Книга Крушение лабиринта - Ярослав Астахов

– Здесь можно только бывать, – отвечает летучий бог. – Краса высот несравненна, но она не отделима от холода. И чем высота блистательнее, тем ледяное ее дыханье более сказывается. Все расширяются горизонты, и облака остались внизу, и, наконец, вот она – кристальная конечная ясность, которой так алчет ум! Но здесь-то и обнаруживается, что сердце просит еще тепла. А непосредственно около самых высоких пиков не достает уже даже и просто воздуха для дыхания. Приходится возвращаться.

– Мы почитаем высоты прекраснейшими местами, – завершает тираду Селий, – но обосновываемся, как правило, на склонах Неприступного плоскогорья или где-нибудь в недоступных бухтах… Люди, которые поклоняются нам, – они верят, что боги обитают на уступах Престола. Что же, душой мы здесь…

Летучий ненадолго мрачнеет, но затем его лицо просветляется. И, более того, Тессий видит: в глаза его собеседника возвращается, почти, прежний блеск.

– Но существуют и исключения! Знаешь, где мы сейчас? Я припомнил, – и Селий ведет рукою, – ведь это все владенья Элейны. Носительницы, быть может, наиболее своенравного из Искусств! Она-то не противоречит себе…

– Мне кажется, – прерывает внезапно Тессий, приподнимая руку, – журчит родник! Звонкий… Почему же я сейчас только его услышал? Как раньше он укрывался от моего слуха, этот ручей… или, лучше сказать, поток?

И Тессий озирается вокруг с изумлением и даже некоторой тревогой.

Терраса, на которой они стоят, широка. И даже можно сказать, что она представляет собой небольшое плато. Между камнями скопилось довольно-таки значительное количество воды. И там и здесь можно видеть отблескивающую поверхность, подрагивающую под ветром. Наверное, сюда сбегают ручьи, когда на более высоких уступах солнечные лучи плавят снег.

Мгновения назад это были лужи, разбросанные повсюду, и даже маленькие озера, никак меж собой не связанные проливами.

Теперь же перед глазами Тессия бежит журчащий поток, неизвестно откуда взявшийся!

И делается он все мощней и шире… и скорость его течения увеличивается!

Поток становится бурным.

Его поверхность делается бугристой, словно у горной речки. Местами вздутия струй, обегающих крутой камень, напоминают очертания напрягшихся мышц. Растущие клинья пены указывают зарождающиеся стремнины… Вода неудержимо летит по новорожденному руслу и рокот ее становится оглушителен. К нему примешиваются постукиванья камней, стронутых со своих мест!

Но самое удивительное не это. Вдруг Тессий видит: бешеное течение замыкается, очерчивая среди пространства уступа, забитого валунами, неправильной формы круг!

Невероятная река-кольцо мчится перед взором богов!

Они стоят в ее центре. Друзья в середине острова, несколько минут назад как возникшего. Брызги струй, дробящихся о встречные камни, падают непрерывным на них дождем! Шальная влага не оставляет следа на белых плащах богов – таково колдовское свойство этой материи – но быстрые прохладные струйки текут по их лицу и рукам, словно в ливень…

Вдруг шум бегущей воды смолкает. В единый миг.

И оглушает наступившая тишина.

Белое кольцо окружает теперь друзей. И оно недвижно, и ослепительно сверкает оно на солнце.

Возможно ль верить глазам? Это – лед, непостижимым вдруг образом оковавший поток – в движении. Слепящий материал повторяет, во всех подробностях, каждую вот только что живую струю. Чего не находит глаз, обманываемый причудами сей роскошно-случайной формы! Легкие кони, стоящие на дыбах среди перелива трав… причудливые спиральные раковины… еще какие-то очертания, ни на что не похожие, но, кажется, вот-вот готовые открыть уму свой секрет…

Взор Тессия, изумленного до предела, обращен к Селию. Но даже и его друг выглядит не на много менее потрясенным, хотя, наверное, ему случалось уже видеть нечто подобное.

– Такой танец, – произносит летучий бог, – такую мощь проявления этого Искусства я, кажется, не припомню!

Иголки тонкого инея рождаются на камнях, что вокруг, и на листьях трав. И медленные клубы тумана ползут от ледяной ленты, подобно дыму от залитого водой костра. И стелются по земле, и растекаются во все стороны.

Однако не надо всем пространством ледового кольца туман расходится произвольно. Какое-то особенное его движение происходит над местом, где наиболее крут изгиб остановившегося потока. Там начинает неспешное круженье туманный смерч.

И он становится все быстрей, этот вихрь. И постепенно он втягивает в себя всю остальную белую мглу – он уплотняется и растет.

И вот это уже высокий султан ледяного пара. Он стронулся со своего места и он плывет над поверхностью белой ленты. И где пролег его путь – слепящее сияние исчезает. Сей удивительный вихрь постепенно обходит круг и не остается за ним уже ни льда, ни воды.

Чем ближе он подходит к началу своего пути, тем больше напоминает фигурку в белом плаще, летящую в легком беге!

Вот можно уже различить изящную женскую голову над хрупкими плечами, развернутыми назад. И руки, чуть на отлете, их положение чем-то напоминает, как ласточка держит крылья. И узкие стремительные ступни мелькают в дымке под развевающейся полой…

Она почти что прозрачна, женщина, ткущаяся из тумана. И призрачен ее бег – над землей, по-над исчезающей полосою льда, в истаивающем холодном блеске.

Но вот по мере того, как исчезает ледяной облак, стремительная эта фигурка обретает все более очевидную телесность, посюсторонность. Все меньше напоминает призрак. И вот она уже не бежит по воздуху. Она ступает легко и быстро по острым граням камней. Ни разу не взглянув под ноги. Тем не менее – беспроигрышно угадывая опору.

Она красавица. Большие широко расставленные зеленые глаза смотрят, не отрываясь, на изумленных гостей. И улыбается она им… даже нет – смеется переливчатым тихим горловым смехом!

Она стремительно становится ближе. И, замедляя бег, она раскинула руки. Приобнимает за плечи сразу и Тессия, и Селия – и остановилась, замерла между ними.

Затем отскакивает назад и присаживается на плоский камень, скрестивши тонкие щиколотки. И взглядывает на друзей теперь снизу вверх, немного проказливо.

А у нее совсем сухая ладонь. И теплые, почти горячие пальцы. А я почему-то думал, что ее прикосновение будет чувствоваться, как ледяное и влажное.

– Кто-то произнес мое имя, – звучит мелодичный голос. – И сразу мне захотелось безудержно танцевать для гостей! Ну и… как?

Летучий бог разводит руками в порыве искреннего восторга. Друзьям не надо ничего говорить – все говорят их глаза, сияющие.

– А как там у вас в Долине? Что нового?

– Как видишь, – улыбается Селий, – родился новый бог!