Книга Ариэль. Другая история русалочки - Лиз Брасвелл

составляло труда время от времени поглядывать на берег и держать ухо востро, чтобы внезапное появление лодок не застало её врасплох. Удары вёсел можно услышать за несколько километров. Отец рассказывал легенды об облачённых в кольчугу мореплавателях былых времён, чьи триремы имели три ряда вёсел, с помощью которых они бороздили океанские просторы. Отец говорил, что их удары были отчётливо слышны даже на дне Атлантики. Будь они чуть громче, обрывали бы песни полурыб-полузверей – дельфинов и китов, использовавших голоса для ориентации в водном пространстве.

Ещё до того, как отец наложил запрет на посещения русалочьим народом суши, встреча лодки с русалкой уже считалась большой редкостью. Если капитан был человеком старой закалки, он либо осторожно брал в сторону от морской девы, либо делал ей подношение: плод земного дерева. Яблоки и виноград русалочьим народом ценились дороже любых драгоценностей. Русалка, в свою очередь, могла одарить его плодами океана – самоцветами или золотым гребнем, украшавшим её волосы.

Но даже в те времена существовал риск столкнуться с морским судном, команда которого отличалась беспринципностью, попасться в сети, быть насильно выданной замуж за человека, чтобы стать его диковинной женой-русалкой, или быть пойман-ной в качестве трофея, который преподнесут королю.

(Если вспомнить некоторые обнаруженные русалками сети, из которых они высвобождали своих подводных братьев, вполне объяснимо, почему Тритон полагал, что люди едят абсолютно всё, что им удалось выловить из моря, включая русалок.)

Морские существа, встречавшиеся Ариэль и Флаундеру на пути, проявляли по отношению к ним любопытство и интерес. Они кланялись русалке и рыбе, когда те ещё только собирались их поприветствовать, и внимательно разглядывали их, когда думали, что друзья этого не видят. Даже без короны на голове царица была легко узнаваема благодаря своим рыжим волосам и неизменно сопровождавшей её рыбе. Она приняла правильное решение, наказав Себастьяну молчать о её путешествии; сплетни распространялись по Атлантике в разы быстрее молниеносного скольжения в толще воды стаи тунцов.

Высунув голову на поверхность, девушка с удовольствием обнаружила, что они не сбились с пути. Друзья приближались к Тирулийскому заливу, береговые косы которого (по одной слева и справа) были расширены с помощью валунов усилиями жителей суши с целью обезопасить заходящие в залив суда. Поверхность моря между этими двумя выступами была гладкой, словно зеркало. Южная часть гавани была скалистой и серой, подобно Южным островам, вокруг которых резвились осьминоги, а на мягких волнах качались временами опадавшие с ветвей деревьев оливки. В центре побережья скалы расступались, освобождая совсем небольшой клочок земли пляжу. К северу от него лежали приливные отмели – здесь море переходило в сушу ещё более плавно, постепенно порастая травой вперемешку с кочками коричневатой илистой грязи, в которой зарождались всевозможные морские формы жизни, не отличающиеся большими габаритами: двустворчатые ракушки, моллюски, устрицы, крабы, мурены и даже некоторые виды рыб. За ними тянулись уже непосредственно болота, смешивавшиеся с рекой, которая текла, как однажды рассказал ей Эрик, прямиком со склонов гор.

А между русалкой и берегом были морские суда.

Небольшие рыбацкие лодки, на форштевнях которых были нарисованы ярко-голубые глаза, чтобы отпугивать неудачу. Быстроходные, лоснящиеся в лучах солнца китобойные суда. Крохотные кораклы, на которых ребятня и взрослые жители побережья перемещались по болотам и малой воде, чтобы выловить оттуда икру, креветок, моллюсков и более вкусные морские водоросли, которые прежде являлись пищей бедняков, а теперь высоко ценятся богачами.

Над всей этой суетой величественно возвышались бороздящие океанские просторы большие корабли. Их огромные белые паруса были приспущены, но в любую секунду корабли были готовы сняться с якоря, чтобы выйти в открытое море и вернуться домой нагруженными пряностями и золотом, шоколадом и благовониями, тончайшими шелками и сверкающими кристаллами соли.

Ариэль разглядывала эту последнюю категорию судов, испытывая приступ зависти. Они несли на своём борту отважных путешественников из мира людей туда, где она никогда не бывала, – к чужестранным землям, о которых девушка знала только из легенд. Возможно, они проплывали прямо над головами гиперборейцев, даже не подозревая об этом. Это казалось ей в некотором роде несправедливым.

Затем она заметила крошечное судёнышко (не больше вёсельной лодки, честное слово), которое держалось на воде особняком. Оно одиноко плавало дальше всех прочих от берега, на самом краю залива, и находилось к ней ближе всего.

На носу лодки, сгорбившись, сидел какой-то человек. Он с мрачным видом всматривался в морские волны. Ариэль нахмурилась, прищурив глаза, чтобы рассмотреть его получше. Русалка испытывала искушение дорисовать слабо различимые детали при помощи своего воображения: перед ней одноглазый пират или старый морской волк с деревянной ногой, пожёвывающий трубку и грезящий о былых днях своей славы в ожидании шторма, который никогда не начнётся.

Но было в нём что-то такое... его волосы казались столь чёрными и блестящими. И несмотря на то что он сидел сгорбившись, изогнутость линий его спины сглаживалась рельефностью мышц, которые отличались свойственными молодости крепостью и упругостью. Одной рукой мужчина поплотнее запахнул своё пальто, это движение показалось ей странно знакомым...

Ариэль сглотнула. Будь у неё голос, она бы сейчас вскрикнула.

Перед ней был Эрик.

Не вызвав ни единого всплеска, она погрузилась под воду – быстро и беззвучно, словно призрак, – как любое морское создание, желающее остаться незамеченным. Никакой бури эмоций, никаких радостных шлепков хвостом по воде.

Русалка держалась у самой поверхности воды, медленно моргая. Сердце гулко билось у неё в груди.

– Ариэль?.. – обратился к ней Флаундер, встревоженный её поведением.

Русалка посмотрела на него, и по лицу девушки было видно, что её душа разрывается на части. Жестами она перечислила одну букву рунического алфавита за другой:

– Эрик.

– ЧТО?

Она подняла указательный палец, что на любой язык переводится как «один момент».

С помощью мелких, но быстрых движений она подплыла к лодке поближе, обогнула её кормовую часть и бесшумно высунула голову из воды. На берегу, как и всегда, было многолюдно: стояли печальные вдовы моряков, которые проглядели все глаза, напрасно ожидая возвращения тех, кто навеки остался на дне морском; задумчиво прохаживались капитаны кораблей; толпились девушки, надеявшиеся увидеть какое-нибудь завораживающее зрелище; а мальчишки, мечтавшие о награде, зорко вглядывались вдаль, надеясь заметить кита или хотя бы его фонтан. Но в общем и целом люди не обращали внимания на окружавший их безмолвный мир океана, особенно на ту его часть, что была ближе к берегу. Надеясь остаться незамеченной, русалочка решила положиться на этот факт, а также на то, что глаза юноши тоже неотрывно смотрели вдаль.

Вне всяких сомнений, это был Эрик.