Книга Су́чки. Секс, эволюция и феминизм в жизни самок животных - Люси Кук

в таких местах приписываются лишь 10–20 % самцов – от насекомых до млекопитающих.

«Во время пика спаривания тетеревиные леки – это сумасшедший дом», – сказала Гейл Патричелли во время моего визита в ее лабораторию. Бóльшая часть спариваний происходит всего за три дня, при этом самки часто участвуют в одной большой схватке, сражаясь друг с другом за свое положение рядом с главным доминантом. Патричелли поделилась со мной легендой о Дике, доминирующем самце тетерева из Вайоминга, который спарился сто тридцать семь раз за сезон в 2014 году, причем двадцать три из этих совокуплений происходили в течение двадцати трех минут подряд.[5]

Что делает леки такими особенными для изучающих половой отбор, так это то, что самки продолжают растить потомство в одиночку. Таким образом, их выбор партнера не основывается на богатстве ресурсов территории самца или его потенциальных родительских навыках – самки охотятся за хорошими генами.

Поскольку победивший самец передаст гены, которые лежат в основе его поведения, большинству своих потомков, сила выбора самкой партнера для формирования впоследствии новых диковинных черт и проявлений ухаживания самцов необузданна.

«Дик ответственен почти за все переданные гены в том сезоне. Поэтому борьба за его место так велика», – объяснила Гейл. Животные на леках совершают одни из самых безумных поступков, которые можно увидеть в естественном мире, потому что отбор просто зашкаливает. Он – причина, по которой вы видите гордо вышагивающих райских птиц, павлинов и шалфейных тетеревов.

Вопрос на миллион долларов: что именно сделало Дика таким привлекательным?

«Дик и правда был необыкновенным, – сказала мне Гейл. – Он все время очень важно расхаживал. Со стороны казалось, что у него неиссякаемая энергия».

Битбоксинговые танцы шалфейных тетеревов выглядят столь же напряженными, сколь причудливыми. Трудно сказать, сколько энергии у самцов на это уходит, но недавнее исследование большого бекаса (у этих птиц тоже есть леки), который ухаживает за самками, барабаня крыльями, показало, что они теряют почти 7 % массы тела после каждого ежедневного сеанса ухаживания. Таким образом, самцам шалфейного тетерева это, вероятно, стоит серьезных энергетических затрат, особенно если учесть, что полынь, которой они питаются, низкоэнергетична. Вдобавок ко всему, как сказал Эрик, листья кустарника очень токсичны, поэтому самцы, по сути, энергично танцуют с птичьим эквивалентом сильного похмелья.

По мнению Гейл, требуя, чтобы самцы исполнили этот изнурительный танец, самки хотят убедиться, что получат высокопородного самца с генами класса А. «Нет соревнований, где спортсмен мирового класса соревнуется с любителем, не так ли?» Учитывается аэробная выносливость, метаболическая эффективность, иммунная система, способность добывать, переваривать и превращать в энергию пищу и так далее; шалфейные тетерева стараются изо всех сил, совершая сложные вещи, чтобы доказать, что они в хорошей форме.

Было бы легко предположить, что это конец истории – самый яркий самец с наибольшей выносливостью получает самку. Многие ученые так и сделали. Но Патричелли была заинтригована демонстративно застенчивым поведением самок. Действительно ли они были так пассивны, как казалось со стороны?

Для выяснения Патричелли почерпнула вдохновение у коллег из Корнеллской лаборатории орнитологии Марка Данцкера и Джека Брэдбери, сделавших замечательное открытие: акустика битбоксинга самцов имела странную четырехстороннюю структуру звукового излучения – их крики звучат тише всего непосредственно перед выступающей птицей и громче всего по бокам и позади. Таким образом, несмотря на то, что напыщенный самец поворачивается спиной к самке, на самом деле самый громкий звук приходится именно на нее. Это заставило Гейл задуматься: если поведение самца не такое, каким кажется, то, возможно, и самки не такие скучные, какими кажутся.

Переключив внимание с видных самцов на скромных самок, Гейл сделала новое открытие.

Лучшие самцы вроде Дика, – не просто самые громкие танцоры на леке; они еще и чутко реагируют на тонкие сигналы, подаваемые самками.

Это означает, что слушать самцам нужно так же хорошо, как и танцевать.

«Я наблюдала, как происходит взаимодействие между самцами и самками. Самка играет гораздо более активную роль – либо вызывая желаемые проявления, либо формируя их, – и самец обязательно должен реагировать, чтобы быть привлекательным, а не просто приметным. И тут на помощь приходят роботы».

Чтобы по-настоящему проникнуть в головы самок шалфейного тетерева и понять, как они делают свой выбор, Гейл создала, пожалуй, единственную более сюрреалистичную птицу, чем тетерев-битбоксер: роботизированную самку шалфейного тетерева. Гейл смастерила своего «фембота», как она ласково ее называет, из таксидермической шкуры самки шалфейного тетерева, комплекта танка с дистанционным управлением и некоторых деталей робота, которые она купила в Интернете, и все это скрепила утягивающим бельем. Благодаря ремесленным навыкам Гейл получившаяся в результате домотканая робоптица оказалась невероятно реалистичной, если не считать колесиков.[6] Однако это, похоже, не побеспокоило не очень-то разборчивых самцов. Гейл видела, как они пытались спариваться с сушеными коровьими лепешками, если поблизости не было самок, – очевидно, планка для подходящего партнера у них довольно низкая. Тем не менее она переживала, что самцам может не понравиться ее фембот, когда она впервые привезла ее на лек. «Это было очень странное первое свидание», – рассказала она мне.

Я просто обязана была запустить фембота, чтобы она сделала кружок по лаборатории. Птицу можно заставить флиртовать или стесняться: приблизиться, повернуть голову и направить взгляд в другую сторону, а также опустить голову и отправиться на поиски пищи, совсем как настоящую самку шалфейного тетерева. Управлять ей в лаборатории на гладком открытом полу значительно проще, чем на бугристом, переполненном птицами леке. Для этого нужны два человека: Патричелли прячется в наблюдательном пункте с приборами управления, в то время как один из ее аспирантов сидит на холме с биноклем и радио, помогая ей ориентироваться на леке. «Это похоже на напряженную игру “Фроггер”, – призналась Гейл. – Настоящие птицы постоянно перемещаются, и нужно двигаться среди них так, чтобы ни в кого не врезаться и не упасть».

Фембот Гейл, должно быть, вела себя как настоящая вертихвостка. Она должна была вызвать интерес у самца, но вовремя сбежать, пока ситуация не усложнилась и не накалилась. «У нас были самцы, которые пытались спариться с роботом, и ничем хорошим это не заканчивалось». Однако бывали и несчастные случаи: однажды фембот потеряла голову во время флирта (как неловко!), но, к счастью, глупого самца это не побеспокоило. «Самцы не знают, как на такое реагировать, поскольку ничего подобного ранее не случалось, поэтому я просто отправила ее назад без головы».

Управление робоптицей во время этих непростых ухаживаний позволило Гейл наблюдать, как изменения в поведении самки влияют на поведение самца. «Мы заметили, что самцы регулируют скорость