Книга Остров Южный Камуи - Нисимура Кетаро
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну да, конечно, я убила своего ребёнка. Я пила его кровь. Как же! Ведь я вампир, дьяволица! Теперь вы довольны?
Внезапно она рассмеялась неестественным визгливым смехом.
На следующий день на странице новостей общественной жизни в утренней газете промелькнула небольшая заметка «Кёко Игараси подозревается в убийстве». В ней говорилось, что, по прежней версии, шестилетний сын актрисы покончил с собой, но сейчас возникли подозрения относительно убийства и полиция ведёт расследование, объектом которого является мать ребёнка, Кёко Игараси. В той же газете была напечатана заметка поменьше о неудавшемся самоубийстве Мисако Тасаки.
Оно пробежал обе заметки со смешанным чувством. Значит, Тасака всё же прижал к стенке актрису. Что теперь будет, никто не может предсказать. Но знает ли Тасака, что он и себя подвёл к опасной черте?
Оно взглянул на Тасаку. Тот тоже просматривал газету, как вдруг бросил её на стол, встал и вышел из комнаты.
«Может быть, поехал в больницу? — подумал про себя Оно, провожая его взглядом из окна. — Это было бы хорошо». Но такси, в которое сел Тасака у дверей полицейского управления, направилось в противоположную сторону от больницы К.
Значит, Тасака поехал дожимать Кёко Игараси. Или, лучше сказать, поехал дожимать самого себя.
Вечером того же дня случилось то, чего Оно так опасался. Когда он явился по вызову в кабинет шефа, там царила непривычная атмосфера. Комиссар, обычно сидевший за столом, погрузив своё дородное тело в вертящееся кресло, на сей раз, сильно не в духе, мерил шагами комнату из конца в конец.
— Инспектор Тасака, говорят, ещё не вернулся? — бросил он на ходу.
— Ещё нет.
— А куда он отправился, ты не знаешь?
— Вероятно, в связи с расследованием…
— Немедленно найти его и доставить сюда!
— А что случилось?
— Кёко Игараси покончила с собой. Отравилась газом. Мне только что позвонили с дежурного пункта.
— Покончила с собой?!
Оно почувствовал, как по спине у него побежали мурашки.
Комиссар, остановившись, с убитым лицом посмотрел на Оно.
— Самое скверное, что она оставила предсмертное письмо, в котором выражала протест против действий полиции. И адвокат огласил это письмо в присутствии корреспондентов прессы.
— Ужасно!
— Ужасней некуда, — подтвердил шеф, повышая голос. — А завтра все массмедиа набросятся на полицию. Что, Тасака добыл доказательства? Подтверждается факт убийства?
— Он сказал, что выяснил мотив преступления.
— Ты же сам понимаешь, что, какой бы ни был мотив, если нет улик, то и говорить тут не о чем.
— А вы не считаете, что Кёко Игараси пошла на самоубийство потому, что ей уже некуда было бежать, она была загнана в угол?
— Лучше нам таких гипотез не строить.
При этих словах комиссара Оно умолк. Он и сам понимал, что это только гипотеза. А Кёко Игараси умерла, оставив предсмертное письмо с обвинениями против полиции. К тому же, если Кёко мертва, дальнейшее расследование дела слишком затруднительно.
— А инспектору Тасаке лучше пока отправиться в отпуск, — сухо сказал комиссар.
Тасака шагал под проливным дождём, осмысливая своё поражение. Телевидение широко освещало самоубийство Кёко Игараси. Из-за того, что полиция третировала актрису как убийцу, с ней был расторгнут контракт на главную роль в телесериале. Это в основном и подтолкнуло её к самоубийству. Несколько странно выглядело то, что телекомпания, расторгнувшая контракт с Кёко, теперь пыталась через массмедиа повесить всю вину на полицию, но ничего поделать с этими обвинениями было уже невозможно.
Шеф приказал ему срочно уйти в отпуск. Этим как бы официально оглашалось поражение Тасаки. Сам он по-прежнему считал, что Кёко Игараси убила своего шестилетнего сына. Но теперь, когда Кёко покончила с собой, вести расследование далее было невозможно. Тасака понимал, что сейчас все будут только ей сочувствовать и винить во всём полицию.
Адвокат Кёко уже предъявил иск полиции. Теперь Тасака превращался из обвинителя в обвиняемого.
Он чувствовал себя опустошённым. Незаметно для себя он повернул к больнице К. По дороге остановился у цветочного киоска и купил маленький букет. Он уже два года не покупал цветов.
Пока Тасака добрался до больницы, он насквозь промок под дождём. Спросил у дежурной номер палаты Мисако. Молодая медсестра, глядя на позднего посетителя заспанными глазами, сказала сонным голосом:
— Эта пациентка уже выписалась.
— А у вас есть её адрес?
— Нету.
— Вот как? — потерянным голосом пробормотал Тасака и неохотно снова вышел на улицу, под дождь.
Букет он забыл в больнице.
Детективная литература находится на пороге больших перемен.
Причин к тому, вероятно, несколько, но нельзя отрицать и то, что тут виноваты сами авторы, исповедующие упрощённый подход к делу: лежит труп, появляется полицейский инспектор — вот вам и детектив готов.
В результате, как это ни парадоксально, получается так, что подлинные криминальные истории порой оказываются куда интереснее художественных произведений на эти темы и писатели во что бы то ни стало стараются добыть такие подлинные истории. Поток бросовых бытовых детективов в еженедельных журналах как раз это и демонстрирует.
Здесь стоит обратить внимание на два важных обстоятельства. Во-первых, необходимо вернуться к той исходной черте, за которой детективный роман или новелла всё же остаются романом или новеллой. Говоря иначе, детективная литература должна быть литературой. Если у писателей будет присутствовать это сознание, то странный эрзац в виде детективной литературы, не являющейся литературой, сам собой исчезнет.
Во-вторых, настоящий саспенс не родится из тасовки фактов, скольжения по внешней поверхности реального происшествия. Если это уразуметь, то и не станет выстроившихся, как статьи в еженедельных журналах, детективных поделок. Произведения, вошедшие в данный сборник, строго говоря, возможно, не являются чисто детективными историями. Однако я могу сказать, что родились они из поиска и стремления понять, каковы возможности детективного жанра, уяснить сущность подлинного саспенса. Как писатель я буду счастлив, если в этом смысле мои работы имеют определённые плюсы.
Май 1970 г.
Нисимура Кётаро
