Книга Откровения - Мелисса де ла Круз

Шайлер знала, что они поступают нехорошо. Лоуренспредупреждал ее, что вампирские узы не следует разрывать. Джек давал клятвудругой. Девушка обещала себе остановиться — но вместе с этим она обещала Джеку,что всегда откликнется на его зов. Они были так счастливы вместе! Онипринадлежали друг другу. Однако же они никогда не говорили ни о прошлом, ни обудущем. Существовало только настоящее, этот созданный ими хрупкий мыльныйпузырь, их маленькая тайна. Кто знает, сколько им отпущено времени?

Когда Шайлер находилась в его объятиях, ей было жаль Мими.

Это началось сразу после того, как ее поселили в томмраморном позолоченном дворце, который Форсы называли домом. Это место походилона помесь крепости с Версалем. Комнаты и передние здесь были забитывеликолепным антиквариатом, отполированным и театрально выставленным напоказ.Окна окутывали океаны дорогих тканей, а безмолвные слуги скользили по дому,поддерживая чистоту и предлагая его обитателям чай или кофе на серебряныхподносах.

Шайлер сидела на роскошной кровати в отведенной ей комнате ипинала потрепанный чемодан, единственный остаток собственного дома, который онапозволила себе прихватить. Лоуренс пообещал, что он так или иначе вытащит ееоттуда, что она вскоре вернется в свой, принадлежащий ей по праву дом. Он знал,что Чарльз не позволит ему поддерживать контакт с внучкой, потому онидоговорились использовать Оливера в качестве связного.

Лоуренс сам отвез внучку в городской дом Форсов. Он помог ейдонести вещи до парадного входа, где их забрал слуга в перчатках. Дедушка ушелслишком скоро, и Шайлер снова осталась одна.

Чарльз устроил ей краткую экскурсию по дому: играющийбликами бассейн в цокольном этаже, вполне подходящий по размеру для проведенияолимпийских соревнований, теннисный корт на крыше, спортзал, сауна, комнатаПикассо (она так называлась потому, что в ней находился один из двух огромныхэскизов к шедевру мастера, полотну «Авиньонские девицы»). Чарльз сказал, чтобыона располагалась, как ей удобно, и брала на кухне все, что пожелает. Затем онизложил свои правила. Шайлер пребывала в таком гневе и раздражении, что моглатолько молча кивать в ответ.

Потому она и пинала чемодан. Дурацкий чемодан. Дурацкийчемодан со сломанным замком. Дурацкий уродливый чемодан — одна из немногихвещей, оставшихся у нее от матери. Это был старый дорожный сундучок «ЛуиВуитон», из тех, которые, когда их поставишь и откроешь, превращаются вмини-шкаф. Девушка снова пнула чемодан.

Тут в дверь негромко постучали, потом она отворилась.

— Извини, не могла бы ты... э-э... отложить это ненадолго? Япытаюсь читать, — сказал Джек.

Судя по виду, он был погружен в свои мысли.

— Ой, извини.

Шайлер прекратила пинать чемодан. Она размышляла над тем,когда же она увидит своих кузенов. Тонкости запутанных взаимоотношений ввампирских семьях все еще плохо давались ей, но Шайлер понимала, что техническиони с Джеком не являются кровными родственниками, даже если Чарльз и приходитсяей дядей. Надо будет как-нибудь спросить у Лоуренса, как бы это все уладить.

— Что ты читаешь?

— Камю, — ответил Джек, показав ей экземпляр «Постороннего».— Читала?

— Нет, но мне нравится то, что «Кьюэ» поют, — ну, песня помотивам этой книжки. Слыхал?

Джек покачал головой.

— Не-а.

— Кажется, она входит в их первый альбом «Три воображаемыхпарня». Роберт Смит — он тоже запойный читатель. Может, и экзистенциалист вродетебя, — решила поддразнить она Джека.

Джек прислонился к стене, сложил руки на груди и задумчивовзглянул на девушку.

— Тебя тошнит, до того не хочется здесь быть.

— Что, настолько заметно? — поинтересовалась Шайлер, прячаруки в длинных рукавах свитера.

Джек приглушенно фыркнул.

— Ну простите.

— Ну прощаю.

Юноша положил книгу на туалетный столик.

— Это не так уж плохо.

— Да ну? И что же в этом хорошего?

— Ну, во-первых, тут есть я, — изрек Джек, подошел к кроватии уселся рядом с Шайлер.

Он подобрал теннисный мячик, выкатившийся из ее чемодана.Шайлер прихватила его с собой для вампирских занятий. Лоуренс хотел, чтобы онасосредоточилась на способности перемещать предметы в воздухе — этим ей еще толькопредстояло овладеть. Джек подбросил мячик и ловко поймал. Потом положил.

— Если, конечно, ты не захочешь, чтобы я ушел, — добавил он.

Он сидел совсем рядом с ней. Шайлер помнила, как бежала кнему в ту ночь, когда на нее напали в первый раз, как страстно он желал узнатьправду про Кроатан и как глубоко он ее разочаровал, когда принялсяигнорировать. А потом девушка вспомнила кое-что еще. Одну вещь, которую она немогла выбросить из головы с тех самых пор, как выпила крови Мими и впитала еевоспоминания.

— Это был ты! Ночью, на маскараде! Это ты тогда... —прошептала Шайлер, и в ответ на невысказанный вопрос Джек поцеловал ее.

Этот поцелуй у них был третьим — Шайлер считала их, — икогда их дыхание смешалось и широкие ладони Джека коснулись ее щек, все в еежизни, что происходило до этого момента, показалось вторичным и заурядным.

Это чистое, небесное ощущение было единственным, ради чегостоило жить. Когда они целовались в первый раз, Шайлер уловила воспоминанияДжека о девушке, которая выглядела в точности как она, но не являлась ею. Вовторой раз Шайлер понятия не имела, что под маской скрывается именно Джек. А насей раз они были вдвоем и только вдвоем. Джек целовал не ту девушку, которую,как ему казалось, он некогда знал, а Шайлер целовалась не с тем, кого она дажене знала. Они просто целовались друг с другом.

— Дже-ек! Дже-ек!

— Мими, — произнес Джек.

Он исчез из комнаты так стремительно, словно сделалсяневидимым. Когда Мими сунула голову в комнату Шайлер, та снова сидела одна ипинала чемодан.

— А, это ты. Джека не видала?

Шайлер покачала головой.

— Кстати, ты тут сильно не расслабляйся. Уж не знаю, зачемотцу понадобилась в доме такая мелкая пакость, но лично я советую тебе непопадаться мне на дороге.

Тем вечером Шайлер получила два разноплановых подарка нановоселье: кто-то сложил ей простыни конвертом, чтоб она там запуталась, а поддверь ей подсунули книгу. Альберт Камю, «Чума». В книгу был вложен конверт, а вконверте лежал ключ.

После этого Джек никак не показывал, что замечает ееприсутствие, ни дома, ни в школе. Но позднее он возместил это полностью и дажеболее.

— Откуда это у тебя? — спросил Джек, проведя мизинцем попорезу у нее на лбу.

Они лежали на толстом ворсистом ковре и смотрели наугасающий огонь.