Книга Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Егор Чекрыгин

Да уж, приятно провели времечко! За это время бухта, в которой некогда находился поселок Кор’тека, насквозь пропахла кровью, дымом костров, на которых коптили огромные куски мяса, и жиром, растапливаемым и заливаемым в большущие глиняные бочки-кувшины. По мне так жуткая вонь. Но, судя по всему, ирокезам и работникам Леокая нравилось. Для них это был запах сытости.

Не всех коровок удавалось затащить в нашу бухту. За многими пришлось плавать довольно далеко и либо организовывать переработку на месте, либо кромсать на части и вывозить мясо в лодках. Надо ли говорить, как провоняли наши плавсредства? А многие даже загнили или начали плесневеть, несмотря на то что я заставлял работников регулярно их мыть и чистить (только заразы мне еще тут не хватало). А еще добавьте запах нескольких сотен людей, все время находящихся на одном месте, очень неплохо питающихся и соответственно столь же неплохо испражняющихся. Гниль брошенных остовов коровок и мусорных отбросов. Помет птиц, огромными стаями кружащихся над нашей бухтой и пытающихся поучаствовать в пиршестве.

В общем, на ближайшем собрании Совета я внес предложение подумать о смене места дислокации ирокезов, желательно выбрав бухту с большим запасом леса. Есть задумка насчет новых лодок! А тут надо дать природе время прибраться за разгильдяями-людьми.

И кстати, мысль о поездке в Улот вдруг как-то перестала тяготить меня. Свежий воздух, новые впечатления вместо ставшей привычной вони и опостылевшей бухты – что может быть прекрасней?! Так что когда Браслай сказал, что его время вышло и он собирает свои манатки, я с радостью начал подчищать дела в племени на время долгой поездки.

Дел хватало. Возобновить запасы травок и дать подробную инструкцию Витьку, как шаманить вместо себя. Дать Кор’теку инструкции на заготовку древесины для лодок. Дать Лга’нхи и Гит’евеку ценные указания, как привлечь людей в наши ряды… (Брать будем самых достойных.) Утвердить окончательные правила игры в городки, ставшие повальным увлечением всех ирокезов, независимо от возраста и пола.

Народ уже считал эту игру магической и приносящей удачу, так что играть в нее, как они считали, нужно с благословения шамана. Хотя сами внесли в нее некое новшество, вместо бит используя ребра коровок, на которых Сами лично наносили волшебные знаки. (Мне такой и в голову бы не пришло.) А вместо рюх позвонки коровок.

В роли магических знаков использовались личные имена владельцев бит. Правда, знаки эти ирокезы не столько писали, сколько перерисовывали со своего оружия. Ведь после повального увлечения грамотностью пришла мода оснащать свое оружие волшебным узором-именем владельца, что, несомненно, тоже приносит огромную удачу в бою и огромную прибыль в Мане. А кто бы знал, как я задолбался доставать и развертывать «Ведомость на Зарплату» перед каждым, желающим сравнить свое имя там и на оружие. И не дай бог кто-то замечал несоответствие в завитушках, между знаками, записанными кисточкой на бумаге и вырезанными на древках их копий. После долгих объяснений я начал прибегать к заклинанию – «Пошел на ***. Сначала научись читать, а потом критикуй!», и это отчасти помогало, но для того, чтобы объясниться с одним занудой, пришлось прибегать к целому следственному эксперименту. Только после того, как Гит’евек, Витек и я из груды копий выбрали «с правильным именем», ставший особо ненавистным мне Тайло’гет, наконец, убедился, что в Мире Духов его не примут за чужака и самозванца…

Так что ну вас нафиг, дорогие мне ирокезы. Есть великое волшебство «Отпуск». После него я буду любить и ценить вас еще сильнее. Но пока мне просто необходимо отдохнуть от ваших опостылевших рож. И потому завтра я еду в горы.

– … Беда! – спокойно так, без заламывания рук и истерик сказали мне Тишка с Ластой, когда я заявился вечером накануне отъезда в горы. – Осакат пропала. И Витек. Сели на лодку и уплыли куда-то.

Блин! Кажется, приехали!

Жизнь у меня, признаться, началась странная. С одной стороны, я оказался на положении последнего духа, которого дедушки шпыняют и чмырят, а с другой, меня регулярно приглашали к костру оуоо и подробно расспрашивали о «моем народе», благодаря чему мне иногда перепадали чашка пива и дополнительный кусок лепешки.

И это, признаться, нравилось отнюдь не всем. Мои новые сослуживцы любимчиков начальства похоже особо не жаловали. А может, просто всех новичков так гнобили. Или просто я им конкретно не нравился, потому что говорить по ихнему не умел, хотя и был черен волосом…

Да уж, хреновое положение. Я и у начальства шут гороховый, и среди простых вояк не пойми кто, не умеющий даже толком маршировать в оикия, а лезущий к начальству пиво хлебать.

Да. Строевая подготовка. Как-то сразу с тоскою вспомнился наш старенький школьный военрук, который упорно продолжал ходить в военной форме и отказывался называться преподавателем ОБЖ. Вот он, помнится, пытался заставить нас, великовозрастных и все-все знающих оболтусов, учиться маршировать, надевать противогаз и собирать-разбирать автомат. Но времена уже были не те. Да признаться, времена были уже вообще никакие. Все мои товарищи, наслушавшись про армейские ужасы (тогда это было очень модной темой), почитали всех военных идиотами и неудачниками, наотрез отказываясь не то что учиться маршировать, но даже и думать об исполнении своего гражданского долга. И я в этом от них не отставал.

Вот мне и отрыгнулось на старости лет. Не знаю, как там было в Российской армии эпохи 90-х, но тут дедовщина была делом не только законным, но к тому же и всячески поощряемым. И если в племени Нра’тху меня шпыняли, можно сказать, любя и по-отечески, тут меня начали гнобить и лупцевать и из чувства долга и по велению души.

И одно дело, когда тебя шпыняют на строевых занятиях, тычками и оплеухами вгоняя воинскую науку. (При том что я не знал языка, по-иному со мной общаться было сложно.) Тут я и сам поучиться не отказывался, поскольку лишние знания карман не тянут, особенно когда это знания, как выжить на поле боя. Да и среди наших при случае будет чем прихвастнуть.

Но вот совсем другое дело, когда тебя просто гнобят, потому что надо на ком-то отыгрывать свои плохие эмоции. А эмоций подобных у пехтуры-оикия хватало с избытком. Сравнивать местные порядки с дикарской вольницей не было никакой возможности. Хотя меня и определили к коренным аиотеекам, можно сказать, пехотной элите, жизнь наша медом отнюдь не была. Даже просто тащить на себе целый день собственное оружие и доспехи, и жратву, и все имущество отряда уже было тяжким трудом. А когда еще сплошь и рядом делаешь это из-под палки и по команде. А рядом с тобой едут на верблюдах богатые и сильные оуоо, всегда готовые наказать за проступок или ошибку, да еще и смотрят с высоты спин своих зверушек на шагающего в грязи тебя как на полное говно, очень быстро появляется желание отыграться за все своим беды на ком-то другом. И я в данном случае на роль этого «другого» подходил как нельзя лучше. Ни языка, ни знания обычаев, ни друзей… Так что старшие товарищи с ходу начали пытаться отбирать у меня еду и гонять без всякой очереди на грязные работы.