Книга Фейсбук 2017 - Александр Александрович Тимофеевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всем хороша эта беседа, только уж очень быстро закончилась. Требуем продолжения банкета!
Аркадий Ипполитов, у которого нет фейсбука, просил меня пригласить всех на выставку рисунков аутистов и советских художников-наивистов, peintres du dimanche, из собрания Царицыно. Аркадий - куратор этой выставки. Вернисаж состоится 27 июня, а экспозиция будет доступна еще несколько месяцев, до 1 октября. Выставка называется "Люди должны быть разными", что показательно выпадает из сегодняшнего общероссийского тренда: люди должны быть одинаковыми.
Выставка задумывалась как социальный проект, а стала, как Аркадий считает, важным художественным высказыванием. Это интересно еще и потому, что предыдущий проект Ипполитова - выставка шедевров Ватикана в Третьяковской галерее. Там были Караваджо и Пуссен и другие всеми признанные гении, а здесь люди, которых многие до сих пор считают больными, и воскресные художники. Но дух ведь дышит, где хочет, не правда ли?
Журнал Афиша сделал препринт моей "Книжки-подушки", которая выйдет в начале июля. Редакция выбрала посты, закрытые в фейсбуке, они про политику, их сейчас можно прочесть по этой ссылке https://daily.afisha.ru/.../5904-aleksandr-timofeevskiy.../
А сюда я вынесу текст, который мне больше нравится, он к политике не имеет отношения, он про Рим, конечно.
Приехал по делу в Рим на три дня, что вдвойне нелепо: единственное дело в Риме — сам Рим, но не на три дня и не летом, когда под адским солнцем бежишь на дурацкую встречу, а вокруг любимая бессмертная красота, но мимо, читатель, мимо, надо без теплового удара добраться до своей ничтожной цели. Поспешать медленно, festina lente, как учил император Август, не выходит. А зря — кто берет махом, кончает прахом. Впрочем, торопливость в ущерб осмысленности и называется туризмом.
Туризм, конечно, бывает разным. В Риме больше всего японцев, и они тут лучшие. Они рвутся к знаниям, они их ценят, но подвижность все губит. Поспешают не медленно, а немедленно. Еще минуту назад молчаливая кучка внимала гиду, который, стоя у Четырех рек, приобщал слушателей к гению места: смотрим на скульптуру Бернини, потом на церковь Борромини. Но вот гид объявил свободное время, и можно расслабиться, и оглядеться, и насладиться, это пьяцца Навона, но у кучки своя логика, она, ожив, задвигалась, закрутилась, защелкала айфонами, защебетала, распалась и рассыпалась, как цветы в калейдоскопе, картинно обсев все пространство — и фонтан, и лавочку напротив, и единственного на этой лавочке итальянца: старик с большим аристократическим носом и выдвинутой челюстью, укутанный в жару шарфом, пришел со всем своим скарбом; в прозрачной сумке на колесиках из полиэтилена покоились книжки, ботинки, кулек с едой и зонт, почему-то обмотанный проволокой, а на самом верху стоял допотопный магнитофон, издававший героические звуки Верди, и старик подпевал им беззубым, беззвучным ртом, и дирижировал, и важно замирал, и вновь размахивал руками, защищаясь от гула чужой неотступной жизни.
Вторая моя книжка отправилась в типографию, должна объявиться в начале июля. Она построена на фейсбуке за пять последних лет, так что в ней много коротких и знакомых вам статусов (до чего же поганое слово), но не только они; есть закрытые посты, опубликованные для себя, есть и не посты вовсе, а длинные тексты, есть длинные и очень личные сочинения, одно из таких сегодня публикует Кольта. Сейчас посмотрел, там дивная фотография Рыковой - как раз того времени, про которое я пишу. Спасибо за нее редакции.
Политический комментатор, который иногда отвлекается на прекрасное, пишет сегодня: "Посмотрел видео Юры Шатунова - ему лет шестнадцать, он поёт "Белые розы". И я поразился - ярко гейский образ. Густо подведенные глаза, лицо, прическа - не то мальчик, не то девочка, голосок такой манерный. Но почему-то тридцать лет назад я этого не замечал. Певец и певец".
В советской бедной юности продавались сандалии, чудесные, кстати, которые мы прозвали "то ли блядь, то ли целка" - было в их безыскусности что-то очень соблазняющее: фабрика "Большевичка" в гостях у Кардена. Про это же и образ Шатунова из "Белых роз" - на грани чистой и грязной деточки, невинности и порока. Ничего специально гейского в этом нет, хотя такая деточка, конечно, вдохновляет все ориентации скопом. Но это про коммерцию, про то, кому рукопись продать. А вдохновение было про грань. На ней в искусстве последних 2,5 тысяч лет очень многое строится.
Литературной нужды ради полез смотреть историю чудесного глагола "серить". Наткнулся на частушку:
Как у Спасских у ворот
Виден русский наш народ:
Тут он молится и верит,
Тут же ссыт и тут же серит!
Прекрасно писал анонимный автор, с чувством и знанием дела, с нежностью, конечно, ну и с ужасом, куда уж без него. Очень по-русски писал. А сегодня это бы пригвоздили как русофобию и борьбу с быдлом людей с прекрасными лицами. И куда податься русскому языку? - зажимают ему рот. Тьфу на вас, как говорят нынче.
Я сейчас составил книгу из этого дневника с добавлением закрытых постов и личных текстов, которых в фейсбуке не было. Из читанного вами, друзья, отобрал примерно треть, эту реплику, разумеется, выкинул. А теперь гляжу и думаю: надо что-то из выкинутого сложить в отдельную стопку, в ней время отразится, есть в мусорной текучке своя сермяжная неотменяемость.
