Книга Нет правил для любви - Лора Брантуэйт

И славно, потому что от этих слов, сказанных так искренне, у Джастина от сердца к горлу, к голове поднялась горячая волна. Вряд ли Саманте следует видеть его реакцию на простой комплимент.

Саманта за день безумно вымоталась: новые впечатления утомляют мозг не меньше, чем тяжелая физическая работа — тело, и ей казалось, что она заснет, не успев донести головы до подушки. Но она сильно ошиблась. Сон не шел, и она волчком вертелась на постели, сбивая простыни, раздражалась от этого — и сон отступал еще дальше.

Она не любила спать одна. И вообще, честно говоря, отвыкла от этого: дома всегда (ну почти всегда) рядом Эдмонд, а каждый вечер путешествия она засыпала под мерное дыхание Джастина.

— Саманта, ну не будь идиоткой, — пробормотала она себе под нос. — Не иди же сейчас звать Джастина, чтобы он составил компанию на ночь…

Мысль была непотребно дурацкая, но почему-то очень соблазнительная. Что-то в груди радостно отозвалось на такую возможность. Саманта выругалась и накрылась одеялом с головой, строго-настрого велев себе не шевелиться. Прием сработал, но до того, как сознание растворилось в сером мареве, Саманта успела передумать много всяких глупостей…

Джастину было не легче. Или наоборот — он никак не мог разобраться. То, что впервые за несколько ночей он не ощущал рядом присутствия Саманты, вселяло тревогу и горечь: у него было такое чувство, будто он теряет драгоценнейшие минуты своей жизни. В то же время в ее отсутствие напряжение в теле, которое по вечерам становилось едва выносимым, не беспокоило его. Лежать в нескольких метрах от любимой женщины и не сметь прикоснуться к ней — это пытка. С другой стороны, воображению все равно, в полутора метрах находится предмет обожания или в десяти, поэтому только Джастин подумал о Саманте, оно, бесстыжее, вновь забрело в область запретного.

— Спи ты уже, — устало сказал он себе. — И будь доволен тем, что есть.

Завтрак напоминал праздник. Саманта готовила в духовке горячие бутерброды и варила чай на молоке, уверяя, что такой напиток бодрит не хуже кофе, а полезнее в несколько раз. Джастин просто сидел за столом в кухне и наблюдал за ее проворными, гладкими движениями, прямой спиной и колыханием локонов, когда Саманта склонялась над стряпней. Какое это простое счастье: смотреть, как женщина делает свою женскую работу, причем делает красиво. Особенно если речь идет о женщине, которая много значит для тебя.

— После завтрака мне нужно время побыть наедине с собой, — сказала Саманта.

Джастин непонимающе поднял брови.

— Ну мне хочется творить, — смущенно призналась Саманта. — Второй день подряд. Исключительный случай. А после ланча — обещаю яблочный пирог! — можно и прогуляться. Посмотреть заповедник, о котором Гордон такого высокого мнения. Что думаешь?

— Что это отличный план. Особенно мне нравится пункт «пирог», — улыбнулся Джастин.

— Все вы, мужчины, одинаковы! — притворно возмутилась Саманта. — Хотя нет, не все, — добавила она со вздохом. — А я бы не отказалась, если бы все походили на тебя. В тысячу раз было бы приятнее общаться и в две тысячи раз — меньше проблем.

Джастин остолбенел. Второй комплимент за два дня от женщины — это много? Правда ведь много? Тогда что это значит?

— Тебе нравится… ходить пешком? — спросила Саманта. Они взбирались на четвертый или пятый холм, и она уже стала немного задыхаться. Все-таки при всей ее активности стиль жизни у нее — малоподвижный, как у любого современного городского человека.

— Обожаю, — тоже с трудом выдохнул Джастин. — А если бы и не любил… то здесь… стал бы просто фанатом пеших прогулок. Посмотри, какая красота!

— Да! Здесь! Просто! Рай! Уф…

Саманта достигла вершины и поняла, что оно того стоило: над ней, от одного края видимого мира до другого раскинулось небо, затянутое пышными, мягкими облаками, перед ней за обрывом лежало зеленоватое, холодное, но очень спокойное море, лишь слегка подернутое рябью, а справа в это море вносила свои воды небольшая речушка, и странно было наблюдать смешение ее прозрачно-желтоватой и мутной морской воды в точке соприкосновения. Ни одного человека вокруг, словно в пятый день творения, и ничто, кроме узкой тропинки, не напоминает о том, что в этом прекрасном мире есть кто-то еще, кроме нее и Джастина. Под ногами на мягком мху рос вереск, цвел мелким лилово-розовым цветом. Саманта счастливо опустилась на упругий ковер.

— Не знаю, как ты, а я остаюсь! — Она обернулась к Джастину, который, не дойдя до вершины нескольких шагов, остановился — он смотрел на нее.

— Что… такое? — неуверенно спросила Саманта.

— Ты очень красивая. Жаль, что у меня нет с собой блокнота. Хотя… — Джастин принялся копаться в сумке, пряча взгляд. — Ура! Я и забыл про него.

Вот. Еще одна электрическая искра проскочила — и все стало как прежде. Нормально. Но что там за буря у него внутри, что за тучи находят одна на другую, из чего рождаются эти разряды?

— Попозируешь мне?

— А долго?

— Как захочешь. Мне важно уловить суть.

— Ну тогда ладно. Что делать?

— Сиди как сидишь, если удобно — обхвати колени руками, только смотри не на меня, а вдаль, о'кей?

— Да. Когда ты рисуешь меня, я чувствую себя и правда красавицей.

— Ты и есть красавица. Волшебная.

Саманта сделала то, о чем он просил. С моря дул солоноватый бриз. Саманте нравилось ощущать, как ветер перебирает пряди ее волос, забирается под легкую распахнутую куртку — и как скользит по ее фигуре и лицу пристальный взгляд Джастина. По спине бежали легкие мурашки, но не от холода. Она чувствовала себя, как полюс магнита. Другим полюсом был Джастин. И между ними вихрем закручивалось нематериальное поле — его нельзя увидеть, можно только почувствовать. Заметны лишь проявления. Эта жадная нежность, которая появилась в глазах Джастина. Это томное тепло, которое разливается по всему ее телу, от которого хочется потянуться и то ли застонать, то ли замурлыкать по-кошачьи.

И чем дольше Саманта сидела, ласкаемая его взглядом, тем больше крепла в ней убежденность, что что-то должно произойти, что эта гроза, которая теперь зреет и в ней тоже, непременно найдет выход.

И нет от нее спасения.

И не надо.

Саманта знала, что сидит на твердой неподвижной земле, но ей казалось, что еще немного — и она упадет с обрыва. Хотелось вцепиться в траву. Она посмотрела на Джастина. Их взгляды встретились: его, полубезумный от немого обожания, и ее, ищущий, зовущий приблизиться.

— Я хочу другой рисунок, — почти шепотом сказала Саманта и, не сводя глаз с Джастина, медленно придвинулась к нему, словно перетекла из одной точки пространства в другую.

— Какой? — непослушными губами спросил Джастин.

— Нарисуй мои глаза. Только глаза.

— Я не смогу.