Книга Большая книга ужасов-41. Когда пробьет полночный час. За чертой страха - Светлана Ольшевская

— Это паста так на них действует! — взвизгнул Ботаник. — Она же колдовством заряжена! О-о-ой…

— Бросай ее мне! — не растерялся Вовка.

Ботаник размахнулся изо всех своих силенок — и метнул куда-то пасту. Совершенно не прицельно метнул — не разглядел из-за надвигающихся покойников, где именно Вовка стоит. Да и вообще видел он плохо — как еще он умудрился пасту в темной траве отыскать? На ощупь.

Но Вовка поймал тюбик. Ходячие мертвецы, забыв о танцах и развлечениях, двинулись на него. Но он перекинул тюбик Копыточкину, Копыточкин Кате Петрушкиной, Петрушкина Мишке…

— Беги! — закричал ему Копыточкин.

Мишка находился ближе всех к пролому в лагерной ограде.

Мишка побежал. Покойники нестройной толпой устремились за ним. Но ребята обогнали их, догнали Мишку. Вовка выхватил у него свой тюбик пасты — и операция «Памятник» началась!

— Один. Ты должен быть там совершенно один, — сказал Копыточкин Вовке, когда они оказались на кладбище. — Мы будем все здесь. Мертвецов от тебя отгонять, чтобы не помешали.

— Сколько времени? — спросила Катя Петрушкина, присматриваясь к часам на руке Вовки.

Было уже без пятнадцати три ночи.

— Между тремя и четырьмя часами петухи головы из-под крыла поднимают для первого кукареку, — авторитетно заявил деревенский житель. — Ну, Вовка, иди. И ничего не бойся.

— Да не боюсь я. — Вовка дернул плечом, на которое, чтобы подбодрить товарища, положил руку Копыточкин.

— Главное, чтобы луна никуда не делась, — прижав кулачки к сердцу, вздохнула Маня Бердянская и посмотрела на небо.

Сквозь густые ветви кладбищенских деревьев лился на землю тревожный лунный свет. Это было хорошо.

Зажав полупустой тюбик в руке, Вовка шагал по кладбищу. Где он, этот памятник с белым медальоном? Как его найти? Ведь Вовка совершенно не помнил, как именно он выглядел. А Копыточкин не знал, что это за памятник — по кладбищам гулять и интересоваться надгробиями он тоже был не любитель.

Значит, придется искать. Только бы времени хватило, только бы не испугаться и с визгом не умчаться прочь. Но ведь ребята идут по кладбищу где-то недалеко от него! И тюха-матюха Бердянская Манюня, и даже забитый Ботаник. Который совсем даже не забитый, а нормальный такой парнишка…

Кладбище было ужасно. Свет луны усиливал кошмарность картины: вывернутые на поверхность земли гнилые гробы, упавшие кресты и памятники. Вой и стоны неслись с разных сторон. Но кто воет, кто стонет — люди, заживо в могилы упрятанные? А может, восставшие из этих могил мертвецы, которые ищут покоя или жертв своих поджидают, томятся?..

Впереди, освещенный луной, ярко сиявшей в проплешине между ветвями высоких деревьев, показался большой памятник. Овальный медальон со стершейся фотографией был на нем отчетливо заметен. Золотые буквы и цифры, тоже наполовину осыпавшиеся, составляли когда-то имя умершего и годы его жизни. Тот или не тот памятник? Как узнать? Время-то идет.

И Вовка решил ловить свет луны на все подряд белые медальоны памятников. Это оказалось не таким трудным делом. Лунный свет, сверкнув на мятой боковине тюбика, упал на могильный медальон. А может, ему это только показалось?

Но он шел от памятника к памятнику, а они попадались редко — и часто скособоченные, завалившиеся… Часы показывали три часа ночи. И семь минут… А вдруг петух уже прокукарекал — Вовка просто этого не услышал. И ночь сменилась утром — а значит, все кончено?

Или — наоборот: Вовка уже сделал свое дело, навел свет луны на нужный медальон и теперь все будет хорошо? Кто знает, кто знает…

«А вдруг Деревня-Копыточкин все-таки пособник мертвецов и таким образом меня им на растерзание отправляет?» — трусливо подумал Вовка.

Тяжкий вой прервал его раздумья. Свежевскопанная земля одной могилы, рядом с которой валялся на земле большой черный крест, зашевелилась — и оттуда показалась рука. Она судорожно цеплялась за комья земли, дрожала. «Это кто-то из нашего лагеря! — догадался Вовка. — Тот, кого я своей пастой намазал. И которого…»

Он схватился за эту руку и потянул ее на себя. Нужно было помочь человеку вылезти из могильного плена.

Но вместо этого рука сама потянула его. Ноги Вовки, наступившего на разрытую землю могилы, стремительно начали уходить вниз. Он проваливался, а рука все тянула и тянула его!

— Отпусти! — взмолился Вовка, уходя в землю уже по колено.

Он попытался выдернуть свою ладонь из удерживающей его руки. Но она не отпускала его, пальцы, прохладные пальцы ЖИВОГО человека крепко держали мальчишку и тянули в могилу! Зачем? Кто хочет помешать ему выполнить такое важное дело?

Могильная земля шевелилась, Вовка, уйдя вниз почти по пояс, закричал не своим голосом и попытался выбраться — подтянулся на локтях, ведь обе руки его были заняты: за одну тянула лапа из могилы, в другой он сжимал заветный тюбик.

Мальчишка немного прополз вверх. И вдруг прямо перед своими глазами увидел овальную белую плямбу. Низко, прямо у самой земли. На упавшем большом черном памятнике она выделялась особенно ярко — и никаких букв на ней не было, цифр, фотографий. Вовка волей-неволей узнал ее — ведь тогда, в полночь, она привлекла его внимание тем, что блеснула как-то необычайно ярко.

«Неужели это он и есть?» Вовка не верил своим глазам.

Рука из могилы тотчас отпустила его. Земля перестала проваливаться под ним. Вовка задрал голову к небу — где же луна?

На месте, на месте она была, куда ей деться? Как — куда? За тучу может зайти или за горизонт, раствориться в светлеющем небе — куда она к концу ночи девается?

Вовка вытянул взмокшие дрожащие руки вперед, принялся вертеть тюбик так, чтобы на него смог упасть неясный призрачный свет. Мятый-перемятый, давленый-передавленый тюбик уже не сиял так, как недавно.

«Давай, милый, давай, дружок!» — как маленькая девчонка своему любимому плюшевому мишке, шептал Вовка тюбику.

Слабый, едва заметный блик отскочил от белого бока тюбика, ударился в медальон, сделанный, как успел заметить Вовка, из какого-то совершенно непонятного, плотного и гладкого белоснежного материала.

Такого многоголосого крика Вовка, бессильно упавший лицом в сырую могильную землю, не слышал никогда. Боль, страдание, прощание с жизнью слышались в этих голосах. Кто-то ревел, выл, заливался плачем.

Какое-то движение заполнило кладбище. Заметались перепуганные голуби — но уже безмолвно, словно боясь помешать ужасным крикам. Вовка вскочил на ноги, вихрем слетел с могилы, которая снова зашевелилась.

Стонущий и плачущий покойник, шатаясь и воздевая руки к небу, приблизился к этой могиле и принялся раскапывать ее. Земля полетела в разные стороны.

Вовка оглянулся — соседнюю могилу тоже не оставил без внимания ходячий мертвец. Это была та могила, с которой завалился памятник колдовского медальона. Настоящий хозяин к могиле вернулся — в этом у Вовки не было сомнения. Он так деловито принялся рыть землю, что любо-дорого было смотреть.