Книга Четвертый хранитель - Роберт Святополк-Мирский

— Не говори глупостей! — строго осекла ее Ксюша. — Татарка сама по себе. Она была бедная, и он ее приютил. Ключницей она у него служит, понятно?! Он жену свою покойную, Настасью Федоровну, знаешь, как любил! Теперь двое деток остались, близнецы-сиротки, он сам их воспитывает. Ну не совсем сам, — там есть и бабушка его, и лив Генрих, в общем, помощников хватает…

Они вышли из церкви на паперть и вдруг Даша дико завизжала и хотела броситься обратно, но Ксюша ее остановила схватив в объятия.

— Ты чего?

— Волк! — Прошептала девочка в ужасе, а Тимоха застыл, как парализованный.

Ксюша обернулась.

Оставив на снегу глубокие следы от самой опушки леса, прямо в воротах посада в пяти шагах от детей, действительно стоял огромный серый лесной волк и поводя носом, обнюхивал воздух.

— Ты зачем это пришел? — С укором спросила его Ксюша. — Я же тебе велела днем не появляться. А ну обратно в лес, быстро! — приказала она так, будто разговаривала с домашним псом.

Волк потупил голову, виновато завилял хвостом, повернулся и засеменил обратно в лес.

— Он что, ручной? — спросил, слегка стуча зубами, Тимоха.

— Ну почему, дикий, лесной.

— А… как же… Почему?..

— Да просто, я с детства со зверями разговаривать умею.

— Ты понимаешь звериный язык? — прошептала, вытаращив глаза, Даша.

— Нет, — улыбнулась Ксюша. — Это они мой понимают.

— Ну и ну! — вытер пот со лба Тимоха. — У вас тут, что ни человек, то диво какое-то. Неужто, все такие?

— Ага, — гордо сказала Ксюша. — Все! Иначе как ты думаешь — разве мы бы тут выжили?

Пока в поселениях Медведевки царила предпраздничная суета (женщины стряпали, мужчины в предвкушении завтрашнего празднества, готовили напитки: мед, брагу, пиво), в самом хозяйском доме царили спокойствие и тишина.

Со времени рождения маленького Ивана, которому нынче исполнилось два года, Анница перестала заниматься приготовлением еды и уборкой дома, а лишь следила за порядком, потому что, преодолев легкое сопротивление супруга, уговорила его поручить эти дела молодым девушкам, дочерям самых близких, живущих в посаде людей. Вера Коровина и Соня Неверова, которым уже исполнилось по восемнадцать, следили за чистотой в хозяйском доме, а Зинаида Ефремова служила хозяевам главной поварихой и с помощью нескольких несовершеннолетних поварят превосходно готовила. А готовить было из чего — в медведевских погребах хранилось множество запасов с лета, а зверолов и охотник Яков Зубин по-прежнему ежедневно снабжал хозяев свежей дичиной.

Таким образом, Анница теперь могла посвящать себя воспитанию ребенка, что она и делала. Открыв большую старинную книгу, она показывала сидящему на ее коленях сыну, большие цветные греческие буквы с которых начиналась каждая глава и замечательные иллюстрации с похождениями хитроумного Одиссея.

Василий Медведев зажег свечи — стало темнеть, наступал вечер сочельника.

Он смотрел на жену, которая держала на коленях его сына, с необыкновенным умилением.

Как все странно и удивительно… Давным-давно, целых шесть лет назад, когда я сидел далеко отсюда в маленькой комнатке Горвальского замка и с трудом разбирая старинные греческие слова, которым научил меня когда-то на донской засечной полосе грек Микис, следил за приключениями славного и мудрого Одиссея, мне вдруг почудилось, что я вижу будущее, и в этом будущем красивая молодая женщина держала на руках ребенка, листая эту книгу точно так, как сейчас сидят Анница и Иван. Возможно ли, чтобы человек узрел грядущее? Нет, наверно только избранным это дано. Вот, например, покойный Иона мог. Что же он такое увидел в будущем, что позвал меня перед смертью и дал мне этот ключик, а я вот уже три года не могу выполнить его последней воли — то война, то несчастья, то радость — вот сын… И так все откладывается со дня на день, с недели на неделю… Нет, сразу после Рождества поеду в эту Савватьеву пустынь непременно… Как, однако, причудливо складывается судьба… Замок, в котором я впервые читал эту замечательную книгу, снесен с лица земли по королевскому указу, как жилище изменника и преступника, а бедный князь Федор Бельский, который мне ее подарил, живет теперь изгнанником где-то в Московском княжестве, далеко отсюда и все пишет и пишет письма Великому князю, чтобы тот помог вернуть ему его жену, с которой он не провел ни одной ночи… Великий князь, в свою очередь, все пишет королю Казимиру, а король Казимир все отвечает, что Анна, княжна Кобринская, а ныне княгиня Бельская, вовсе не желает ехать к своему супругу, да и супруг ли он ей, если брак так и не реализовался по вине позорного бегства изменника князя? И еще король пишет, что хлопочет перед кардиналом, чтобы аннулировать этот брак, который лишь бросает тень на доброе имя князей Кобринских, и особенно на ни в чем не повинную девушку, которая заслуживает лучшей участи, чем быть девственной супругой изменника и нищего беглеца… Впрочем, король не знает, что Федор Бельский здесь совсем не бедствует. Великий князь Московский дал ему в кормление Мореву, да еще с десяток волостей, и он даже проявил себя, как хороший воевода, когда с Великим князем в поход какой-то в прошлом году ходил, на Казань что ли… Да, все изменилось за эти годы…К худшему ли, к лучшему…Да нет, несомненно, к лучшему! Ведь если вспомнить конский хвост, свисающий с ворот, а вокруг ни забора, ни дома, одни полуобгоревшие развалины, и посмотреть на то, что находится сейчас на этом месте… И все это с помощью моих людей… Впрочем, какие же они мои? Первыми-то были люди Антипа, которые теперь поди забыли, чем в лесу промышляли…Сейчас только раз в год ездят туда, в бывший разбойничий лагерь на Черном болоте, могилки поправить, как Антип просил… Антип Русинов… Неужели Иона подписавшийся именем Филимон Русинов, — его отец? Я же спросил у Антипа отчество, и он ответил — Филимонович. Но как монах, святой человек, провидец может быть отцом разбойника? Нет, здесь, что-то не то… Решено, после Рождества еду…

— Кого ты пригласил на праздничный ужин, милый? — улыбаясь, спросила Анница.

— Всех, — ответил Василий. — Ты же знаешь.

— И Зайцевых?

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— Они симпатичные люди… Я подумала, а вдруг ты забудешь.

— Нет, что ты, как можно! Кроме того, мне кажется, у нас назревает очередная свадьба.

— Неужели?

— Петруша-то Картымазов зачастил к Зайцевым, а там у них Настенька семнадцатилетняя.

— Как это дивно — в семье Картымазовых снова появится Настенька, — Анница перекрестилась. — Бедная моя золовка, подружка, мир праху твоему! Да что это я о печальном, праздник ведь… Иванушка засыпает, пойду, уложу его и распоряжусь, чтобы ужин подавали, будем ждать первой звезды.

Медведев улыбнулся, глядя, как Анница с уснувшим на руках ребенком выходит из горницы.

Зайцев… Подумать только, тот самый Зайцев, из-за которого мы с Филиппом и Федором Лукичом едва не рассорились. Впрочем, Зайцев тут не при чем, он же долг свой выполнял и сам от руки Филиппа чуть не погиб, а потом подружились они с Картымазовым, вместе воевали, государя с его братьями мирили и вот Великий князь за это дал Зайцеву землю рядом с Картымазовым, да и Картымазову, как обещал, вдовое земли добавил, так что теперь выходит Медведевка — самое маленькое имение среди всех соседей. Маленькое совсем, едва на кормление хватает, а ведь это при условии, что податей никаких не платим… Как это там в грамоте Великокняжеской написано: льготная, заповедная и несудимая. Льготная — это значит — пять лет дани в казну не возить, а пять лет как раз в апреле-то и кончатся…Вот провинюсь чем перед великим князем и не продлит он мне льготу, что тогда делать будем? Голодать… А может, он про меня и вовсе забыл, вон уже второй год никакой весточки нет… Ладно, авось, как-нибудь… Неужто, и вправду, женится Петр Картымазов на Настеньке Зайцевой. Это какая по счету свадьба на Угре будет?.. Так… Филипп с Настенькой — раз, потом мы с Анницей — два, потом Ивашка Неверов с Любашей Маниной — три, брат его Гаврилка на Дуняше Ефремовой женился годом позже… Ага, вот еще кузнец Афанасий Кнут взял в жены Феодосию Копну, дочь кожевника. Ну кажется и все, если не считать, что Алеша Кудрин, который по-прежнему выгладит как юноша-подросток, хотя ему уже двадцать один стукнуло, стал усердно ухаживать за Верой Коровиной, а Яков Зверолов, старый холостяк, все на Ксению Кудрину поглядывает… Ну, что ж, жизнь есть жизнь, люди женятся, рожают детей… Бедный Филипп!. Странно все это, кажется, будто рок какой-то висит над семьей Бартеневых: Алексей Бартенев — вдовец, двух детей один растил, а теперь вот Филипп точно так же. Но ведь у Алексея Бартенева с воспитанием детей своих очень хорошо получилось, может и у Филиппа тоже получится. Ну там есть кому помогать, Анница бабушку свою, которая ее всему домашнему хозяйству научила, от нас туда переправила, лив Генрих Второй пению их учит, да еще и татарочка эта, Чулпан, тоже помогает…