Книга Плацдарм - Сергей Звонарев

вслепую. Ну, или кому-то придется высовываться из люка.

— Пусть твои люди расскажут это другим. Кто там у тебя самый лучший?

— Лейтенант Крутов.

— Точно. А я пока прикажу своим в штабе приготовить записку в Потсдам с оценкой ситуации.

А лучше я займусь этим сам, реши он, спускаясь с наблюдательного пункта. Записку надо составить аккуратно. Только факты. Но изложить их так, и в такой последовательности, чтобы в Потсдаме поняли всю серьезность ситуации. Говоров вдруг подумал, что неплохо бы к оценке ситуации приложить и мнение специалистов, прибывших из Москвы и работавших вместе с американцами.

И что, по-твоему, они там напишут?

Генерал решил, что со специалистами надо бы поговорить лично. Вернувшись в штаб, он связался с генералом Синицыным, чтобы тот предупредил своих людей о визите Говорова.

— И когда ты хочешь с ними поговорить? — спросил Синицын, знавший Говорова еще по совместной службе в Киевском военном округе.

— Прямо сейчас, — ответил тот. — От штаба до зоны минут сорок езды. Ну, считай за час доберусь.

— Что, все так серьезно? — после паузы спросил Синицын.

— Более чем, — подтвердил Говоров. — Хочу донести это до руководства. А для этого мне нужно знать мнение твоих людей. Кто там главный у тебя?

— Профессор Громов. Толковый мужик, и с военными нормально общается. Умеет доходчиво объяснять.

— Вот и отлично. Ну что, я еду?

— Договорились.

Положив трубку, Говоров немедля вызвал водителя и помощника из штабных офицеров. Спустя пару минут они уже двигались к коридору.

Навстречу им шли колонны снабжения. Группировка советских войск в особом районе постоянно росла. Это было хорошим знаком, вот только… хватит ли ее сил для отражения немецкого наступления?

Этого Говоров не знал.

Усилием воли генерал отбросил посторонние мысли и сосредоточился на предстоящем разговоре. Он точно не будет простым — даже если профессор Громов умеет, как уверял Синицын, объяснять сложные вещи простым языком.

Последние трое суток Саша спал в общей сложности не более семи часов. С логарифмической линейкой он почти не расставался. Двадцать листов чистой бумаги, запрошенных им у профессора Громова, уже на следующий день превратились в тридцать, а затем в пятьдесят — как всегда, считать и писать пришлось больше, чем он думал в начале. По распоряжению профессора, завтрак, обед и ужин Саше приносили прямо в палатку, чтобы он не тратил время на очередь в столовой. Таблицы Брадиса из приложения к «Краткому физико-техническому справочнику» уже снились Саше по ночам, а на третий день он внезапно понял, что частично уже выучил их. Это несколько ускорило процесс расчетов.

К середине третьего дня арифметический марафон закончился.

Саша встал со стула, размял затекшие ноги. Звуки внешнего мира постепенно возвращались к нему. Он заметил, что снаружи палатки стоит прекрасный майский денек, солнечный, с теплым верком, шевелившим полы палатки. Сложив в папку исписанные листы, он вышел на улицу. Яркое солнце брызнуло в глаза. Саша, приставив ко лбу ладонь козырьком, огляделся — после трех дней безумно напряженной работы приходилось вспоминать, где находится ангар. Вспомнил. Он увидел, как навстречу идет девушка в гимнастерке, перехваченной в талии широким ремнем. Девушка несла судки и почему-то смотрела на него.

— А я тебе обед несу, — весело сказала она.

— Правда? Мне? — пробормотал Саша, не привыкший, чтобы за ним ухаживали. — А почему?

— Вот тебе и раз! — девушка рассмеялась. — Ты что, меня не узнаешь? Да, совсем тебя линейка довела!

Саша смущенно молчал. Вдруг его осенило.

— Так это вы мне обед носили! — сказал он.

— Не только обед, но и завтрак, и ужин. И можно на «ты». Мы же договорились, не помнишь?

— Не помню. — Саша виновато пожал плечами.

— А как меня зовут, помнишь?

Саша напрягся, пытаясь выудить имя из колодца памяти, до краев засыпанного числами. Вроде бы Таня? Или Света? Нет, Оля.

— Оля.

— Не угадал. Маша меня зовут. Ну что, есть-то будешь? — спросила Маша, кивнув на судки. — Борщ и котлеты с гречкой.

В животе заурчало, и Саша враз почувствовал, как сильно проголодался.

— Буду, — ответил он, — большое тебе спасибо.

Накормив подопечного, Маша взялась проводить его к профессору Громову — тот вчера переселился в барак, возведенный американцами для тех, кто работает в ангаре. Маша сказала, что для Саши там тоже есть комната рядом с кабинетом профессора — совсем небольшая, но светлая, с одним окном. Ты бы уже тоже мог вчера переселиться, добавила Маша, но Громов запретил тебя беспокоить, пока не закончишь расчеты.

Барак был длинным и светлым, на фундаменте из каменных блоков. Ангар с наполовину законченной крышей возвышался за ним и казался огромным на его фоне.

— Ну вот, тебе туда, — сказал Маша, показав на одну из ряда одинаковых дверей, — не перепутай, третья справа.

— Третья справа, — повторил Саша.

— Молодец!

— А ты… а ты не зайдешь? — неожиданно для самого себя спросил Саша. Ему захотелось, чтобы она с ним еще поговорила.

Маша покачала головой.

— Мне надо идти. Да и потом — меня все равно не пустят. Туда можно только тем, у кого пропуск.

Саша почувствовал себя неловко.

— Значит, завтра ты не придешь?

Маша рассмеялась.

— Что ж, мне теперь всю жизнь тебе обеды носить?

Саша покраснел.

— Да нет, я не это имел в виду…

Маша смотрела на него. У нее были серые глаза, высокие скулы и небольшой аккуратный нос. А у меня нос картошкой, некстати подумал Саша.

— Я живу там, — она показала в сторону палаток — как раз рядом с той, все эти дни работал Саша. Лучше бы я остался там, мелькнула мысль, был бы поближе к ней.

— Можно я зайду? — вырвалось у него. — Завтра вечером.

Маша улыбнулась.

— Заходи, — сказала она и протянула ему руку. Саша осторожно пожал прохладную и узкую ладонь. Повернувшись, Маша пошла обратно. Саша смотрел ей вслед. У самого поворота в платочный городок, Маша, наконец, обернулась. Саша тут же ей помахал, и она ответила ему.

У Громова ушло около часа, чтобы разобраться в результатах расчетов Саши, и еще полчаса, чтобы нарисовать схему установки по этим расчетам. Затем они направились в ангар. Саша заметил там большие изменения: крыша увеличилась вдвое, закрывая теперь почти половину огромного помещения, появились просторные столы для работы, а установка, собранная Форестом под руководством Стоуна, обзавелась еще несколькими соленоидами. Заметив русских коллег, Форест приветственно махнул рукой и вернулся к работе. Один из инженеров повернул рубильник. Раздалось гудение трансформаторов, и в окошке вакуумной камеры вспыхнуло синее пламя.

— У него есть успехи, — сказал Громов Саше, пока они шли к установке, пересекая ангар. — Теперь