Книга Самозванка поневоле - Барбара Картленд

— Я сомневаюсь, что кто-нибудь сможет победить вашу королеву! — рассмеялся он. — Ее империя представляет собой вершину власти. Кто же решится бросить ей вызов?

Маркиз тоже рассмеялся.

— Уверяю вас, очень многие хотели бы попытаться.

— Только для того, чтобы оказаться поверженными! — заметил грек. — И пусть будет так на долгие времена!

На подобное восхваление маркиз ответил комплиментом:

— Нам есть чем гордиться в нашей империи, но что может сравниться с великой историей Древней Греции, с легендарным Олимпом?

Алексис Орестос вновь не удержался от смеха.

— Это правда.

Чувствуя, что ей тоже пора включиться в разговор, Урса сказала по-гречески:

— Мой отец любит Грецию и, когда я была маленькая, научил меня говорить на вашем языке.

Алексис Орестос был изумлен.

— Это великолепно! Как свободно вы говорите!

— Это такой замечательный язык, — продолжала Урса, — и я рада, что могу читать труды ваших великих авторов.

Весьма заинтересованный, Алексис Орестос сел рядом с Урсой на диван, и они погрузились в беседу на его родном языке.

Урса была рада, что маркиз не понимает, о чем она говорит.

Она не могла удержаться, чтобы не рассказать Алексису Орестосу о своем посещении Греции и о незабываемом впечатлении, которое произвела на нее эта прекрасная страна.

Пенелопа не могла бы рассказать ничего подобного.

Однако Урса подумала, что, если Алексис Орестос когда-нибудь и упомянет о том, что она была в его стране, маркиз все равно ничего не заподозрит.

Он просто подумает, что Пенелопа поступила разумно, говоря о том, что могла бы рассказать ее сестра Урса.

Потом маркиз повел Алексиса Орестоса в свой кабинет — видимо, чтобы обсудить деловые вопросы.

Оставшись наедине с Амелией, Урса стала беседовать с ней, что оказалось занятием не из легких, несмотря на то что они говорили на одном языке.

— Расскажите мне о себе, — попросила она. — Чем вы занимаетесь в Афинах? Посещаете ли балы?

— Я посещаю некоторые вечера, — ответила Амелия, — но они почти всегда даются папиными друзьями, и те, кого я встречаю там, чаще всего — его ровесники.

Урса засмеялась.

— Вам, должно быть, скучно с ними! Но в Афинах, конечно, есть и молодые люди, и у вас, наверное, много друзей среди них?

— Нет, не много, — призналась Амелия. — Папа хочет, чтобы я вышла замуж за человека с положением, но в моей стране мужчины с положением обычно очень старые.

Урса начала понимать, в чем дело.

Вот почему Алексис Орестос решил заполучить в зятья маркиза.

Она не стала посвящать в свои рассуждения Амелию и предложила;

— Вы, наверное, хотите отдохнуть немного перед ужином.

— Это было бы хорошо, — кивнула Амелия. — У меня разболелась голова от поезда и от папиных разговоров.

— О чем? — спросила Урса.

Немного поколебавшись, Амелия ответила:

— Он наставлял меня, что я должна сказать и о чем не должна говорить, когда встречусь с маркизом. Но теперь, раз он женится на вас, папе придется подыскивать для меня другого подходящего мужа.

Урса удивленно взглянула на девушку.

— Но разве вы не должны выходить замуж по своему желанию?

— Я должна выйти за того, кого выберет папа, — твердо заявила Амелия.

Урса поняла, что для Амелии это было неоспоримо.

— Пойдемте наверх, — торопливо сказала она, чувствуя бесполезность дальнейшего разговора.

Она проводила Амелию, а затем прошла в свою спальню.

Это была чудесная комната с выходом в отдельный boudoir[11].

Столь комфортную спальню она даже не могла себе представить.

Мари распаковала ее одежды, но самой ее нигде не было видно.

Урса вышла в коридор, желая найти комнату вдовы.

Навстречу ей торопливо шла горничная, и Урса спросила ее:

— Не могли бы вы сказать, где спальня леди Брэкли?

Горничная сделала реверанс.

— Да, мисс. Ее милость в комнате напротив, но, когда я заглянула туда недавно, она крепко спала, и я решила не будить ее.

— Вы хорошо сделали.

Урса поняла, почему вдова не спустилась к ним, и вернулась в свою спальню.

В boudoir она обнаружила книги, показавшиеся ей интересными.

Одна из них, история этой усадьбы с иллюстрациями, оказалась настолько увлекательной, что Урса опустилась на софу.

Она читала уже около получаса, когда вошел маркиз.

— Я так и знал, что найду вас здесь! — сказал он, закрывая за собой дверь.

Урса улыбнулась, и он сел на софу радом с ней.

— Все вышло превосходно! — сообщил он.

— Ваш греческий друг не выразил разочарования?

Маркиз помотал головой.

— Он слишком дипломатичен для этого! Он просто поздравил меня с женитьбой на такой прекрасной девушке. А потом мы говорили о делах.

— Его дочь рассказала мне, что отец хочет выдать ее за человека с положением и что у нее нет права выбора в этом вопросе!

— Бедная девушка! — вырвалось у маркиза.

— Она сказала также, — продолжала Урса, — что в поезде отец все время наставлял ее, как вести себя и о чем говорить с вами. Я думаю, она чувствует большое облегчение от того, что ей больше не нужно ничего говорить.

Маркиз посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом.

— Как мне отблагодарить вас не только за ваш мудрый план, но и за столь блестящее его исполнение?

Урса легко вздохнула.

— Постучите по дереву! — сказала она. — Нам предстоит еще быть очень осторожными, чтобы не допустить никакой ошибки.

— Это правда, — согласился маркиз. — Орестос — весьма разумный и светский человек, но он может быть и крайне жестким, если обнаружит, что его провели.

— Значит, не следует предаваться радости от успеха, пока он не покинет Лондон.

Маркиз не мог отвести глаз от Урсы.

— Как можно быть одновременно столь прекрасной и столь мудрой? Я знал многих женщин, но ни одна из них не обладала вашим разумом. И ни одна не говорила так свободно по-гречески! Орестос был буквально поражен этим!

— Во всем виновато лишь ваше везение! — заметила Урса.

— А сейчас я должен вернуться к нему, — сказал маркиз, — и продолжать быть любезным с ним. Я зашел сюда узнать, спустится ли к нам grandmama, но она, очевидно, еще спит. Я велел служанке не будить ее, пока не настанет время одеваться к ужину.