Книга Жилец - Кира Алиевна Измайлова

будет, не вздумай даже с ней связываться. А у него чутье было звериное.

— Да, это уж точно, — серьезно сказал он. — Я его порой опасался, как зыркнет зеленым глазом, будто напросквозь все видит!

— Зеленым? — удивилась я. — У него карие глаза были, как у меня.

— Неужто забыл? — удивился дядя. — Ну или отсвет так упал, мало ли. Ладно, Вера. Повторяю, звони, если что, приезжай, когда захочешь. Если деньги понадобятся, скажи, помогу, чем смогу.

— Спасибо, мы тут неплохо существуем, ни в чем не нуждаемся, — улыбнулась я. «Мы» вырвалось случайно. — Спасибо, дядь Рашид. Вы хоть понимаете…

— Вера, твоим теткам по той линии важно, чтоб мужик был справный и богатый, так? Таких и искали. А вспомни теперь, скольким счастье привалило?

Я подумала. Помолчала.

— Троих точно они запилили, вспомни, мне твой отец рассказывал. Один надорвался, когда дом строил. Второй так же убрался, прямо на картошке, сколько там, двадцать соток было? Третий ишачил в две смены и от рака умер, а было б время анализы сдать, может, выжил бы. Но всё в дом, все в дом… — дядя Рашид тяжело вздохнул. У него тоже был рак, у меня плохая наследственность по обеим линиям. Он, однако, умирать не собирался, потому что настроился дождаться внуков от младшей дочки, которая еще и школу не закончила. — А мою Фариду ты помнишь?

— Конечно, — ответила я. Тетя Фаря была маленькая, толстенькая, этакий колобок, и, честно скажу, некрасивая: глаза узкие, рот большой, ноги короткие, разве что волосы да зубы хороши, еще смеялась она очень заразительно, готовила прекрасно, и хоть даже училища не закончила, обожала читать и могла цитировать стихи хоть по-русски, хоть по-татарски. И еще она была из очень бедной семьи, но муж никогда ее этим не попрекал.

— Я за нее с семьей поругался: говорили, нечего бесприданницу брать, а если бесприданницу, так хоть красивую. А видишь, живем — не тужим! Я ее ни на какую красавицу не променяю. Да я как женился, так фарт попер… сама знаешь, у меня тут три квартиры, на всех хватит, а я ведь особо на работе не убивался. Девчонки у нас все как на подбор, парень тоже удался, женился вот недавно… Понимаешь?

— Да, — сказала я. — Кажется, понимаю. Спасибо.

— Не на чем. А теток не слушай. Как есть курицы.

— Не буду, — улыбнулась я, и мы распрощались.

Мне немного полегчало. Правда, что я слушаю это кудахтанье? Обидно просто за Дениса, он ведь никогда даже не намекал ни на что, и даже если мы дрыхли на одном диване, рук он не распускал.

Я поставила трубку на базу, пошла в ванную, посмотрела в зеркало. Лицо как лицо, прямо скажем, круглое, я вообще не худенькая, телосложение основательное, ну и спортом бы заняться стоило. Глаза темные, из-за тяжелых век кажутся меньше, а косметику я не люблю. Брови широченные, зато с роскошным изгибом, чуть подвыщипать — и отлично. Нос с горбинкой, довольно длинный, щеки упитанные, а рот небольшой, и из-за вечно опущенных уголков губ выражение лица у меня всегда этакое презрительно-надменное, вот я и приучилась всегда улыбаться, тогда на щеках появляются симпатичные ямочки и я делаюсь, как шутит дядя Рашид, «луноликой». Волосы русые, очень мягкие, но я их крашу хной с басмой, тогда они хоть прическу держат, а не торчат во все стороны. Словом, от татарских, славянских и еврейских предков я собрала все самое неудачное.

Ко мне обычно пристают горячие южные юноши, а вот русские даже не смотрят, типаж не тот. Может, и Ден потому не пристает, что я не в его вкусе? Кто его разберет, вдруг ему нравятся тоненькие блондинки, а не основательные шатенки? «Стоп, — сказала я себе, — а зачем тебе нужно, чтобы Ден приставал?» И правда — мы уживались мирно, и пока к нам никто не лез, все было замечательно. Он не трогал меня, если чувствовал, что я не в настроении, я не подходила к нему, если видела, что он занят по горло, максимум — заглядывала за книгой или какой-то мелочью, Ден даже не реагировал на такие мимолетные вторжения. А смотреть вместе кино было просто приятно: привалишься к теплому боку, наблюдаешь за похождениями героев, и становится совсем хорошо…

— Вер, ты там надолго? — спросил Денис из-за двери.

— Нет, уже выхожу, — ответила я и плеснула водой в лицо. — Иди.

— Опять родственники? — сочувственно поинтересовался он, моя руки.

— Да. Но на этот раз вменяемые. Не помню, говорила я тебе или нет, но у меня еще и в Питере есть родня. Так вот, тетки как-то раздобыли телефон дяди, а может, мама или отец им когда-то сказали… В общем, еще и он позвонил. Но он, повторюсь, вменяемый. Мне даже полегчало.

— Ну и отлично, — улыбнулся Денис. — Может, погуляем? Я проект закончил, новый еще не взял, время есть.

— Давай, — ответила я. — Хоть до набережной дойдем, там летом хорошо, даже кувшинки завелись, представляешь? Только там берег у шлюзов крутой, если разве в обход пойти? Так дальше, но зато дорожка нормальная, пусть и зигзагом.

— А мы что, куда-то торопимся?

Я сто лет не была на набережной, хотя в детстве гуляла там чуть не каждый день.

— Смотри, венерин башмачок! — неверящим голосом произнес Денис, перебираясь через ручеек. — Ничего себе, целая поляна, и чуть не в самом центре города!

— А это что, редкость? — не поняла я.

— Верка, это краснокнижная дикая орхидея, — засмеялся он и наклонился к цветку ростом мне по пояс. — Смотри, вот у нее кувшинчик… Ты никогда не обращала внимания?

— Нет, но они тут растут, сколько я себя помню, — сконфуженно ответила я, вспомнив, что и на кладбище такие видела. — Мы сюда редко забредали, тут же очистные сооружения рядом, дед меня к шлюзам водил, где почище.

— Вот так дела, — Денис выпрямился и пошел дальше, оглядываясь по сторонам. — Гляди, сойка!

— Где? — я заозиралась. — Правда, красивая какая… Я, понимаешь, не различаю всю эту живность. Ну там дятла от вороны и синицу от воробья отличить в состоянии, ну и все… А я еще на даче видела такого обалденного дятла, зеленого с рыжей макушкой! Искала-искала в энциклопедии, не нашла.

— Погоди, — Денис приостановился. — У тебя что, и дача есть?

Я кивнула.

— Ну как обычно. Халупа на шести сотках. Помнишь, на кладбище ездили? Ну вот там недалеко.

— А почему ты тогда летом в городе сидишь? — нахмурился он.

— А там что делать? Водопровода нет, удобств нет, газ в баллонах, электричество отключают постоянно… — я махнула