались тихие звуки.

— Мама в подвале, — прошептал он, — все спокойно.

Бобби хихикнул и полез в коробку из-под пиццы.

— Это будет классно. Мама будет поражена!

Ухмыльнувшись, Ник двинулся к шкафчикам.

Выдвигая ящики, он изучал их содержимое. В первом лежали батарейки, фонарик, счета на оплату и пара запасных пружин для мышеловки. Во втором лежали аккуратно сложенные полотенца и кухонные прихватки. В третьем ящике хранились ножи, вилки и прочие приборы.

— Как насчет этого?

Бобби подскочил и оценил предложение:

— Нет, слишком много острых предметов. Она может пораниться.

— Так. — Ник закрыл ящики и повернулся к полкам, на которых стояли крупы и другие припасы. — Нет, не годится.