Книга Хроники ведьм. Песнь колдуньи - Мирей Кальмель

— Так сильно, что выйдете за меня замуж? — внезапно решился барон, с надеждой и благодарностью глядя в заблестевшие глаза Сидонии.

— С радостью, потому что мое сердце принадлежит вам.

— Церемония состоится, как только вы вернетесь, — пообещал Жак, успокоенным этим добрым предзнаменованием.

— Я вернусь очень скоро, — пообещала Сидония. Барон отошел от кареты и махнул кучеру рукой, которая все еще хранила аромат духов его дамы. Кортеж, распространяя вокруг себя острый запах конского пота, тронулся. Барон и Сидония смотрели друг на друга, пока карета не миновала потерну[3]и Жак остался один в опустевшем дворе.

— Ваш обед остывает, мессир, — сказала барону Жерсанда, видя, что он не торопится вернуться в замок и солнце припекает его макушку с редеющими волосами.

Баром поднялся по лестнице, ведущей к входной двери, и остановился рядом с управительницей.

— Идемте со мной, Жерсанда, нам нужно поговорить. Покончив с обедом, к которому он едва прикоснулся, барон с озабоченным выражением лица повернулся к управительнице, все это время стоявшей у двери:

— Я только что предложил Сидонии стать моей супругой, и она согласилась.

— Это замечательно! — радостно отозвалась Жерсанда.

— Разумеется это замечательно. Но я не хочу ждать, пока будет готова резиденция Бати. Пройдет месяц, прежде чем мы сможем переселиться туда, и четыре или пять месяцев — прежде чем сможем принять в Бати гостей. Нет! Пускай это против обычаев, пускай такая спешка помешает собрать всех моих вассалов, я не изменю решения. Я и так слишком долго его откладывал. Вассалы поздравят нас позже.

— Что же вы предлагаете? — спросила Жерсанда.

— Я хочу устроить Сидонии сюрприз. Вы сможете все организовать к ее возвращению?

У Жерсанды сжалось сердце. Дело обстояло еще хуже, чем она предполагала.

— То есть за неделю? Святой Господь! Мессир, это невозможно.

— А к концу месяца? Король чувствует себя все хуже, а мне дорого его благословение.

Жерсанда вздохнула. Этот последний аргумент показался ей неуместным, неразумным, чуть ли не капризом, однако Жак де Сассенаж был ее господином, поэтому она знала, что вынуждена будет подчиниться. Поэтому сейчас нужно было выторговать себе как можно больше драгоценного времени.

— Замок невелик, но время года позволяет устроить празднество на открытом воздухе. Ваших гостей разместим в палатках, столы поставим под кроной большого дуба; стала перечислятъ она, загибая пухлые пальцы.

— И ристалище для турнира. Эймар де Гроле заверил меня, что Ангерран прекрасно справляется с обязанностями оруженосца. Пора посвятить его в рыцари. Я мог 6ы провести церемонию посвящения после бракосочетания, чтобы он тоже смог участвовать в турнире. Что вы об этом думаете?

— Он заслуживает такой чести, — согласилась Жерсанда. Ангерран вырос у нее на глазах, в стенах этого замка.

После смерти супруга, оставившего ее без средства существованию, Сидония с детьми и Мартой, которая уже в те времена была ее горничной, поселилась в замке Сассенаж, великодушно предоставленном в их распоряжение бароном Жаком и Жанной де Коммье. Альгонда, Матье и Ангерран были неразлучны, пока последнего не отдали в обучение к барону Эймару де Гроле в Брессье.

— Значит, я могу на вас положиться, славная моя Жерсанда…

— Я не могу обещать, что все будет идеально.

— Никто от вас этого и не требует.

— Если так, то, с Божьей помощью, все получится; а уж я постараюсь изо всех сил.

На лице барона появилась улыбка удовлетворения.

— Теперь я могу рассказать вам о другом деле. Хотя у меня промелькнула мысль, что вы можете воспротивиться, зная нашу родовую легенду.

— Легенды существовали и будут существовать во все времена, мессир. Не думаю, что Мелюзине может не понравиться, что вы женитесь.

— А если мы откроем последний этаж донжона?

— Зачем бы это? — часто замигала от удивления управительница.

— Для Филиппины.

— Вы не считаете, что, если бы roспожа Сидония сочла это уместным, она бы сразу предложила мне это, когда мы говорили о комнате для вашей дочери?

— Это попросту не пришло ей в голову. Вот уже несколько столетий никто из Сассенажей не пытался отремонтировать или хотя бы обновить обстановку в этом замке.

Это была правда: Сассенаж остался единственным замком в округе, сохранившим свой облик неизменным со времен постройки. Возведенный Мелюзиной по образу и подобию замка Лузиньян в Пуату вскоре после их свадьбы с Раймонденом, графом дю Форе, замок Сассенаж стал колыбелью их счастливой жизни. Пятеро их детей родились в его стенах. Никто, даже сам Раймонден, не подозревал, что его супруга на самом деле фея, которая проклятием обречена каждую субботу прятать русалочий хвост, уединившись в своей комнате. В день, когда открылась правда, Мелюзина скрылась в водах Фюрона. Раймонден приказал запечатать двери ее комнаты и завещал потомкам не заходить туда под страхом встречи с дьяволом.

Жак де Сассенаж, скорее из уважения к семейной традиции, чем из страха, соблюдал завет предка. Этот маленький замок притягивал барона своим магическим очарованием, и именно здесь он временами скрывался от своих обязанностей перед вышестоящими и от собственных многочисленных вассалов, именно здесь имел возможность побыть наедине с близкими. И в ближайшее время, Жак это чувствовал, Филиппине тоже понадобится магия этого замка…

— У вас есть другие предложения? Неужели вы придумали, где нам поселить мою дочь?

— Уж лучше я отдам ей свою комнату, но не соглашусь с тем, что вы предлагаете.

Барон покачал головой.

— А если я скажу вам, что Сидония виделась с Мелюзиной и они прекрасно поняли друг друга, вы все равно будете возражать?

— Я скажу, что это предзнаменование, к которому не стоят относиться легкомысленно.

Их взгляды встретились.

— У кого хранятся ключи от комнат на последнем этаже? — спросил барон.

Жерсанда отлепила от связки ключей на цепочке, висящей на поясе, резной ключик и положила его на стол. Потом встала — отстраненная, но покорная.

— Я сделаю, как вы велите.

Барон со вздохом подтолкнул ключ к ней.

— Пусть будет у вас. Я поеду в Ля Рошетт повидаться с мэтром Дрё, мне нужен его совет. У Филиппины должно быть все, что необходимо для комфортной жизни. Если мы не найдем другого решения, печать будет сломана. Прошло столько времени, и уже никто не сможет сказать, что есть правда, а что — просто сказка.