Книга Тени незабытых предков - Ирина Сергеевна Тосунян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Потом он стал именоваться Театром Маяковского…
– Да, с 1954 года, по-моему. Но, когда я стала актрисой этого театра, название было еще прежнее.
…Возвращаясь к училищу: оказалось, год назад Бабанова набрала курс и на том курсе случился недобор. Я решилась сдать экзамен. Читала что-то, какой-то отрывок. Бабанова хохотала.
Акцент у меня, и правда, был жутким. Думала, точно не возьмет. Но она взяла.
– Вы всегда говорите о своем учителе в превосходных степенях…
– Я говорю о Бабановой в превосходных степенях: какая это была великолепная актриса, какой у нее был дар… Но даже превосходные степени здесь не значат ничего. Не у нее был дар – она была даром! Как-то Виталий Вульф в «Серебряном шаре» похвалил одну актрису: «Это – повторение Бабановой…» Ну, да, хорошая актриса, даже замечательная. Но – она сама по себе. Я – Вульфу: «Вы с ума сошли? Друг Бабановой, как Вы могли? Как может, кто может, с какой стороны может повторить Бабанову? Бабанова – это нечто, что в актерской оболочке повторению не подлежит. Это неповторимо, как неповторимо падение звезды. Звезда упала и погасла. Снова возродить ее не получится…»
Обозлилась, решила: не отдам Бабанову никому! Мою Бабанову, которую я тоже не знаю! Знаю одно: она – пришелец из другого мира, и счастье, что явилась на нашу грешную землю…
Прошу Татьяну Михайловну: «Расскажите эпизод в поезде, как ехали в эвакуацию!»
– Мы уехали 16 октября 1941 года в Ташкент. На электричке… Дорога долгая, холодная. Буржуйку где-то достали, готовили по очереди, по расписанию.
Иду утром по проходу, смотрю, Бабанова проснулась, поднялась с сиденья и ерзает, подпрыгивает даже на жесткой деревянной скамье: неудобно на этих лавках спать, видно, все тело и затекло. Да и Алиса Коонен, сидящая напротив, ноги свои так странно, неловко так пытается вытянуть. В книге Коонен «Страницы жизни» этот эпизод с электричкой есть, и моя фамилия фигурирует…
– Татьяна Михайловна, я знаю и даже нашла его, – протягиваю свой блокнот с вопросами, – смотрите, выписала пару абзацев. Зачитываю: «Шел октябрь месяц. Московские театры готовились к эвакуации. Собирался к отъезду и наш театр. <…> Заперев квартиру, мы направились в театр и оттуда всей нашей отъезжающей группой <…> на вокзал. Транспорта не было, шли пешком. Погода была ужасная, падал мокрый снег. Народу на улицах было мало.
Добрались до вокзала. Отыскали эшелон. <…> В вагоне мы, к нашему большому удовольствию, оказались вместе с группой актеров Театра Революции. Тут были М.И. Бабанова, Т.М. Карпова, А.А. Хапов и несколько других актеров. Все мы старались не обращать внимания на лишения и трудности в пути, на холод, который, чем дальше отъезжали от Москвы, становился все более свирепым. Жили в вагоне дружно, каждый старался, чем мог, помочь другому…»
– Только это не эшелон был, Ира, не поезд, а, как я сказала, электричка.
– Да, удивительно, что электричка. Я, когда готовилась к нашей встрече, нашла подтверждение и в интервью Федора Федоровича Кнорре: «На вокзале было столпотворение. При нас уезжали дипломаты, грузили в поезд узлы. Кто-то из начальства предложил Марии Ивановне место в международном вагоне. «Одна – не могу, – сказала она, – я с театром». Наконец пришла электричка».
– Да, так и было, электричка… И вот смотрю я на Коонен, на Бабанову: «Ну, как так можно спать? Снимите с пояса ремень, завяжите на ручку сиденья, получится петля и просуньте ноги туда. Все: можете вытянуться во весь рост. Ноги будут свободно покачиваться, вы – спокойно отдохнете». Беру ремень у Коонен и сама все проделываю. Мое рацпредложение им подошло, обе взяли на вооружение…
– Вы были вхожи в дом Марии Ивановны?
– Да, она такая смешная была, непрактичная. Очень любила старину. Как-то позвонила: «Таня, если где-то увидишь угольник (знаешь, такая полочка для икон), скажи. Хочу приобрести». Я отвечаю: «Поздновато, Мариванна, у меня был похожий угловой шкафчик, отдала тот киот на реставрацию, а его кто-то спер…»
– И это Вы сейчас говорите о непрактичности Бабановой?
– (Смеется.) У меня тоже была в доме старина, вещи эпохи Александра I. В Ленинград ездила, в антикварных комиссионных меня хорошо знали. А потом все поменялось. Пришла новая жизнь, а с ней стиль модерн. Я погналась за этим новым, а все, что десять лет собирала – р-раз! – и продала. Опомнилась, гляжу: надо мной висят унитазы! Это люстра такая была с пластмассовыми штуками, очень похожими на упомянутый предмет. Кричу: «Уберите эти унитазы, не могу их видеть!»
– У Бабановой были наследники?
– Нет. За ней ухаживала одна дама, редкая гадина. Она-то все и получила. У Мариванны был рак, тяжело умирала, та тетка заставила подписать бумаги. А наследство, по сути, должен был получить совсем другой человек – актриса и близкая подруга Нина Тер-Осипян. Она всю жизнь была рядом.
– Татьяна Михайловна, а сейчас режиссеры Вас не приглашают сниматься в кино? Или на телевидение? Эту страницу уже окончательно перелистнули?
– Ну, почему? – саркастически улыбается, – дважды, нет, трижды приглашали на телевидение, сниматься… в рекламе.
– И что от Вас требовалось рекламировать? Сюжет какой-то был?
– Был. Семья, бабушка… Я им: «Никогда бабушкой не была – и не буду!» Как Бабанова. Никогда она бабушкой не была. Да, оболочка старится. Но Бабанова и «классических» старух никогда на играла. Другое дело – «старуха характерная». Там можно найти и образ, и мысли, и детали…
– Как у Вашей Королевы-матери…
– Она, Ира, все равно – женщина молодая. Она и в сто лет будет самая молодая! А играть добропорядочную бабушку? Ни в жизни! Моим внукам (внукам брата, то есть) сказала: «Никаких бабушек! Я – тетя Таня!»
– За рекламу на телевидении хорошо платят…
– Говорю же: в этом деле – не участвую. Еду однажды в троллейбусе и слышу голос Джигарханяна объявляет остановки. Он и в рекламах работает, и остановки озвучивает – лишь бы деньги платили.
– А Вы – только актриса.
– А я – актриса. И никаких реклам, которые бог знает кто озвучивает.
– Принципиально против, чтобы актеры работали в рекламе?
– Я против того, чтобы Хорошие Актеры работали в рекламе. Этим они себя затаскивают.
– Считаете, там невозможно сыграть ничего?
– Предлагаете играть, рекламируя памперсы? Если только на себе их показывать. На протяжении длинного вечера тот актер несчастный не только зрителям, самому себе осточертеет: «А-а-а, это я, тот
