Книга Огонь и ярость - Лиззи Принс

class="p">В основном это правда. Был поцелуй на заднем сиденье машины, прежде чем Атлас снова солгал мне и бросил в гараже в качестве жертвенного агнца. В общем, день был по большей части ужасным.

— Что ж, это разочаровывает, — говорит Эстелла, но в ее голосе звучит странное облегчение. — Давай закончим приводить тебя в порядок.

ГЛАВА 8

РЕН

Поговорка гласит: «Нет покоя нечестивым», но на самом деле это должно быть так: «Нет покоя чемпионам Олимпийских Игр». С тех пор, как мы вернулись в тренировочный комплекс накануне вечером, мой мозг не переставал работать. Я виню себя в том, что не поняла, что Эстелла готовит меня к новому испытанию.

Как только Эстелла заканчивает меня одевать, меня выталкивают в главный тренажерный зал. Стража, которая повсюду развозит чемпионов, ждет, и нас уводят прежде, чем я успеваю спросить, куда, черт возьми, мы теперь направляемся.

Оказывается, нас переместили в другой театр. Я начинаю узнавать такелаж и темные шторы за кулисами. Ассистент, который постоянно появляется на наших заданиях, в очках в темной оправе, ждет нас. Он ведет меня и других чемпионов в большую комнату с сосредоточенностью воспитателя детского сада, который спорит с группой трехлетних детей. Престон, по сути, малыш — переросток.

Комната представляет собой смесь хранилища и помещения для ожидания. В одном углу из коробок громоздятся костюмы. На стенах висят старые театральные афиши, настолько пожелтевшие от времени, что, должно быть, они появились еще до пробуждения Богов. Здесь есть два дивана и коллекция стульев для сидения, а также три гримерных кабинета с высокими зеркалами, окруженными подсветкой. Слабый запах застоявшегося дыма и пролитых напитков рассказывает о часах, проведенных в этой комнате.

Я не знаю, что они запланировали для нас, но как группа, мы выглядим возмутительно. Эстелла нарядила меня в сумасшедший наряд. Я выгляжу так, будто приняла психоделический наркотик, а потом решила отправиться в поход по замерзшей пустыне. Мои штаны из блестящего металлического материала, который шуршит при ходьбе. Они липнут к моим ногам и обладают водоотталкивающим эффектом. Я знаю это, потому что наш стражник в транспорте пролил кофе мне на колени, и он скатился со материалу, как вода по стеклу. Мои ботинки тяжелые и зашнурованы до колена. Внутри они обшиты мягкой шерстью. Это в сочетании с толстыми носками, которые я ношу, заставляет меня потеть, как свинью.

Мой топ подходит к брюкам и сшит из той же водонепроницаемой ткани. Разница лишь в том, что топ черный, а не серебристый. Ее прикрывает тонкая толстовка на молнии, а завершает ансамбль шерстяное пальто, которое висело в углу комнаты Эстеллы.

Остальные чемпионы одеты в ту или иную зимнюю экипировку, хотя большинство из них не такие странные, как у меня. Большинство экипировок выглядят как версия нашего тактического снаряжения для холодной погоды. Нико превратился в лесоруба, в клетчатой шапке охотника, а Джейд в неудачном блестящем белом комбинезоне, от которого у нее проступало «верблюжье копытце».

— Вы должны ждать здесь, пока мы не придем и не заберем вас, — говорит нам нервный парень в очках, маяча у двери. Я не знаю, является ли этот парень помощником Фаддея или вообще занимается организацией игр. Он присутствовал на наших интервью и также организовывал все во время испытаний.

— Руперт. Ты нужен нам на сцене, — говорит женщина позади мужчины, и он выбегает из комнаты. Руперт, да? Он не похож на Руперта. По крайней мере, теперь у меня наконец — то есть имя для этого очкарика.

Едва я усаживаю свою задницу в одно из кожаных круглых кресел, как Руперт возвращается в комнату. — Чемпион Зевса. Ты нужен на сцене.

Я едва сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. У нас здесь нет имен, просто принадлежность к нашим Богам.

Атлас все еще стоит. Его пристальный взгляд скользит по мне, останавливаясь на моем отвратительном наряде снеговика со слегка приподнятыми бровями. В его глазах мелькает огонек, и я смотрю на него в ответ. Я сбрасываю пушистое пальто и ерзаю на стуле. Я не люблю ждать. В комнате не слишком жарко, но статика в воздухе заставляет меня думать, что мы находимся в очень холодном месте. Поэтому мы все в этой зимней одежде? Не то чтобы это практично. Половина из нас выглядит как исследователи из модного журнала, отправляющиеся в Антарктиду.

Грир плюхается на сиденье рядом со мной. Джаспер и Нико садятся на ближайший диван, вытягивая ноги, как будто им нужно заполнить пространство. Джейд ходит взад — вперед. Дрейк занимает место в кресле прямо напротив Грир, а Престон остается у двери, скрестив руки на груди. Он свирепо смотрит на меня, но я игнорирую его. Я даже не произнесла ни слова с тех пор, как мы вошли в комнату. Против чего он вообще может возражать?

Джаспер и Нико тихонько болтают, выглядят так, будто просто проводят время вместе. Больше никто не разговаривает. Время ползет, Руперт приходит и забирает одного чемпиона за другим. Мне надоедает сидеть, и я слоняюсь по комнате в поисках того, что можно выпить или съесть. Не повезло.

— Чемпион Аполлона. — Руперт снова вернулся, уводя еще одного из нас.

Дрейк встает со своего места и идет к двери, приподнимая воображаемую шляпу передо мной, Грир и Джаспером. В комнате остались только мы. — Дамы. Джентльмены. Желаю удачи.

Грир фыркает, а затем откидывается на спинку стула, скрестив руки на груди, и выглядит недовольной тем, что издала этот звук. Как только за Дрейком закрывается дверь, я плюхаюсь на диван рядом с Джаспером. Он улыбается мне, и это искренне. Мне так любопытно узнать о его жизни, о том, что его воспитал Бог. Я не представляю какого это.

— У тебя такой вид, будто ты хочешь меня о чем — то спросить. — Джаспер устраивается в углу дивана, поворачиваясь ко мне лицом. Грир наблюдает за нами своими орлиными глазами.

Я полагаю, что нет лучшего времени, чем сейчас, чтобы выяснить, все ли Боги одинаковы. — Какая твоя мама?

Брови Джаспера удивленно приподнимаются. — Эм… — он смеется и потирает рукой подбородок. — Вероятно, я предвзят, поскольку она моя мать.

Джаспер оглядывает комнату, как будто ищет подслушивающих. Здесь есть камеры? Ничего интересного не происходило, но это не значит, что нас не записывают.

Грир обводит рукой комнату, присоединяясь к нашему разговору. — Я уже проверила. Камер нет.

— Моя мама замечательная. Она держала меня подальше от определенных территорий, где Боги не так добры