Книга Человек, который ненавидел Маринину - Ирина Волкова

— Мама! Прошу тебя! — взмолилась Оля.

— Ладно. Не хочешь бизнесмена — дело твое. Между прочим, вчера, пока ты предавалась горю и отказывалась брать трубку, тебе несколько раз звонил Савелий Лошак, этот лохматый художник, которого бывшая жена обвиняла в изнасиловании. Он приглашал тебя сегодня на открытие выставки современного искусства в галерее “Экстази”. Там будет демонстрироваться несколько его картин.

— В таком случае лучше держаться подальше от этой галереи. Ты представляешь. Лошак пытался всучить мне в качестве гонорара свой шедевр под названием “Маленькая певучая мошка, пролетающая над спорадическими проблесками рассвета”.

— “Маленькая певучая мошка”? — зачарованно повторила Людмила Алексеевна. — Ему что, нравятся насекомые?

— Не имею ни малейшего представления о его отношении к насекомым, — пожала плечами Оля. — Я только знаю, что на картине была изображена огромная женская задница, вылезающая как джинн из горлышка пивной бутылки, обернутой российским флагом.

— А при чем тут маленькая певучая мошка и спорадические проблески рассвета?

— На заднице сидел комар, а пиво называлось “Рассвет”, — объяснила Оля. — Теперь скажи мне, что он не псих.

— Псих не псих — какая разница! Главное, что он не опасен. Эти молодые художники чего только не учудят, лишь бы на них обратили внимание. Рисуют всякую чертовщину и называют это субъективным творческим видением мира. Ты непременно должна пойти с Лошаком в галерею. После эстетического шока, полученного от выставленных там “спорадических мошек”, ты и думать забудешь о своей Анастасии Каменской.

— Может быть, ты и права, — задумчиво произнесла Оля.

* * *

— Вы действительно уверены, что мать Вермеева вошла в его квартиру ровно в половине третьего, а вышла из нее в три? — спросил Юра Демарин.

Иван Аграрный, директор коммерческого банка и сосед Вермеева по лестничной площадке, уверенно кивнул головой.

— Я как раз собирался вывести погулять свою собаку и уже стоял у самой двери, когда раздался крик.

— Крик? — переспросил Гоша Крестовоздвиженский.

— Скорее вопль, — задумчиво уточнил банкир. — Я посмотрел в глазок. Там стояла Аглая Тихомировна, мать Сергея.

— А вопль? — взволнованно спросил Гоша. — Кто вопил и как именно?

— Аглая Тихомировна и вопила, — пожал плечами Иван. — “Это я! Твоя мама! Открой!” — передразнил он.

— Но почему вы утверждаете, что она вопила? Скорее всего Вермеев спросил: “Кто там?”, вот она и ответила.

— Если я говорю “вопила”, значит, она именно вопила, — раздраженно сказал Аграрный. — При звуках ее голоса мой доберман поджал хвост и спрятался за мою спину. А он, между прочим, с отличными показателями окончил курс охранно-защитной службы.

Словно в подтверждение его слов доберман Боря грозно наморщил нос и, задрав верхнюю губу, с тихим рычанием продемонстрировал мощные клыки.

Гоша попятился.

— Хорошая собачка. Умная собачка, — льстиво сказал он.

Доберман облизнулся и лег.

— А что было потом? — спросил Юра.

— Аглая Тихомировна подождала примерно с минуту, потом ее терпение кончилось, и она забарабанила в дверь кулаками. Сергей открыл дверь, она вошла, вот и все.

— Откуда вы знаете, что все происходило именно так? Вы выходили на лестничную площадку?

— Еще чего! Я смотрел в глазок, ожидая, пока мать Вермеева войдет в квартиру.

— Но почему? Вы что, не хотели встречаться с ней?

— Если бы вы увидели ее хотя бы один раз, то тоже больше не захотели бы с ней встречаться, — с чувством произнес банкир.

* * *

— Леш, где ты был вчера вечером? Я легла спать и не слышала, как ты вернулся, — сказал Игорь Филимонов.

— Встречался с коллегами по работе, — ответила Марина. — Надеюсь, ты не забыла, что сегодня в моей галерее открытие выставки современного искусства? Ты должна присутствовать.

— Но, Лешик, ты же знаешь, как я ненавижу эти светские мероприятия, — поморщился Игорь. — К тому же опять придется наряжаться, ехать на машине — прямо барство какое-то. А у меня никак концы с концами не сходятся в деле бизнесменов. Ты уверена, что мне действительно надо быть в галерее?

— Надо, Асенька, — с суровым выражением лица произнесла Марина. — В последнее время о тебе поползли какие-то странные слухи. Мы должны развеять их. Не забывай, что мы работаем под прикрытием, и нужно во что бы то ни стало поддерживать нашу легенду. Тебе придется блистательно сыграть роль моего брата Игоря Филимонова. Я уверен, что ты с этим справишься.

— Справлюсь, — вздохнул Игорь. — Но ты не представляешь, насколько мучительно постоянно лгать и притворяться, когда хочется просто быть самой собой.

— Я представляю это лучше, чем ты думаешь, — грустно улыбнулась Марина.

* * *

— Вскрытие показало, что смерть Вермеева и Ужик наступила примерно между двумя и тремя часами дня. — Юра Демарин взволнованно помахал листочком с заключением патологоанатома. — Если учесть, что издатель впустил в квартиру мать в половине третьего, а в три часа возвращающийся с прогулки Аграрный столкнулся с выходящей из подъезда Аглаей Тихомировной, выходит, что она или убила Вермеева и его любовницу, или была свидетельницей убийства.

— Но зачем ей убивать собственного сына? — спросил Гоша. — Насколько нам известно, мать жила за его счет, и жила очень неплохо.

— А ты можешь понять женщину, услышав голос которой доберманы поджимают хвост? Возможно, ей не понравилось, что она застукала свое чадо с любовницей. Обычная материнская ревность.

— Обычная?

— Ну, может быть, не совсем обычная, — согласился Юра. — Надо будет съездить поговорить с ней. Кстати, ей сообщили о смерти сына?

— Домработница Вермеева собиралась позвонить ей сегодня утром. Вчера было слишком поздно.

— Любопытная дамочка, — заметил Юра. — Бывшая крановщица, превратившаяся в светскую даму. Когда соседи убитого издателя вспоминают о ней, у них начинается нервный тик. Хотелось бы мне на нее посмотреть.

В коридоре послышался громкий топот. С грохотом опрокинулся стул.

— Убийцы! Душегубы! Взяточники! Воры! — загрохотал в узких коридорах следственного отдела УВД сочный гренадерский бас. — Где мой сын? Что вы сделали с моим сыном?

— Что это? — с недоумением спросил Юра. Дверь кабинета распахнулась от мощного удара. В дверной проем боком протиснулась грузная бесформенная фигура двухметрового роста, напоминающая сильно разжиревшего Илью Муромца, наряженного в женскую одежду. Легендарный русский богатырь был одет в ярко-розовое платье, щедро усыпанное блестящими серебряными розочками, и короткий фиолетовый жакет-болеро с золотым шитьем. Лицо Ильи Муромца было прикрыто широкими полями совершенно сногсшибательной розовой шляпки, щедро украшенной бантиками, перьями и бледно-зеленым пластмассовым виноградом.