Книга Экономическая наука в тяжелые времена. Продуманные решения самых важных проблем современности - Эстер Дюфло

денег в глуши в незнакомой стране. Возвращение во Францию было на тот момент относительно простым делом. В эпоху послевоенного экономического роста дед Эстер легко бы нашел работу дома. Два его брата были достаточно обеспечены, чтобы оплатить обратную дорогу. Но он предпочел не возвращаться. Много лет спустя его жена Эвелин рассказывала Эстер, что дед не хотел потерять лицо, вернувшись с пустыми руками и за счет братьев. Поэтому семья стиснула зубы и более двух лет прожила в условиях крайней нищеты, усугубленной неуместным чувством превосходства по отношению к местным жителям. Детям не разрешалось разговаривать по-испански дома. Виолен, мать Эстер, полностью находилась на французском заочном обучении и никогда не посещала аргентинскую школу, в свободное время она занималась домашними делами и чинила матерчатые сандалии, которые носили дети. Финансовое положение семьи улучшилось только после того, как Альбер наконец получил работу, устроившись на экспериментальную ферму французской фармацевтической компании Institut Mérieux. Они оставались в Аргентине более десяти лет, а затем отправились в Перу, Колумбию и Сенегал. Альбер вернулся во Францию после того, как его здоровье ухудшилось (хотя он был еще довольно молод), но к тому времени его карьерный путь вполне можно было назвать успешным приключением. Тем не менее тяжелая жизнь, несомненно, дала свои плоды и он умер вскоре после возвращения.

Страх неудачи является существенным сдерживающим фактором для начала рискованного приключения. Многие люди предпочитают даже не пытаться. В конце концов, большинство из нас хотят, чтобы нас считали умными, трудолюбивыми, морально стойкими людьми, как потому, что просто неприятно признать, что на самом деле мы можем быть глупыми, ленивыми и беспринципными, так и потому, что поддержание хорошего мнения о себе помогает нам сохранить мотивацию продолжать попытки, вопреки всем превратностям судьбы.

Поскольку человеку важно поддерживать определенный образ самого себя, то также имеет смысл его приукрасить. Мы активно занимаемся этим, отфильтровывая негативную информацию. Другой вариант состоит в том, чтобы просто избегать тех действий, которые имеют хоть какой-то шанс плохо отразиться на нас. Если я перейду дорогу, чтобы избежать встречи с нищим, мне не придется признаваться самому себе, что мне недостает щедрости. Если хороший студент не подготовится к экзамену, то это может послужить ему оправданием плохой оценки, сохранив высокое мнение о его уме, просто он не старался. Потенциальный мигрант, оставшись дома, всегда может поддержать иллюзию мнимого успеха в случае отъезда[85].

Чтобы преодолеть это стремление к сохранению статус-кво, требуется способность мечтать (Альбер, дед Эстер, скорее искал приключений, а не спасался от бедствий) или иметь большую самоуверенность. Возможно, именно поэтому мигрантами, за исключением тех, кто оказался в отчаянном положении, становятся, как правило, не самые богатые и образованные, а те, у кого есть некий особый драйв, и именно поэтому мы находим среди них так много успешных предпринимателей.

ПОСЛЕ ТОКВИЛЯ

Предполагается, что американцы представляют исключение из этого правила. Большинство из них готовы рисковать и двигаться навстречу новым возможностям, или по крайней мере такой всегда была американская мечта. Алексис де Токвиль, французский аристократ XIX века, видел в Америке образец того, каким может быть свободное общество. Для Токвиля важной составляющей американской исключительности была неугомонность: люди постоянно перемещались, между секторами и между профессиями. Подобную страсть к перемещениям Токвиль объяснял сочетанием отсутствия наследственной классовой структуры и постоянного стремления к материальному благополучию[86]. У каждого был шанс разбогатеть, поэтому каждый был обязан использовать все возможности, где бы они ни находились.

Американцы все еще верят в эту американскую мечту, хотя на самом деле в наше время наследственные состояния в Соединенных Штатах играют более значимую роль, чем в Европе[87]. И это, возможно, как-то связано с уменьшением неугомонности американцев. В то же самое время, когда они становились менее терпимыми к международной миграции, сами американцы становились менее мобильными. В 1950-е годы 7 % населения в год обычно переезжало в другое графство. В 2018 году эта цифра составила менее 4 %. Падение началось в 1990-е годы и ускорилось в середине 2000-х[88]. Более того, поразительные изменения произошли в структуре внутренней миграции[89]. До середины 1980-х годов в богатых штатах США темпы роста населения были намного выше. После 1990-го года подобное отношение исчезло; в среднем богатые штаты больше не привлекают людей. Высококвалифицированные работники продолжают перемещаться из бедных штатов в богатые, но низкоквалифицированные работники, в той мере, в какой они все еще перемещаются, теперь, похоже, движутся в противоположном направлении. Эти две тенденции означают, что с 1990-х годов американский рынок труда становится все более сегрегированным по уровню квалификации. Побережья привлекают все больше и больше образованных работников, в то время как менее образованные, похоже, концентрируются внутри страны, особенно в старых промышленных городах на востоке, таких как Детройт, Кливленд и Питтсбург. В результате возникла дивергенция доходов, образа жизни и структуры голосования граждан разных штатов страны, что привело к возникновению ощущения неправильности ситуации, когда одни регионы остались позади, а другие вырвались вперед.

Привлекательность Пало-Альто, штат Калифорния, или Кембриджа, штат Массачусетс, для высокообразованных работников отраслей программного обеспечения и биотехнологий не удивляет. В этих городах заработная плата образованных работников выше и они с большей вероятностью найдут друзей и те удобства, которые их привлекают[90].

Но почему менее образованные работники не следуют за ними? В конце концов, юристам нужны садовники, повара и бариста. Концентрация образованных работников должна создавать спрос на необразованных работников и стимулировать их к переезду. И это в Соединенных Штатах, где, в отличие от Бангладеш, почти каждый может позволить себе автобусную поездку по всему штату или даже по всей стране. Информация доступна гораздо лучше и все знают, где находятся быстро развивающиеся города.

В известной степени ответ на этот вопрос заключается в том, что прирост заработной платы, получаемый в результате пребывания в быстро развивающемся городе, для тех работников, кто получил только школьное образование, ниже, чем работников с высокой квалификацией[91]. Но это только часть ответа. Небольшую надбавку к заработной плате получают и низкоквалифицированные работники. Согласно веб-сайтам, публикующим данные о зарплате онлайн, бариста Starbucks зарабатывает около 12 долларов в час в Бостоне и 9 долларов в Бойсе[92]. Это меньше, чем выигрыш высококвалифицированных работников, но все же не ничтожно мало (и, кроме того, жизнь в Бостоне приятнее).

Однако именно потому, что существует такой спрос со стороны растущего числа высококвалифицированных работников, происходит резкий рост стоимости жилья в Пало-Альто, Кембридже и других подобных местах. В Нью-Йорке как адвокат, так и уборщик станет зарабатывать гораздо больше, чем на Глубоком Юге, но разница в заработной плате будет выше для адвоката (45 %), чем для уборщика (32 %). При этом в Нью-Йорке затраты на жилье составят 21 % доходов адвоката и 52 % доходов уборщика. В результате, если мы определим уровень реальной заработной платы, скорректировав ее на разницу в стоимости жизни, то мы выясним,