Книга Остров Южный Камуи - Нисимура Кетаро

Она была совершенно голая. Труп её был очень красив. Во сне выходило так, что я должен был её застрелить. Из её белой груди лилась алая кровь. Когда она упала замертво, меня охватил восторженный экстаз.

Когда я проснулся, в груди ещё трепетал отзвук того блаженства. Я заметил, что все трусы у меня мокрые: во сне случилась поллюция. Обычно я в таком случае сразу же вскакиваю и иду мыться, но тут, прикрывая глаза от бивших в окно солнечных лучей, ещё некоторое время лежал и, как вол, тупо пытался осмыслить этот сон.

Почему мне такое приснилось? Я стал вспоминать, что говорится на эту тему в прочитанном когда-то «Толковании сновидений» Фрейда. Однако толком припомнить ничего так и не смог, да и вообще я был не уверен, что это всё можно так запросто объяснить. Единственное, что я отчётливо понимал: в реальной жизни я в Неё стрелять не буду. Я просто не могу в Неё стрелять из ружья или что-то там ещё в этом роде. Если даже она выйдет за того типа замуж, я уж только его пристрелю.

И всё-таки почему же во сне я её застрелил? И почему испытал от этого такое блаженство? Наверное, где-то в глубине души у меня всё же таится смутное желание ею овладеть. Придя к этой мысли, я в смятении присел на постели. Сразу же появилось неприятное ощущение от мокрых трусов, и я поспешно обтёрся лежавшим рядом полотенцем. Потом натянул плавки и отправился на пляж. Хотелось сделать себе больно.

Я думал, что на берегу никого не будет, но этот тип уже стоял там в картинной позе, одетый в трикотажную майку и просторные пляжные штаны ниже колен.

— Доброе утро! — приветливо улыбнулся он мне. — Собираешься поплавать с утра пораньше?

— А что, нельзя? — грубовато ответил я.

Он только изменившимся голосом выдохнул «Во как!..», будто свалял дурака.

— Ты что, не с той ноги встал?.. Или я тебе так не нравлюсь?

— А чего это я должен любить сочинителя каких-то романов?

— Вон оно что! Так это, значит, ты был…

— О чём это вы?

— Ты ведь зашвырнул мою книжку в море? Её тут как раз к берегу прибило. Ну, я особо не сержусь. Для писателя это почётно, если его книгу бросают в море или сжигают.

— Неужели?

— Я бы хотел с тобой серьёзно поговорить. Только будешь ли ты меня слушать?

— Нет! — отрезал я и пошёл к воде. Серьёзно поговорить? Какой ещё у него ко мне серьёзный разговор? Может, хочет сказать, чтобы не баловался с ружьём? Или, может, что-то вроде: «Ты только и знаешь, что плаваешь тут. А надо заниматься днём и ночью, в университет готовиться!» Что он, возомнил себя моим отцом? Вот ведь мерзкий тип!

Я сосредоточился и прыгнул в воду головой вперёд. Вода была холоднее, чем вчера, но мне такая холодина нравилась.

— Эй! — громко крикнул он мне с берега. — Смотри не заплывай слишком далеко!

Словно доказывая, что буду делать всё наоборот, я продолжал плыть всё дальше и дальше. Я же молодой! Не старичок какой-нибудь, как этот тип. Могу, если надо, легко проплыть туда и обратно километров десять. Доплыв до оконечности мыса, я набрал воздуха и глубоко нырнул.

Здесь море, выцветшее и полинявшее на поверхности, растерявшее летнее буйство красок, возвращало себе изначальную синеву. То был мир синевы. Прозрачная синева окутывала моё тело. Все звуки вокруг исчезли, угасли. Передо мной бесшумно шевелились мои собственные руки. Это было здорово! Я стал погружаться ещё глубже. Однако, отдавшись переполнявшему меня восторгу, я начисто забыл о том, что море может быть ещё и жестоким. Мои руки и ноги вдруг сковало слоем ледяной воды. Зашумело в ушах, конечности будто окаменели и отказывались повиноваться.

Я не знал, что делать. С трудом всплыв на поверхность, я повернулся лицом к берегу и стал громко звать на помощь. Этот тип, стоявший на пляже, посмотрел в мою сторону. Глотая воду и захлёбываясь, я снова и снова кричал ему: «Помогите!»

Он должен был меня услышать. Он сделал несколько шагов, но остановился. Потом, к моему удивлению, повернулся спиной. Ну да, он решил бросить меня на произвол судьбы: пусть тонет! Но ведь он же меня…

5

Проваливаясь в беспросветный мрак, я потерял сознание. Когда очнулся, то обнаружил, что лежу в собственной постели. Зачем-то меня укрыли несколькими одеялами. Уже придя в себя, я чувствовал, как меня колотит дрожь.

Я поднял глаза и увидел над собой её бледное лицо. То, что она сейчас здесь стоит, представлялось мне большей загадкой, чем моё чудесное спасение.

— Ну, вот и очнулся! — с мягкой усмешкой сказал она, предлагая мне горячее молоко.

Приподнявшись на кровати, я выпил всю кружку, и дрожь прекратилась.

— Рыбацкая лодка вовремя подоспела — спасли тебя. Ты уж больше так далеко не заплывай. Понял?

Я молча слегка кивнул, чувствуя, что меня сжигает чувство невыносимого стыда. Перед ней я хотел выглядеть крутым парнем, а теперь предстал в виде ничтожного слабака. Оставалось только искать оправдание в том, что вода оказалась куда холоднее, чем можно было ожидать. Но оправдание было неубедительное. Всё-таки рыбаки меня спасли, когда я был уже совсем в невменяемом состоянии… Теперь всё моё сильное загорелое тело теряло всякий смысл как символ молодости и превращалось в какой-то комический атрибут.

— А как там господин Такэда? — осведомился я об этом типе, отведя от неё глаза. Небось он и не ожидал, что меня спасут. Небось очень огорчается, что меня спасли. Я отчего-то был страшно зол на этого типа и в то же время был очень рад, что меня спасли без его вмешательства. Если бы он меня спас, меня бы сейчас наверняка мучил стыд, смешанный с чувством унижения.

— Он там внизу пишет роман.

— А сколько господин Такэда собирается здесь пробыть? — спросил я неестественно напряжённым тоном.

— Н-ну… — она неопределённо повела головой. — Может быть, до нашего возвращения в Токио.

— Он ничего не говорил насчёт той книжки?

— Какой книжки?

— Ну, той, что вы вчера на пляже оставили. «Прощание дождливым утром». Его роман.

— Ах, ты о той книжонке!.. — улыбнулась она, всплеснув руками.

Ногти у неё были также тщательно накрашены, как и вчера. С тех пор, как здесь появился этот тип, она каждое утро занималась маникюром. Я отвёл глаза.

— Это просто удивительно! Я её обыскалась, думала, что пропала, а, оказывается, её унесло в море. Такэда её подобрал на берегу и принёс. Сегодня утром, — с радостным смехом рассказывала она. Я при этом испытывал противоречивые чувства. Собственно, я был уверен, что этот тип, подобрав книжку, не преминет ей сообщить, кто с этой книжкой так нехорошо поступил.

— Значит, он так всё изобразил?

— Да, а что?

— Нет, ничего.

Я посмотрел в окно.

Ясно было, что он решил меня выгородить не по доброте душевной. Может, конечно, это была причуда писателя, но, возможно, он хотел меня этим жестом подкупить, напрашивался на благодарность. То, что он меня не выносит, было очевидно из недавнего инцидента. Не зря же он повернулся спиной, когда я звал на помощь. Этой сцены я никогда не забуду. Он меня ненавидит так же, как и я его. Причина понятна. Если бы меня тут не было, Она была бы совершенно свободна. Он хотел её заполучить, а я был помехой у него на пути.