Книга Доспехи для героя - Мартин Райтер

«А я ведь только попросил его помочь, а он… А она? Тоже, красавица, хороша! Уши развесила, прямо как в оперном театре. Тут кто хочешь начнет гадости нашептывать. Н-да… Все они, девчонки, одинаковые — такой, как Клаус, для них находка. Убедительно, гад, треплется. Правду про него говорят: он своего не упустит! А как смотрел на нее? Вот бы ему по физиономии надавать, чтоб глаза запухли и он Польше никогда в жизни на чужих подружек не мог засматриваться. Но и я, конечно, тоже хорош, зачем звал его? Знал ведь, что он ни одной юбки не пропустит! А она, Альбина? У, ведьма!» — Генрих вдруг сбился со злой мысли и подумал про другое: «А ведь она то, пожалуй, меньше всего и виновата во всей этой дурацкой истории. Чего это я взъелся на нее? Разве она просила, чтоб я при ходил с другом? Нет. Она что, говорила иди, Генрих, и раньше чем через месяц не приходи?.. И потом, почему я должен нравиться ей больше, чем этот болтун Клаус? За два раза, что я с ней говорил, я ничего умного так и не сказал. Она наверняка думает, что я псих. У нее бабка ведьма, а тут еще и я, со своими выделками. Бедная Альбина! Как она сказала? У меня в городе совсем нет друзей? Это уж точно, откуда друзьям взяться, если вокруг одни ведьмы, психи и угодничающие болтуны!»

И результате долгих раздумий Генрих решил, что несчастной, лишенной друзей Альбине нужно непременно подарить щенка Ремоса. «Я-то уж точно в друзья не гожусь, а собаки — существа преданные, верные и добрые. Альбине такой друг и защитник будет чтим подарком. Щенок ведь и в самом деле удивительный: с его появлением исчезли все мои страшные сны. Альбине такой друг не помешает. Кто знает, вдруг щенок отпугивает злых духов и ведьм?»

Часам и пяти Генрих окончательно утвердился в споем решении Он еще раз покормил щенка, оделся, а потом вместе с ним вышел из дома. Ремос какое-то время недовольно ворочался под курткой мальчика, но вскоре затих и уснул, согретый теплом человеческого тела.

Уверенным шагом Генрих приблизился к дому, где проживала Альбина, но возле самого подъезда вдруг резко свернул в сторону и с несчастным видом поплелся на аллею, к школе Св. Якуба. Там он уселся на скамейку и просидел на ней до глубокой темноты. Это, впрочем, было не очень долго, так как зимой темнеет рано. «Лучше всего мне па этой лавочке замерзнуть до смерти, потому что таким трусам, как я, нет никакого прощения, — злясь на себя за нерешительность, думал Генрих. — Вот уж тогда радости будет Клаусу. Во-первых, в мире не останется, никого, кто бы знал, какой он трус. А во-вторых, ничто больше не будет ему помехой в его сердечных делишках».

Наконец, когда ненависть к Клаусу и к самому себе стала совершенно нестерпимой, Генрих предпринял еще одну попытку войти в дом ведьмы Карлы. Мальчик свернул за угол и вдруг вздрогнул, разглядев в свете уличного фонаря Альбину и Клауса. Так как Альбина была одета легко, Генрих понял, что она только что выскочила на улицу и не собиралась долго здесь оставаться. Генрих быстро пересек освещенное место и, используя густой кустарник как прикрытие, приблизился к беседующей парочке. Совесть Генриха пыталась этому воспротивиться, но не узнать, о чем говорят между собой предатель Клаус и неверная Альбина, было для Генриха равносильно смерти.

— И чего ж ты от меня хочешь? — услышал мальчик насмешливый голос Альбины.

— Еще раз увидеть тебя. Подумать только, мы расстались не так уж давно, а мне кажется, что минуло тысяча лет и жизнь моя кончилась, — страдальческим голосом говорил Клаус Вайсберг. Генрих подумал, что подлец наверняка еще и слезу пустил, как настоящий актер.

— Ну и как, легче стало? Теперь я могу идти? — не очень дружелюбно сказала Альбина.

— Постой, если ты уйдешь, я тотчас влезу на дерево и брошусь вниз головой.

— Не бросишься, ты слишком себя любишь.

Клаус запнулся, но тут же предпринял еще одну попытку удержать ситуацию под контролем.

— Прыгну! Клянусь, что прыгну. Ты меня еще не знаешь. Мели я кого-то полюбил, значит, это навсегда — он снял куртку и протянул Альбине. — Подержи.

Девочка взяла куртку и вдруг рассмеялась:

— Эх, Клаус, Клаус. В этом то ты весь. Говоришь, что собираешься разбиться насмерть, а сам мне куртку на хранение отдаешь. Зачем же тебе куртка-то? Насмерть ведь прыгать собрался.

— А ты, Альбина, жестокая, — обиженно буркнул Клаус. Я к тебе со всей душой, а ты…

— Ну ну, ты еще расплачься сейчас, — холодно сказала Альбина. — Учти, жалеть я тебя не буду. И знаешь почему? Потому что не верю ни одному твоему слову. Я ведь не дурочка. Трепло ты, Клаус, самый обыкновенный пустослов. Ну все, иди: я уже замерзла и хочу домой.

— Ты что же, думаешь, я тебе зря подарок сделал? Клаус: внезапно подался вперед и попытался обнять Альбину. Генрих при виде такой наглости собрался броситься на него с кулаками, но Альбина прекрасно обошлась без чужой защиты. Она залепила бывшему Генриховому дружку такую пощечину, что у Клауса чуть голова не отлетела. Генрих от радости даже подскочил на месте. Бедняга Клаус испуганно отпрянул от Альбины и выкрикнул голосом полным обиды:

— Дура ты! Ведьма и дура! — он не стал натягивать на себя куртку, а, держа ее в руке, развернулся и помчался за угол дома.

Альбина взялась за ручку двери, но за мгновение до того, как она открыла дверь, из тени выбрался Генрих и вежливо кашлянул.

— А тебе что надо? гневно блеснула глазами Альбина и этим не только испортила Генриху настроение, но свела на нет весь его боевой пыл. — Только отделалась от одного дружка, так другой заявился. Вы что, даже ночами ходите вдвоем? Зачем пришел?

— Не знаю, пришел вот, — робко промямлил Генрих.

— Не прикидывайся тихоней! Я все про тебя знаю. Уходи, мне противно на тебя даже смотреть!

— Но я ведь ничего не сделал…

— Не хватало еще, чтоб сделал! Уходи.

Генрих жалобно посмотрел на Альбину.

— Ты… Я не знаю, что наговорил тебе этот Клаус, но уверен, что он соврал. Если ты мне скажешь…

— Ничего я больше не скажу. Можешь смело идти к своим подружкам. Думал, дурочку нашел, да?

— Н..н..нничего я не думал, — заикнувшись, сказал Генрих. — У меня и подружек-то никаких нет. Клянусь…

Альбина рассмеялась, а потом с издевкой сказала:

— Кому-нибудь другому клянись! Мне Клаус все про тебя рассказал. Ты такой же, как он, даже хуже!

Генрих с обреченным видом опустил голову, но потом вспомнил про щенка, и это придало ему силы и злости.

— Хорошо, раз ты не хочешь выслушать меня, я уйду. Но прежде я сделаю то, зачем пришел, — твердо сказал Генрих, вытаскивая из-под куртки щенка. — Каким бы злодеем я ни оказался, но этот щенок уж точно ни в чем не виноват. Я назвал его Ремосом… — Генрих хмуро посмотрел на Альбину, сделал к ней шаг и твердо вложил щенка в ее руки. — И я не думаю, что он нуждается в другом имени. А теперь прощай — мне пора идти, — Генрих отступил, посмотрел на часы и покачал головой. — Я и так уже задержался: скоро утро, а мне еще надо повидать всех подружек и успеть совершить парочку злодейств, чтобы ты, не дай бог, не засомневалась в способности Клауса врать. Тем более ты совсем замерзла, а я не настолько учтив, чтоб снимать с себя куртку. Под ней у меня нет теплого свитера, и я ужасно продрог, пока и решился подойти к тебе.