Книга Древние чары и Синдбад - Шахразада

– Уважаемая, отчего ты сомневаешься в успешности этого союза?

«Какое счастье, что я сомневаюсь совсем в другом!» – подумала Маймуна.

– О достойнейший. – Маймуна чуть склонила голову. – Я ни единого мига не сомневаюсь в успешности сего союза. Более того, я думаю, что лучшей партии для нашей дочери не сыскать. И дело вовсе не в том, что твой уважаемый сын выученик моего батюшки. Хотя это только хорошо говорит о нем. Дело и в том, что твой сын – дитя колдовского народа. Не мне упоминать сейчас, сколь нечасто могут девушки из колдовских семей встретить юношей, отягощенных той же тайной рождения…

Бохрам часто-часто закивал. О да, он знал, что девушки колдовского рода – явление куда более редкое, чем снег в знойной пустыне. Более того, именно из-за этого он и переступил порог дома «отступника», каким считал Дахнаша только за то, что тот решился жить среди людей и служить им своими удивительными умениями.

– Замечу, почтенный, что на моем лице ты прочитал не сомнение, а скорее удивление. И еще отчасти печаль – ибо если дочь сватают, значит, ее мать уже стара и годится лишь в поварихи или прачки…

О, каким светом полыхнули глаза Дахнаша! Он-то знал, как молода и сильна на самом деле его жена. Знал, что в словах Маймуны сейчас куда больше яда, чем это может услышать любой, будь он хоть трижды маг!

– Прекраснейшая! Позволь не согласиться с тобой! Ибо ты столь же юна, сколь и прекрасна! Позволю заметить, что ты выглядишь сестрой своей дочери, пусть и старшей… Но сестрой, если не сверстницей…

– Не следует льстить мне, добрый гость, – Маймуна улыбалась, но ни грана доброты не было в этой улыбке. – Я лишь объяснила, какие мысли меня сейчас тревожат. Скажи мне, юноша, ты и в самом деле горишь желанием жениться на нашей дочери?

Похоже, ответ на этот вопрос почтенные гости не репетировали, так как юноша откровенно замялся.

«Да, мальчик, врать ты еще только учишься и знаешь, что получается это у тебя… скверновато…»

Маймуна улыбалась, наблюдая за безмолвными муками юного гостя. Тот же сначала покраснел, потом побледнел, потом пошел пятнами, потом глубоко вздохнул и наконец проговорил:

– Я мечтаю об этом. Ибо она есть мечта моей жизни… Ибо горю дыханием… нет, желанием, соединить судьбу с судьбой этой прекрасной внучки…

Теперь пошел пятнами его отец – достойный Бохрам. Однако старший быстрее справился с собой, вновь окунувшись в облик тучного, но богатого негоцианта и заботливого отца. Он положил руку на плечо сына, и тот замолчал.

– Мальчик волнуется, уважаемая. Полагаю, ты можешь понять его чувства.

– Конечно, почтеннейший. Я понимаю его чувства и уважаю их – войти в дом невесты всегда столь волнительно для жениха…

Теперь часто кивал Джидрис, радуясь подсказке, которую заботливо предложила мудрая Маймуна.

– Воистину, прекраснейшая, ты более чем права – мое волнение так велико, что я даже слов найти не могу.

– Увы, мой мальчик. Я вынуждена тебя разочаровать. Амаль появится лишь на закате – она с подругой отправилась на ярмарку. Так что тебе придется набраться терпения и дождаться завтрашнего дня. А вот завтра, едва наступит полдень, войди вновь в наш дом – и попытайся покорить сердце своей избранницы.

– Да будет так, мудрейшая из джинний, – юному Джидрису удалось склониться удивительно низко. В глазах его читалось нешуточное облегчение.

Маймуне на миг даже стало жалко мальчика. Но лишь на миг. Ибо она прекрасно знала, что ей скажет дочь, когда узнает о визите «жениха». Предчувствовала она и неприятный разговор с мужем, но тут она хотя бы знала, что ответить.

«Казнь не отменена, малыш, – подумала Маймуна. – Она лишь отложена!»

Стократно кланяясь и заверяя в неизменности чувств, гости покинули дом Дахнаша.

– Жена, что это было? Почему ты выгнала уважаемых людей? Отчего не пригласила их дождаться у нас возвращения Амали? Отчего не потчевала со всей возможной сердечностью?

– Любимый, что с тобой? Это же не кади и не глава городской стражи! Это такие же дети колдовского народа, как мы с тобой! Почему я должна их потчевать, если им может быть неприятен вкус человеческой пищи? Отчего я должна приглашать их дожидаться нашей дочери и коротать досуг в неспешной беседе за обильным столом? Они, быть может, уже потеряли свой человеческий облик и для них завтрашнее утро настанет через миг…

(Тут Маймуна оказалась необыкновенно, сказочно права. Ибо почтенные гости, ступив за порог и увидев лишь пустую улицу, тотчас же растворились в тени старого карагача и растаяли среди листвы – дожидаться восхода солнца детям колдовского народа более по вкусу где-нибудь в теплых странах. Например, в жерле вечно живого Везувия…)

– А вот нас с тобой, о мой муж и повелитель, ждет пренеприятнейшее объяснение с дочерью. Я даже знаю слова, с которыми она набросится на тебя. Более того, я готова спорить на тысячу полновесных динаров и уверена, что спор сей выиграю…

– Спорить?… Набросится?… Но почему?

– Посмотрим, Дахнаш. Дождемся дочери… Непонятная Дахнашу уверенность горела в глазах прекрасной джиннии. И ифриту показалось, что куда лучше не спорить сейчас с женой, а и в самом деле дождаться прихода дочери.

«Вот когда девочка побеседует с юным Джидрисом, вот когда поймет всю мудрость этого союза… О моя прекрасная, вот тогда я тебе и укажу на то, сколь неразумна бывает женская уверенность по сравнению с мужской мудростью…»

Увы, Дахнаш еще не почувствовал, что и сам он уже почти перестал быть ифритом – да, он оставался им по рождению… Но разумом-то давно уже превратился в самого обычного человека! Заботливого мужа, любящего отца – главу семьи, несколько свысока взирающего на «своих девочек»…

Садилось солнце, остывали камни двора, у окна расположилась с иглой Маймуна, уверенная в своей правоте. Тишина, такая, какой бывает она в вечно шумном городе, ненадолго окутала уютный дом Амали.

Когда же на небе показалась первая звезда, калитка наконец открылась.

– Нет, моя прекрасная, сегодня я сюда не войду, – услышала джинния голос юного Синдбада. – Вот завтра, когда сядет солнце, я приду, дабы просить у твоих уважаемых родителей позволения назвать тебя своей женой. Сейчас же простимся…

– Хорошо, любимый… Завтра на закате… Маймуна выглянула. Ее взору предстало прекраснейшее из зрелищ, какое лишь может себе представить мать взрослой девушки: пара застыла в объятиях, не в силах разомкнуть рук.

«Вот и ответ, о мой муж и повелитель… Кажется, я знаю, что тебе завтра скажет твоя дочь!..»

Маймуна вновь опустила глаза к шитью – отчего-то она пристрастилась к вышиванию. Мельчайший бисер в ее руках превращался в изумительной красоты картины.

– Какие чудесные платьица я смогу дарить своей внучке… – прошептала Маймуна, улыбаясь своим мыслям.

Свиток девятый