Книга По мосту через пропасть - Лора Брантуэйт

Переливчатый писк телефона заставил ее подпрыгнуть, как ошпаренного котенка.

— Алло? — Ладонь, обхватившая пластиковую трубку, мгновенно взмокла.

— Привет, Сью! — Голос Адриана был бодр, но звучал немножко напряженно.

Возможно, так только кажется, потому что она давно его не слышала и отвыкла. Возможно, это он отвык от нее… Все равно сердце Сьюзен вздрогнуло и забилось быстро-быстро. Она так и не успела продумать план дальнейших действий…

— О, Эйд, привет! Ты совсем про меня забыл. — Она пошла по испытанному пути — изобразила обиженную девочку. И только потом ей в голову пришла здравая мысль: вряд ли перед мужчиной, которого хочешь заинтересовать, стоит разыгрывать маленького ребенка.

— Ну что ты, Сью. Просто я в последнее время сам не свой и не хотел тебя тревожить. Извини. Мне следовало позвонить раньше. Что у тебя стряслось?

— Стряслось?.. — Сьюзен соображала быстро. — Эйд… — Она коротко вздохнула. — Я не хочу говорить об этом по телефону.

— Сью, брось…

— У меня неприятности с отцом, — брякнула она первое, что пришло на ум.

— С отцом? — Адриан был удивлен и обеспокоен: он знал, какое важное место занимает отец в жизни Сьюзен. Он для нее почти бог. А если отношения с богом складываются не лучшим образом… — Сью, говори.

— Эйд, мне очень нужна твоя помощь!

— В чем?

— Отец хочет отправить меня на стажировку в Сидней. — Драматическая история складывалась сама собой.

Адриан молчал — видимо, соображал, чем же ей так плох Сидней.

Значит, перспектива разлуки его нисколько не волнует…

— И?.. — осторожно подтолкнул он ее.

— Эйд, это же почти на Южный полюс! Я не хочу! Я не могу! Я должна ехать в Нью-Йорк, у меня приглашение, это мой шанс…

— Ты говорила это отцу?

— Да.

— И что он?

— Назвал меня упрямой и недальновидной и сказал, что, если я не полечу в Сидней, он больше не будет со мной разговаривать. Он и сейчас со мной не разговаривает…

— Хочешь, я завтра позвоню ему? Сегодня поздно уже…

— Эйд! — Вполне натуральный всхлип: Сьюзен стало внезапно себя очень жалко. Просто так. Вжилась в предлагаемые обстоятельства, как говорят актеры. — Пожалуйста, приезжай… Может, тебе удастся его убедить.

Пауза.

— А ты уверена, что телефонным разговором не обойтись?

— Ты же его знаешь — если ход разговора его не устроит, он просто повесит трубку. Эйд, он тебя послушает, пожалуйста…

Снова пауза.

— Хорошо, Сью, я приеду.

— О, Эйд, ты самый лучший на свете друг! — Сьюзен плакала — на этот раз от радости и умиления. Все-таки недаром говорят, что адвокаты — это те же актеры, только в строгих костюмах и с жестко определенным амплуа.

— Может быть, завтра или послезавтра.

— Я буду очень-очень ждать. Вместе мы ведь прорвемся, правда?

— Конечно, правда! Выше нос. Думай о хорошем. И спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Эйд… До встречи. Спасибо тебе.

Гудки в трубке.

Ладно, папу можно убедить подыграть — ему нравится Адриан, и он был бы не против, чтобы они со Сьюзен составили пару. Этим можно заняться прямо сейчас, все равно он еще не спит… Сьюзен припудрилась светлой пудрой, чтобы казаться бледнее — на папу это всегда действовало безотказно.

Вот только что дальше делать с Адрианом? Ладно, впереди целая ночь и половина дня как минимум. Достаточно времени для рождения тактического плана.

— Ну как там Сьюзен? — Это был первый вопрос тети Маргарет, когда Адриан спустился к завтраку. — У нее конфликт с отцом. Она хочет, чтобы я помог его уладить.

Тетя Маргарет кивнула, будто бы сочувственно. Адриану и в голову не пришло, что на самом деле это был кивок одобрения — молодец, девочка. Быстро сориентировалась.

— Она же твоя подруга. Думаю, она вправе рассчитывать на такую помощь.

— А я и не спорю. Только иногда мне кажется, что она мною манипулирует, — вздохнул Адриан.

— Что ты имеешь в виду?

— Что она настоящая женщина — взывает к моей силе и благородству, когда ей это нужно.

— Я рада, что ты наконец заметил.

— Игру?

— Женщину, — улыбнулась тетя Маргарет.

Адриан замолчал, озадаченный. Вроде бы даже немного смутился.

— Она моя подруга и всегда ею останется. Я надеюсь, — сказал он, ковыряя ножом и вилкой яичницу с беконом.

Настал черед тети Маргарет вздыхать. Но больше она к этой теме не возвращалась. Нашлась другая, не менее интересная:

— Ты знаешь, сюда едет Джеймс.

Адриан прекратил свои сложные манипуляции с яичницей.

— Что-то случилось?

— Поступило предложение от «Реджинал фармасьютиклз» о слиянии. Он хочет обсудить со мной подробности. Все-таки формально компания принадлежит мне. Да и с этической точки зрения тоже.

— Подозреваю, что он не хочет, а должен.

— Ты не далек от истины, мальчик мой.

Адриан задумался. Тете Маргарет всегда приходилось душить в себе приступ беспокойства, когда она видела эти складки на его лбу.

— И когда он будет здесь? — осведомился Адриан.

— Сегодня к вечеру, я полагаю. Ты хочешь с ним встретиться?

— Не хочу, а должен, тетя, — усмехнулся Адриан.

— Эйд, он же твой брат…

— Я знаю. Тетя, помнишь те мифы, в которых один брат-близнец всегда положительный герой, а другой отрицательный? Я не говорю, что я такой хороший, а он такой плохой, но… мы просто слишком разные.

— Ты хороший, Эйд, — вздохнула тетя Маргарет. Эта тема всегда вызывала в ней грусть.

Джеймс, если вдуматься, отрицательным персонажем и вправду не был. Он не был ни подлецом, ни трусом. Но в семье к нему относились напряженно, точнее, наверное, отвечали «взаимностью» на его напряженно-враждебное отношение к миру. Конфликтный склад характера начал проявляться у него еще в детстве, и только бесконечно доброй и деликатной матери, Кэтрин, удавалось немного смягчать его поведение. После ее смерти заниматься таким вопросом, как дипломатическое урегулирование отношений Джеймса со всеми остальными, стало некому.

Если Адриан унаследовал черты матери, как во внешности, так и в характере, то Джеймс пошел в отца. Двое вспыльчивых упрямцев в одной семье — это, пожалуй, перебор, но природе не прикажешь.

Джеймс — яркий, похожий на южанина, крепкого телосложения, с черными как смоль волосами и щеточкой усов над пухлой верхней губой, был воплощением жесткости и дерзости. Вздумай он пойти в актеры, ему неизменно доставались бы роли отъявленных злодеев, коварных соблазнителей и героев-любовников — слишком однозначный типаж. О том, что они с Адрианом братья, говорил только разрез глаз и стальной стержень воли, присущий им обоим.