Книга Клад замедленного действия - Андрей Трушкин

— Боязно, — честно признался Илюха. — Давайте попробуем все втроем. Втроем все-таки как-то надежнее. Я думаю даже, если понадобится, с этим парнем сможем справиться, тем более, что он раненый.

— Ну вот на том и порешили, — успокоился Гришка, который никогда особенно сильно не переживал о том, что произойдет завтра. Какой смысл переживать о завтрашней гороновской контрольной, когда, может быть, ночью как шарахнет в них какая-нибудь нейтронная бомба, и не останется ни его, Гришки, ни гороно, ни тем более контрольной. А сколько еще может произойти событий менее глобальных? Училка заболеет, правительство решит внеочередные каникулы ввести? Да мало ли еще что… Так неужели он, Гришка, будет из-за этого портить себе нервы? Да ни в жисть!

— Ладно! — подвел итог Гришка. — Будем считать, наше оперпротивное совещание закрытым. Чур я первым мыться!

— Фигушки: ты дальше всех от пара сидел! — спрыгнул с полка Илюха. — А я, если б не шапка, уже давно бы в сморщенный гриб превратился. Так что первым буду мыться я!

Долго в парной ребята не выдержали. Помывшись кое-как, поскольку и Гришка, и Олег, и Илья не представляли себе, как можно тщательно отдраивать себя не в ванной, а в бане, компания ринулась по домам.

Илья, шаркая калошами, побежал домой через две калитки, а Гришка и Олег в белых призрачных маскхалатах помчались доложиться деду, что банная церемония закончена.

— Ну-ну, — похвалил дед, который, как он выражался, уже «успел орюмашиться» и теперь гонял по тарелке скользкий, ядреный от анисовой приправы груздочек. — Хороши, хороши, — глянул дед на внука и его товарища. — А чего это ты, Гришка, пятнами пошел, как леопард?

Гришка глянул в зеркало и обомлел: действительно, по всему его лицу и телу растекалась некая пятнистость. Он из нормального мальчика превращался в существо, раскрашенное по принципу «красный горох на белом фоне». Хотя, если приглядеться, могло показаться, что это — белый горох на красном фоне.

— Это ты, брат, перестарался, — хохотнул дед. — Но ничего, не смертельно. Садись! Кваску шарахнешь. Вот давай картошечки с топленым маслом, капустка с зимы еще осталась, грибочки. Наворачивайте, братцы!

Еще минуту назад при мысли о том, что ему придется что-то есть, Гришка пришел бы в ужас. Вот пить — это другое дело! Но осилив большой бокал березового кваса одним махом, он вдруг почувствовал такой зверский голод, что вилка так и замелькала в его руках, будто был он не пацаном в русской деревне, а французом во время парижской дуэли. Хотя, нет. Вряд ли даже самый опытный фехтовальщик мог бы орудовать шпагой с такой ловкостью и скоростью, с какой управлялся с вилкой Гришка.

— Вот так, мужики! — хлопнул дед по плечам мальчишек так, что те взвыли. — Вот это уважаю!..

Просыпаться Гришке ой как не хотелось! Сон бежал от него, и Гришка уже чувствовал тугую крахмальность белья, свежий, упругий запах набирающего силу солнечного дня, слышал пересвист каких-то пичужек, но упорно не признавался себе в том, что ночь прошла, пора открывать глаза.

В соседней комнате, гремя сковородками, кухарила бабушка. Деда слышно не было. Гришка приоткрыл один глаз, оценил угол наклона солнечных лучей, которые запрыгивали в дом, и решил, что дед давно на лугу. Значит, их с Олегом пожалели, не стали будить в шесть утра.

— Ох, здоров! — повернулся Гришка в ту сторону, где спал Олег. Тот тоже проснулся и зевал громко и радостно, как слоненок, который отбился от стада и наконец-то увидел своих дорогих родственников.

— Пора, что ли? — сел на кровати Гришка. — Зарядку будем делать или как?

— Или как! — осадил его Олег.

— Да ну, че там? — встал со своего места Гришка и напряг мускулы. — Пошли, помашем косой, пока в лес не пора будет идти.

Последняя фраза несколько омрачила настроение друзей. Но поход в лес еще был далеко, а запах оладий, такой мягкий, обволакивающий, янтарно-нежный, с привкусом сахара во рту так и подстегивал поскорее одеться, надраить зубы и впиться ими в лакомство.

Гришка и Олег натянули брюки, накинули рубахи и босиком ввалились в кухню.

— Привет, бабушка! Умываться есть?

— Ну вы прямо запах еды чувствуете. Я думала, вас до обеда из пушки не разбудишь. Дед-то воды из колодца натаскал, так что садитесь…

— Щас, щетки зубами почистим, — пошутил Гришка.

Потолкавшись некоторое время у рукомойника, согревая колодезную воду в руках, ребята умылись и почистили зубы.

— Чего-то Илюхи не видать, — заглянул в соседний двор Гришка.

— Да он с утра, наверное, со своим стадом ушел, — предположил Олег. — Ну ничего, сейчас поедим, покосим, а там в лесок сбегаем, поищем его.

Завтрак прошел просто чудесно. Гришка и Олег набили себя оладьями со сметаной до отвала, напились чая с сахаром и, отдуваясь, откинулись на спинку дивана. Но бабушка не дала засиживаться им долго, вручила по кепке, по паре стираных носков и отправила во двор. Пока она убирала со стола, Гришка умыкнул с кухни шкалик с водкой. Вообще-то, это была не водка, которую их просил принести раненый незнакомец, а настойка зверобоя на спирту, поскольку дед магазинный алкоголь не жаловал. Однако по своим антисептическим свойствам она должна была дать сто очков вперед водке обыкновенной, поскольку настойка эта горела самым натуральным красно-синим пламенем. Дед один раз продемонстрировал, как он пьет этот горящий продукт. Пока он вчера орюмашивался, хитрый Гришка успел отлить в пустую чекушку грамм сто пятьдесят. В банку, свистнутую у бабушки, он накидал куски мяса, лихо отхваченные ножом от кости, торчащей из кастрюли с борщом, оладьев, два куска хлеба. Олег тем временем разорил местную аптечку. Правда, стрептоцида он там не нашел, но бинт, завернутый в пергаментную бумагу, обнаружил и отщипнул кусок ваты. А пузырек йода прихватил целиком. Гришка завернул добычу в старый полиэтиленовый пакет и припрятал его около собачьей будки.

Со двора послышался стук молотка о железку.

— Дед косу отбивает, — пояснил Гришка Олегу. — Удачно попали. Еще минут пять-семь можно оладьи попереваривать, — похлопал он себя по тугому животу.

Дед Трофимов сидел на лавке и, положив плоскость косы на специальный стальной выступ, колотил по ржавому инструменту молотком. Лезвие косы постепенно сплющивалось, истончалось. Дед прошелся молотком по обеим сторонам лезвия, внимательно оглядел жало косы и остался им доволен.

— Вот вам, бойцы, коса свеженаточенная. А еще две там на поле. Они в порядке. Ну пошли, что ли?

— Пошли, — кивнул Гришка, мысленно прощаясь с сытым, блаженным состоянием, которое охватило его после завтрака. Но если хочешь быть Геркулесом, а не задохликом, надо же, в конце концов, чем-то жертвовать!

Работа несколько успокоила Гришку. Сначала, как обычно, ему было трудно приноровиться, но потом, когда он стал вспоминать многочисленные советы деда и неукоснительно следовать им, дело пошло веселее. Он уже не сжимал косу в руках, как лом, которым можно отмахиваться от набегающих хулиганов. Она ходила легко, словно порхала в его руках. Чуть нажимая на пятку косы, Гришка и в самом деле добился того, что ее жало не тыкалось то и дело в землю. Потом Гришка попробовал захватывать травы поменьше, чем обычно, поскольку метод «раззудись, плечо, размахнись, рука!» себя не оправдывал. Даже остро отточенной косой он не мог продраться через почти двухметровый радиус. И последнее, что оставалось: забыть о том, что косить надо руками, и работать как следует корпусом.