Книга Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман - Егор Чекрыгин

– … Нет, спасибо, – вежливо ответил я, глядя на подсунутую мне чуть ли не под нос ножищу Доктоя. – Я такую обувь уже видел… (тут я демонстративно поиграл черными скальпами на своем поясе). Она, конечно, красивая, но бегать по степи в ней плохо. Да и в лодке каблуки только мешают. Ты ведь в курсе, что вот эти вот штуки называются «каблуками»?

Каблуки окончательно выбили из Доктоя остатки самомнения. Ему дали понять, что на этом берегу он еще и не самый гламурный.

Так мной была одержана первая победа за многие недели. Жизнь в кои-то веки начала налаживаться!

Вдохновленный одержанной победой, я самым тоталитарным образом согнал весь молодняк в мастерскую, не обращая внимания на их скулеж про охоту на коровок. Если уж вид плавящейся и разливающейся по формам бронзы не вдохновит их на работу в мастерской, медицина тут бессильна, придется смириться, что нормальных помощников у меня не будет. Хоть езжай в Вал’аклаву и выкрадывай оттуда Дик’лопа.

Но вот почему у всех остальных попаданцев всегда под рукой оказывался какой-нибудь дельный кузнец, без проблем клепающий пулеметы молотом и зубилом, сразу же после того как попавший в прошлое мерчендайзер или менеджер среднего звена, объяснит ему принцип их работы? Или какой-нибудь гениальный ученый прошлого, в реальной жизни добившийся не так уж и многого, сведя краткое знакомство с попаданцем, вдруг с нечеловеческой силой начинает выдавать гениальные открытия, попутно строя фабрики и заводы, пока герой соблазняет принцесс и совершает прочие героические подвиги? Почему одним все, а другим ничего? За все время пребывания тут я встретил только одного технического гения, и тот, сподобился всего лишь создать механическую птичку, неестественно чирикающую механическим нутром и бякающую жестяными крылышками. И того умудрился упустить. О каком тут прогрессорстве вообще можно говорить, если все помощники только и мечтают сбежать от тебя куда подальше и заняться охотой на больших морских зверей?

И если кто-то думает, что я ною и жалуюсь… Так вот он совершенно прав. Именно этим я и занимаюсь, видя, как все мои планы прогрессорства летят коту под хвост! Увы. В этой интеллектуальной пустыне дельного работника или мастера надо выращивать как нежную и капризную орхидею, в теплице, с ежедневной поливкой и подкормкой. А я раскатал было губы, что, стоит мне только заполучить мастера, я не только смогу перенять все его секреты, но и обучить им всех ирокезов поголовно. После чего мне лишь останется выдавать свои гениальные идеи, не вставая с мягкого диванчика, а «специально обученные» вовсю начнут строить паровозы, унитазы и электрические чайники. Как говаривали у меня в технаре: «Закрой один глаз и загадай желание. Размечтался, одноглазый!».

При виде моей мастерской Браслай скорчил такую рожу, будто работать я его заставляю, стоя по шею в выгребной яме. Собственно, я его понимал. Задуманного не получилось. Навесы были вполне себе ничего. Печь я вроде тоже сложил нормальную, по крайней мере Браслай, при виде ее лишь брезгливо похмыкал, но ругаться не стал. А вот уже уголь, что мы нажгли, он забраковал напрочь. Ну и все остальное, что было сделано. Критике было подвергнуто абсолютно все, поскольку не соответствовало принятым в его мастерской высоким стандартам. Что, впрочем, и не удивительно, я копировал мастерскую Дик’лопа, поскольку успел изучить ее лучше всего. Короче, мне пришлось потратить немало времени, чтобы уговорить его работать с тем, что есть, а не начинать переделывать все заново. Кажется, в конце концов сей критикан понял, что чем быстрее он тут закончит, тем раньше сможет вернуться из этого нелепого недоразумения к нормальной жизни. Так что коли уж попал в дурдом, не пытайся учить психов культурному поведению, а старайся соответствовать окружающей обстановке. Не выделяйся и не привлекай излишнего внимания буйнопомешанных.

Это был тот максимум, которого мне удалось добиться. Так что в дальнейшем, когда я просил Браслая прокомментировать те или иные его действия, он лишь тяжко вздыхал и объяснял убогому дикарю (каковым он продолжал меня считать), почему мои тигли никуда не годятся и их надо разбить. (Оказалось, я добавил слишком много песка в глину и при высоких температурах они должны были лопнуть) как нормально делать форму, просеивать землю, в каких пропорциях мешать ее с пеплом, и прочие-прочие мелочи. Кое-что я уже и так знал от Миотоя, что отливал мой протазан в Олидике, и Дик’лопа. Но во-первых, повторение мать ученья, а во-вторых, тогда я половину всего мимо ушей пропустил, поскольку все еще продолжал считать себя художником-керамистом, которому опускаться до какого-то там литейщика западло. Так что пришлось наверстывать тут. Наверстывать и записывать.

Одно плохо. Подробной рецептуры тут не существовало. Все делалось на глазок, исходя исключительно из опыта и интуиции мастера. Для того-то ученик сначала и ассистировал с десяток лет шаману, чтобы после нескольких тысяч изготовленных изделий научиться по звону бронзы определять ее твердость или упругость, а по степени растягивания глиняной колбаски, насколько материал подходит для изготовления тиглей. На глазок определять правильные температуры, отсчитывая время плавки стуками своего сердца. А иначе, будь тут хотя бы термометры и хронометры, все бы знания местных мудрецов без проблем уместились бы в тонкой тетрадочке, ибо было их совсем не густо.

Так что пока я записывал, Браслай лишь иронично посматривал в мою сторону. Мол, услышать, как шаман делает что-то это одно. А вот сделать это самому уже совсем-совсем другое. Магия – дело не для средних умов!

В конце концов я не выдержал и похвастался перед Браслаем своим оружием, а главное колоколом. И опять попал впросак. На подозрительный вопрос: «Сам ли я лил бронзу?», мне, естественно, пришлось сослаться на Миотоя и Дик’лопа. А на мои объяснения что я, видите ли, больше специалист по узорам и украшениям, он лишь поглядел на голые стенки колокола и иронично хмыкнул. Да, с этим товарищем диалога у меня никак не получалось!

Ну да хоть работа шла. Несмотря на омерзение, что появилось на лице Браслая при виде моих моделей, гарпуны по ним отлить он сумел. Их было два вида, узкие и длинные, с откидывающимся в сторону шипом. Когда гарпун пытались вырвать из жертвы, этот шип откидывался от наконечника и намертво застревали в жертве, да так, что впоследствии их приходилось вырезать из туши. А вот вторые, широкие, как лопаты, наносили коровке огромные раны, способствуя скорейшей кровопотере. Естественно, на каждом гарпуне были вылеплены соответствующие узоры, обеспечивающие удачную охоту, которые кое-кто из охотников даже смог прочитать и еще больше вдохновиться на подвиги.

Вооружение было немедленно отдано бригаде коровкобоев и опробовано в деле. Впервые за долгие недели я опять удостоился похвал от своих соплеменников. Кажется, за такое удачное оружие они почти простили мою назойливость и приставучесть последних дней. Вот только проблема: зверь начал уходить из похолодевших вод, так что сезон охоты явно подходил к концу. И пусть за это время доблестные ирокезы смогли завалить аж одиннадцать животин, расставаться с таким приятным занятием, как охота на безобидные груды мяса, всем было обидно.