Книга Не время умирать - Валерий Георгиевич Шарапов

одного черного волоса, но хитрая морда гладкая, и глаза смотрят остро.

Он наконец соизволил подняться, сделал несколько шагов, заметно кренясь набок, – видать, снова спину сорвал. Футляр переправил под мышку, вальяжно, как настоящая белая сволочь, сдергивал перчатку и, сдернув, протянул ладонь:

– Желаю здравствовать, гражданин лейтенант.

Сергей машинально потянул руку, но замешкался, увидев, какая у Введенского ладонь – серая, страшная, в каких-то язвах, в кожных складках залегла грязно-пепельная то ли пыль, то ли грязь. Введенский с пониманием ухмыльнулся, собрался натянуть перчатку обратно, но Акимов все-таки пожал ему ладонь.

– Что у тебя с руками?

– Цемент. Ожоги, – кратко объяснил Введенский.

– Какими судьбами, Михаил Лукич?

– Гуляю себе, заплутал, – улыбаясь, заявил он, – смотрю: Сонька с компасом. Блуждала в трех деревах и ругалась последними словами.

Он отвесил племяннице легкий подзатыльник, а она ласковым котенком боднула головой его лапищу, совершенно не смущаясь ее уродства. И принялась оправдываться, показывая компас:

– Глупая штука сломалась.

Дядя возразил:

– Нечему там ломаться. Пользоваться надо уметь. Показываю еще раз.

И, зажав меж коленей футляр, освободил руки, принялся объяснять. Акимов спросил:

– Где Ольга?

Не поднимая головы, тот спросил:

– Ольга? Это которая?

«Нога огромная. Хромает. Уголовник. Футляр… явно этот. Человек умный, образованный, обаятельный, наверняка может найти подход – как минимум к Катьке нашел? Но убивать? Он не по этой части, чистоплюй, спекулянт… Хотя кто его знает, на что он способен. Спокойно как он себя ведет. И слишком близко Сонька к нему стоит, и голову наклонила. Что, если сейчас…»

Девчонка в очередной раз что-то раздраженно переспросила, и дядька, в сотый же раз разъясняя одно и то же, обозвал ее тундрой, приобнял так, что ее цыплячья шея оказалась как раз на сгибе длинной клешни…

Нервы сдали, Сергей вынул пистолет. Введенский привычно вздернул руки.

– Сидеть, – скомандовал лейтенант. – Соня, отойди.

– Зачем? – сварливо спросила она, даже головы не повернув.

– Сказано: отойди. Слушаться надо старших, – заметил Введенский.

На него-то девочка соизволила глянуть, потом и на Акимова обратила внимание. Отошла, так и быть, присев на корточки, продолжила рассматривать строптивый прибор. Потом достала ножик – и Сергей сглотнул ледяной ком в горле – небольшой, с коротким лезвием. Стараясь говорить спокойно, лейтенант спросил:

– Соня, откуда нож у тебя?

Она раздраженно ответила:

– Миша дал. Вы своими делами занимайтесь. – И продолжила ковыряться, не обращая на взрослых внимания, как бы решив: пусть их дурью маются.

Михаил, продолжая держать руки вверх, дружелюбно поинтересовался:

– Чего это ты, Сергей Палыч, пушкой тычешь? В связи с чем?

– Где Ольга? – проскрежетал лейтенант.

Введенский терпеливо уточнил:

– Что за Ольга-то?

– Гладкова.

– А, это твоя, что ли, падчерица?

– Да.

– Почем мне знать?

– Почему ты не в колонии? Сбежал?

Михаил присвистнул. Сонька подняла голову.

– Достань бумажку из кармана, отдай дяде милиционеру.

Девчонка спросила:

– Что, сам не можешь?

– Пока нет.

Акимов сплюнул:

– Соня, сиди, где сидишь. А ты руки держи, не опускай.

Подошел сам, обхлопал карманы на пиджаке. Введенский подсказал:

– Слева, в потайном.

– Разберусь.

В самом деле во внутреннем кармане наряду с прочим оказалась у него справка, подтверждающая право заключенного Введенского М. Л. на краткосрочный отпуск. «Форма, почерк, печати, вроде бы все правильно. Черт его разберет». Акимов, скрипнув зубами, разрешил:

– Опусти руки.

Введенский с облегчением повиновался, потряс кистями:

– Благодарствуйте. А то зудят – сил нет.

– Почему идешь через лес, не едешь на электричке?

– Полезно для здоровья. Ноги свои, и бесплатно.

– Не болят?

– Привык.

– На поезде-то быстрее.

– Это если в нормальной одежде. – Введенский развел полы своего лапсердака. – В таком смокинге каждый постовой останавливает. Это хорошо, что перчатки по случаю раздобыл, а то того и гляди на Короленко упекут…

– Что за Короленко? – машинально спросил Сергей.

– Пансионат для сифилитиков, – брезгливо пояснил Введенский и скроил такую гримасу, что Акимов почему-то решил оправдаться:

– Да мне-то откуда знать?

– …И мне лишний раз своей вывеской светить нет резона.

– Скрипка откуда?

То ли почудилось, то ли лучезарно-щербатая улыбка все же померкла? Во всяком случае, Введенский помедлил, прежде чем ответить:

– Нашел.

– Где?

Он развел руками, махнул куда-то назад, в лес:

– Там. Хочешь – пошли покажу. Двадцати верст не будет.

– Врешь ведь.

Михаил удивился:

– А что, украл, что ли? Я не по этой части, и потом, мне к чему такие дешевки?

– Ты почем знаешь, сколько она стоит?

– На, сам смотри. – Введенский, протянув футляр, постучал длинным серым пальцем. – Четверть, детская, казенная. Видишь номер? Напрокат в музыкальной школе взята, грош цена ей, да никто не купит, чтобы не залететь за кражу государственного. Ну?

– Так, а брал зачем? И оставил бы, где нашел.

– Никак невозможно было оставить, инструмент нежный, испортится. Я и прихватил… во, в бюро находок сдать.

– Нет у нас в районе бюро находок.

– А я и не сюда нес.

Акимов смотрел выжидающе. Михаил повел речь уже не нагло, а вполне по-людски:

– Палыч, чего крысишься? Ты ж меня не первый год знаешь, и помогал я тебе, и документы чистые, ты сам видел. Отпуск у меня, иду семейство повидать – криминал, что ли? И, к слову, к вам вопрос: почему дети малые одни по лесу гуляют?

– Ну ты-то куда… – вскинулся было Акимов, но сдержался и вполне радушно пригласил: – Раз все равно к нам идешь, то пошли вместе.

– Пошли. А зачем?

– Сперва Соньку домой забросим, поздороваешься, потом в отделение заскочим.

Введенский потер подбородок, одобрил, но с сомнением:

– План хорош. Но вот к вам-то зачем? Обязательно?

– А что? Отметишься и с нашими поздороваешься, поговорим о том о сем.

Михаил подумал, после паузы снова заговорил:

– Послушай-ка, Акимов. Из-за этой вот фисгармонии сыр-бор?

– Нет, конечно, – тотчас соврал Сергей.

Введенский не поверил, но покладисто заверил, что все понятно, и поторопил:

– Что ж, шагаем. А то скоро стемнеет, и дитё застудим.

Он потянулся взять Соньку за руку, но Акимов не позволил, ухватил сам. Некоторое время прошли, потом Введенский, обо что-то споткнувшись, принялся хромать сильнее.

– Не беги, лейтенант, – попросил он, – разваливаюсь! Да и портянка, сука, сбилась. Подержи инструмент.

Акимов, одной рукой держа Сонькину лапку, второй взял протянутый футляр. «Разваливающийся» Введенский сиганул в кустарник и задал стрекача. Лейтенант рванул за ним, но под ноги тотчас кувырнулась глупая Сонька, Акимов едва успел перескочить через нее. А Введенский бежал весьма бодро, его корявый силуэт был уже в сумерках едва виден.

Акимов прицелился, поймал его на мушку.

Вдруг Сонька, прыгнув, повисла у него на руке, потом впилась мелкими острыми зубами. Попала, как нарочно, в нерв – Сергей выматерился, стряхнул ее. Легкая девчонка