Книга Опасный рейс - Крис Риддел

Клоуны приподняли свои зеленые котелки, но улыбка мистера Таймс-Ромэна была тонкой, как бумага, когда он провожал глазами миссис Флад, увлекающую Корби за собой в каюту. Изнутри каюты до него донеслись не сдерживаемые более раскаты смеха.

Лицо мистера Таймс-Ромэна исказилось.

— Никто не смеется над Братством Клоунов, — прорычал он, — и это никому не сойдет с рук!

Граммофон завели вновь, и теплый вечерний воздух над носовой палубой в который уже раз наполнили звуки «Элегии Ромашки» в исполнении баронессы Оттолайн Ффард. Стоящее рядом крайне необычное существо, в зеленом парике, очень длинной юбке и с трезубцем в одной руке, протянуло свободную руку и подняло иголку с пластинки. Как только музыка прекратилась, сборище страннейших танцоров замерло на месте.

Толстячок, одетый в огромную картонную ракушку, покачнулся, пытаясь устоять на одной ноге.

— Ты шевельнулся! — сказал лейтенант Жон-Жолион Сластворт-Хруст, указывая своим трезубцем.

Мистер Гарамонд, который, как подразумевалось, был наряжен в костюм плюющегося труборога., глянул на лейтенанта и поплелся в сторону кресел.

— Нет, не вы! — сказал Сластворт-Хруст. — Ты!

Артур, неподвижный, как скала, и ужасно симпатичный в белоснежной форме старшего помощника, только пожал плечами.

— Как скажешь, Флотсэм Флорри! — рассмеялся он.

Артур уселся в кресло возле накрытого столика. На нем стояло большое блюдо с горкой бутербродов с сардинами, огромный кувшин кокосового молока, на котором красными буквами было написано «Нептуново пойло», и миска холодного рисового пудинга, в который был воткнут флажок с надписью «Бланманже Флорри».

— Для вас, третий механик, я — сэр, — произнес Жон-Жолион со всем достоинством, на какое только был способен. Поправив замысловатый зеленый парик, он вновь опустил граммофонную иглу на пластинку.

«Милый, милый Альфред, мое сердце разбито…» — несся из скрипучего граммофона голос баронессы Оттолайн Ффард.

«…А мои ноги натерты!» — думала Корби, пытаясь танцевать, что было совсем непросто, особенно учитывая надетый на нее костюм пчелы, который придумала ей мама. Вдобавок в ее сторону все время злобно косились клоуны, переодетые в Лемюэля Гиббонса и четырех плюющихся труборогов.

Музыка снова внезапно оборвалась.

— Вы, вы, вы и вы! — сказал Жон-Жолион, указывая на мистера Гарамонда, Корби, миссис Шляппенглоттер (которая, похоже, нарядилась заварочным чайником) и человека из каюты 21, который, как догадывалась Корби, был одет федруиской Танцующей Свиньей, хотя наверняка сказать было трудно.

Таким образом, оставалась лишь Серена, одетая в ослепительно белое платье, с серебряными молниями в волосах и лентой через плечо, на которой сверкающими буквами было написано: «Душа „Гармонии“».

— Ты выиграла, — мрачно сказал Нептун со своего кресла, изображающего трон. — Полагаю, Нептун и Флотсэм Флорри умилостивлены, но нам лучше еще разок сыграть в «Буйвола слепой русалки», просто для верности…

Корби застонала. Это была худшая вечеринка из тех, где ей доводилось бывать.

Начать с того, что никому не позволялось прикасаться к еде. «Еда — чисто символическая», — нагло заявил Жон-Жолион, хотя это ничего и не меняло, поскольку есть такое все равно никто бы не стал. Еще хуже было то, что играли только в две игры, и обе они были мучительно скучными, а приходилось играть в них снова и снова, чтобы «умилостивить Нептуна», о чем Жон-Жолион время от времени всем напоминал.

Корби была не одинока в своих страданиях — ее братья скучали так же, как и она. Они были переодеты в своих спортивных кумиров. Седрик был Бычарой Мандрэйкому героем палубного крокета. Губерт нарядился Л. П. Смайтом из команды «Старых Горчичников». Эрнест оделся Шулером Эндрюсом, чемпионом настольного хоккея с мячом. А Тоби изображал Тедди Люскомба, который в последнем сезоне обошел всех соперников, первым допрыгав в мешке до финиша.

Серена, похоже, старательно избегала Артура. Мистер Флад, одетый в национальный далькрецианский костюм, с огромным «федруном» на голове, ни на что не реагировал, прислушиваясь к «загадочному стуку» и одновременно подсчитывая что-то у себя на тыльной стороне руки. Было похоже, что одна лишь миссис Флад наслаждается праздником. Она расхаживала в просторной юбке, покачивая гигантским лиссарианским тюрбаном, и поддразнивала клоунов, которые выглядели как никогда смешно в своих нелепых костюмах.

— Буйвол слепой русалки! — провозгласил Жон-Жолион, надевая бумажный пакет на голову мистера Палатино и раскручивая клоуна вокруг оси.

Всем остальным тем временем полагалось стоять на одной ноге. Мистер Палатино, украдкой глянув через дырку в пакете, на цыпочках стал приближаться к Корби, угрожающе бормоча. Корби уже собиралась заорать, когда мистер Палатино, поскользнувшись на упавшем со стола бутерброде с сардинкой, грохнулся на пол, а бутерброд при этом взмыл высоко в воздух.

— Атака с воздуха! — заорал Губерт, подпрыгнув и поймав бутерброд одной рукой.

— Отлично сыграно, сэр, — сказал Седрик.

— А давайте-ка… — начал Эрнест, и остальные братья одобрительно закивали.

— Еду к бою! — заорал Седрик.

Мальчишки принялись хватать бутерброды с сардинами и зачерпывать пригоршнями рисовый пудинг, а Артур завладел кувшином с кокосовым молоком.

— Послушайте! — протестующе закричал Жон-Жолион. — Эта еда…

В этот момент Артур опрокинул кувшин на голову Флотсэм Флорри.

— …чисто символическая! — со смехом докончил он за лейтенанта.

На участников церемонии неожиданного обрушился шквальный огонь из сардин и промасленного хлеба. Чайник и чашка — миссис и мистер Шляппенглоттер, — пытаясь убежать, врезались в федрунскую Танцующую Свинью. Миссис Флад просто согнулась от смеха, когда Братство Клоунов приняло на себя артиллерийский удар рисовым пудингом.

— Никто не смеется над…

Шлеп! Шматок пудинга залепил рот мистера Таймс-Ромэна.

Мистер Флад, похоже, и вовсе не замечал прилипшую к его федрунской шляпе сардинку, лихорадочно высчитывая передаточное отношение зубчатых колес Уибблера. Серена направилась к своей каюте в сопровождении насквозь промокшего Жон-Жолиона.