Книга Голоса за стеной - Григорий Соломонович Глазов

же еще и хромой, — обратился он к Метеору.

— Это можно, — сказал Метеор. — Пить действительно очень хочется. Только во что набрать воды?

— Возьмите мое кожаное ведро, оно приторочено к седлу. Идите все время по этой тропе…

Взяв ведро, походившее скорее на небольшой, мешок, сделанный из толстой бычьей кожи, Метеор отправился искать ручей в той стороне, куда указал Человек со Шпагой. Шел он долго. Тропа то терялась в траве, то вновь возникала, уводя его все дальше и дальше. Она часто петляла. И порой Метеор обнаруживал, что возвращается туда же, где только что был. Так прошел час, другой, но ручья не было. Вскоре тропа вывела его к тому месту, где оставались Мария и Человек со Шпагой, но уже с другой стороны.

Еще издали он увидел знакомые клены. Однако под ними — никого. Метеор подумал, что ошибся, но, приблизившись, убедился, что это — то самое место. Два часа назад он отдыхал тут с Марией в тени, здесь угощал их вкусной едой Человек со Шпагой. Следы их совместной трапезы были ясно видны. Более того, под одним из кленов стоял его и Марии походный мешок.

«Куда же они подевались? — растерянно подумал Метеор. — Что здесь произошло?» Он оглядел ровную долину, но нигде, до самого горизонта, — ничего, только зеленый ковер травы. Опечаленный, не зная, что и предпринять, Метеор сел под деревом, чтобы собраться с мыслями.

Так и сидел он, уронив голову на руки. Солнце пошло уже к закату. И тут Метеор услышал человеческий голос. Кто-то шел по дороге и весело пел невеселую песенку:

Все нескладно в этом мире:

Дважды два не есть четыре.

Мне беда и та — за плату,

На заплату шью заплату.

Умником слывет дурак,

Потому что он — богатый,

Потому что я — бедняк.

Но коль это не по нраву,

Тут на бога не пеняй:

Если бьют тебя по правой,

Левую не подставляй.

Вскоре к Метеору подошел человек в старом потрепанном камзоле, в избитых запылившихся сапогах. Через плечо его была переброшена палка, а на ней болталась котомка.

— Здравствуй, юноша, — сказал он, снимая палку с плеча. — Разреши присесть в тени твоих деревьев и отдохнуть?

— Пожалуйста, садитесь, отдыхайте. Деревья эти вовсе не мои, а тень вообще не может быть чьей-то, — ответил Метеор.

— Справедливо, — улыбнулся человек. Глаза его весело перебегали по одежде и лицу Метеора. — Похоже, ты не из наших мест. Слышал ли ты мою песню?

— Слышал. Забавная песня.

— Когда я у себя в кузнице бью молотком по нагретому железу или достаю из горна раскаленную подкову, я люблю сочинять песни. А пою их в дороге. Иначе дорога кажется длинной и неинтересной. Но такие песни только и можно петь в дороге, ведь в нашем городе у жандармов слишком длинные уши, — подмигнул он.

— Так вы кузнец?

Вместо ответа он показал большие сильные руки с черными трещинками на кончиках пальцев.

— Ну а ты, юноша, чем занимаешься и куда путь держишь?

— Иду я далеко, в Город Сутулых Людей. Но пока я искал воду, кто-то похитил мою сестру и путника, с которым мы познакомились.

Кузнец встал, походил под деревьями, сделал несколько шагов вдоль обочины, затем вернулся и сказал:

— А путник, с которым вы познакомились, роста был невысокого, верно?

— Верно, — удивился Метеор.

— Грузен, немного тяжелее меня? Верно?

— Верно, — еще больше удивился Метеор. — Вы что, встречали их?

— А к тому же он еще и хромой?

— Да! — вскочил Метеор. — И лошадь у него…

— Одноглазая, — закончил за него Кузнец.

— Где вы их встретили? Говорите скорее! Мне надо их догнать и освободить!

— Сядь, юноша, — сказал Кузнец. — Никого я не встречал в пути. Про все мне рассказали следы. Видишь, на самой нижней ветке кожица стерта. Это след поводьев. Значит, лошадь он привязал к самой нижней ветке клена. Потому как мал ростом. Отпечатки же его ботфорт намного глубже твоих и моих. Значит, он потяжелее нас с тобой. Но и его следы неодинаковы: один глубже, другой помельче. Вот и выходит, что он припадает на одну ногу, хромает, значит. А лошадь его кривая на правый глаз: траву у обочины общипала только с левой стороны.

— Кто же их похитил, его и Марию? — спросил ошеломленный Метеор.

— А никто их не похищал, юноша. Здесь было только два человека: Мария твоя да хромой. Вот следы женских сандалий, а вот — тех самых ботфортов. Больше никакая обувь тут не отпечаталась. И выходит, что твою Марию умыкнул этот хромой. Я знаю в нашем городе лишь одного хромого, который ездит на одноглазом жеребце. Это наш Губернатор. Так-то…

И Метеор понял, что это так и есть. Он вспомнил, что Человек со Шпагой собирался покорить Город Веселых Людей. Обо всем этом юноша поведал Кузнецу.

— Все сходится. Чтобы заставить тебя обучать солдат взлетать с доски, как это умеете вы, акробаты, в залог он увел Марию.

— Тогда я должен идти в город! — воскликнул Метеор. — Я найду Губернатора! И клянусь, не выпью глотка воды, пока не освобожу Марию! — Он перекинул свой походный мешок за спину.

— Погоди, не горячись. Это не так просто. В город, конечно, надо идти. И Марию твою вызволить надо. Только сперва все следует обдумать, — сказал Кузнец. — Мы вместе пойдем. Поживешь у меня, авось что-нибудь придумаем.

И они отправились в путь. Кузнец нес на плече палку, на конце которой болталась котомка, и весело пел одну из своих песен:

Там, где пахарь,

Там и плуг.

Там, где спины,

Там и кнут.

Там, где деньги,

Там и плут.

Ой, ля-ля, ой, ля-ля,

Нет богатства, есть душа.

Ой, ля-ля, ой, ля-ля,

За душою — ни гроша.

Но не в этом, братцы, дело.

Важно, чтобы сердце пело,

Да была бы пара рук,

Да хороший рядом друг.

* * *

Прошла неделя, как Метеор поселился у Кузнеца. Он помогал ему в работе: подсыпал в горн угли, раздувал их мехами, бросал горячие поковки в бочку с холодной водой — вода от этого шипела и пузырилась. Кузница была просторная, на темных от времени и копоти стенах, висели на крючьях разные щипцы, молотки, цепи, тележные колеса, на которые Кузнец набивал ободья. Блестела старая, отглянцованная ударами молота наковальня. Все здесь нравилось Метеору: и этот труд, связанный с огнем и металлом, и сам веселый хозяин