Книга Дзэн в японской культуре - Дайсэцу Тэйтаро Судзуки
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как сообщают хроники, в кровопролитном бою при Каванакадзима Кэнсин, видя, что его армия не может добиться успеха, потерял терпение и решил самолично способствовать решительному перелому. С небольшим отрядом всадников он прорвался в лагерь Сингэна. Соперник спокойно сидел на складном полевом стуле в окружении малочисленной свиты. Кэнсин направил коня прямо к вражеской ставке и, опуская меч на голову Сингэна, задал типичный дзэнский вопрос: «Ну, что ты скажешь в такой момент?» Сингэн и бровью не повел. «Снежинка на раскаленном очаге», – отвечал он, уверенно отражая смертельный удар круглым железным веером. Может быть, в действительности и не было этого характерного ситуативного дзэнского диалога-мондо, но вся история замечательно иллюстрирует дзэнский подход к жизни двух отважных бритоголовых воителей.
А вот как встретился князь Датэ Масамунэ со своим дзэнским наставником. Масамунэ, прославившийся, в частности, стихами о горе Фудзи, был усердным ревнителем и пропагандистом Дзэн-буддизма. Однажды он задумал пригласить нового настоятеля для фамильного дзэнского храма, где покоились предки рода Датэ. Ему порекомендовали некоего монаха из глухого провинциального прихода. Желая проверить достоинства кандидата на столь ответственный пост, Масамунэ пригласил монаха в свою резиденцию, в замок города Сэндай.
Рин-ан – таково было имя монаха – принял приглашение и в назначенный день явился в замок. Его проводили в княжеские покои и оставили одного. Рин-ан, которому было сказано, что князь ожидает в одной из ближайших комнат, миновал длинный коридор и открыл дверь, но в помещении никого не было. Пройдя через комнату, он отодвинул сдвижную перегородку и попал в другую комнату, где снова никого не оказалось.
С некоторым удивлением он пошел дальше, отодвинул еще одну перегородку – и тут перед ним предстал грозный хозяин замка с занесенным мечом. «Что скажешь в этот миг между жизнью и смертью?» – вопросил он. Монах, нисколько не испугавшись столь странного приветствия, не стал терять времени. Нырнув под руку Масамунэ, он крепко обхватил его за талию и хорошенько встряхнул. Ошеломленный повелитель северо-восточной Японии воскликнул: «Опасные шутки ты шутишь!» «Ох уж эта ваша гордыня!» – отвечал монах, ослабляя мертвую хватку.
В те давние времена подобные встречи между воинственными даймё и дзэнскими монахами, которые таким образом как бы подвергались тесту на понимание сути Дзэн и усвоение практики Дхьяны, случались довольно часто. Люди, избравшие своей профессией войну, должны были быть готовы встретить смерть в любой момент, даже в предположительно мирной повседневной жизни, а для этого требовалась не схоластическая, но вполне объективная практическая подготовка. Им не нужны были ни философия, ни религия сами по себе – только практическое руководство, безусловно годное для любой ситуации. Дзэн – вот в чем они нуждались.
Уэсуги Кэнсин всерьез приобщился к учению Дзэн под руководством мастера Эки-о. Как-то раз он присутствовал на проповеди, в которой Эки-о толковал знаменитый ответ Бодхидхармы: «Я не знаю». Усвоив кое-что из теории Дзэн, Кэнсин решил испытать монаха. Переодевшись в платье рядового самурая, он скромно ожидал удобного случая, чтобы обратиться к проповеднику, как вдруг тот повернулся и спросил: «Ваша светлость! Что же означают слова Дарумы “Я не знаю”?» Кэнсин был застигнут врасплох и не знал, что ответить. Тогда Эки-о продолжал: «Ваша светлость! Отчего же вы не хотите ответить сегодня на мой вопрос, если по любому поводу так бойко высказываетесь об учении Дзэн?» Пристыженный Кэнсин оставил свою спесь и начал глубоко изучать доктрину Дзэн под руководством мастера. Наставляя князя, Эки-о любил повторять: «Если хочешь по-настоящему освоить Дзэн, ты должен отбросить все помыслы о жизни и погрузиться в пучину смерти».
Впоследствии Кэнсин оставил своим вассалам такое завещание: «Кто держится за жизнь – погибает, кто преодолевает смерть – живет. Главное – это дух-разум. Проникни взором в глубины духа, овладей им – и ты поймешь: есть в тебе нечто превыше жизни и смерти, что в воде не тонет и в огне не горит. Сам я познал прозрение и достиг самадхи, поэтому знаю, что говорю. Кто не решается покончить счеты с жизнью и принять смерть, не достоин звания самурая».
Сингэн также обращался к проблеме смерти применительно к Дзэн в своем «Уложении»: «Оказывайте должное почтение богам и Будде. Когда помыслы ваши будут в согласии с натурой Будды, вы обретете невиданное доселе могущество. Если преобладание ваше над другими порождено злыми помыслами, вас ждет разоблачение – вы обречены. Далее, посвятите себя изучению Дзэн. Нет иных секретов в Дзэн, нежели серьезное осмысление вопроса жизни и смерти».
Приведенные эпизоды и цитаты позволяют безошибочно судить о наличии глубокой внутренней связи между учением Дзэн и жизнью средневекового воина. О том же говорит и поведение самих дзэнских мастеров, которые подчас превращали смерть чуть ли не в спорт.
Наставником Такэда Сингэна в занятиях Дзэн был Кайсэн, настоятель монастыря Эрин-дзи в провинции Каи. После смерти князя в апреле 1582 г. обитель была осаждена войсками Ода Нобунаги за отказ выдать могущественному противнику Сингэна его врагов, укрывшихся в стенах монастыря. Штурмующие вынудили монахов во главе с Кайсэном занять последний рубеж обороны на верхнем ярусе главной надвратной башни. Нобунага приказал сжечь упрямцев заживо, предав огню всю деревянную башню. Монахи, скрестив ноги, спокойно уселись в небольшом зале перед ликом Будды. Настоятель в последний раз сотворил молитвы по заведенному обряду и прочел проповедь, закончив ее словами: «Ныне мы с вами окружены языками пламени. Как будете вы в этот решительный момент вращать Колесо Дхармы?» Каждый из присутствовавших пояснил, как он понимает задачу. В заключение, прежде чем все познали огненное самадхи, настоятель выразил свою точку зрения в стихах:
Нет нужды для покойных, мирных раздумий
удаляться туда, где горы и воды.
Если помыслы благостно безмятежны,
нам прохладу и свежесть подарит пламя.
Япония XVI в. изобилует великолепными образцами человеческих характеров. В плане политическом и социальном страна была буквально разорвана на куски. Феодалы вели бесконечные междоусобные войны, народ испытывал страшную нужду и лишения. Однако смертельная борьба за военное и политическое господство способствовала не только предельному напряжению всех человеческих сил, но и всемерной закалке духа самураев. Мужественность почиталась за основное достоинство в самых различных областях жизни.
Можно сказать, что большинство добродетелей, из которых и сложился кодекс Бусидо, окончательно оформились именно в тот период. Такэда Сингэн и его извечный соперник Уэсуги Кэнсин были весьма типичными представителями самурайской знати. Оба они отличались личной храбростью и никогда не отступали перед лицом смерти; оба были
