Книга Реальные ублюдки - Джонатан Френч

Кочевник недовольно хмыкнул.

– С такими шансами не поквитаешься.

– И еще нам придется убить их всех. Потому что если хоть один останется – донесет в кастиль.

– Допустим, удастся. Но ничто не помешает девкам Ресии рассказать, кто это сделал. Или ты думаешь их тоже перебить в придачу?

– Не думаю, – сказала Блажка.

– Тогда что?

– Это самое трудное. – Блажка обвела обоих полукровок значительным взглядом. – Оставим их в покое.

Это понравилось Мозжку еще меньше, чем идея оставить убитого полукровку непогребенным. Он выпятил челюсть.

– Если не сможешь, лучше уезжай сейчас, – сказала ему Блажка. – У меня есть дело к Ресии. Я не могу допустить, чтобы пролилась кровь и ему помешала.

Мозжок сердито посмотрел на висевшее на дереве тело.

– А если они не смогут этого оставить? Когда эти уроды-хиляки увидят двух вольных и женщину-полукровку и решат напасть? Что тогда?

Блажка чувствовала, что Лодырь смотрит на нее, ожидая ответа.

– Это риск, – признала она. – Для тебя необязательный. Езжай дальше. Я ни хрена не подумаю о тебе плохо. Ведь ты кочевник, Мозжок. Ты рискуешь закончить свои дни пригвожденным к дереву или закопанным по шею в землю. Может, тебе и повезет никогда не пересечься с кавалеро. Но если ты все же их встретишь, ты предпочтешь быть один, как этот несчастный? Или лучше тебе быть с вождем Реальных ублюдков и претендовать на посвящение в копыто? Люди Бермудо убивают кочевников, но ради этого им приходится лгать. То есть кое-чего они все-таки боятся. Короны? Сомневаюсь, нахрен. Скорее всего – нас, копыт полукровок. Когда двадцать человек гонятся за одним, это говорит об их трусости. Я готова поспорить, что, когда они будут без лошадей, а мы встанем перед ними, им не хватит мужества даже посмотреть нам в глаза.

– А если ты ошибаешься? – спросил Лодырь, больше из любопытства, чем с тревогой.

Блажка пожала плечами.

– Мы погибнем прежде, чем сядет солнце. Обычное дело для Уделья. Зато ты, по крайней мере, умрешь в борделе. Почти как в твоих мечтах, Шлюхан.

Молодой полукровка ухмыльнулся.

– Мне подходит. Я с тобой. Ты что скажешь, Мозжок?

– Скажу, что у меня есть пара серебряных мараведи[2] и кучка задних хиляков не удержит меня от того, чтобы потратить их у Ресии.

Блажка хмыкнула.

– Щелки – источник всей отваги у полуорков.

– К черту щелок, – заявил Мозжок. – Я хочу горячей закуски. Лучше заплатить за полный живот, чем за пустые яйца.

– Здесь лежит Мозжок, – провозгласил Лодырь тем же тоном, каким читал ту надпись, выведенную ножом. – Он погиб за похлебку.

Блажка ухмыльнулась и повернула свина, оставив дерево с двумя гнездами личинок смотреть ей вслед.

У Санчо.

Это место легко называть иначе, находясь вдали от него, но видя кучу низеньких построек, обосновавшихся на уродливой равнине, что дают передышку от пустошей и изобилуют неприятными воспоминаниями, Блажка не могла не думать о нем никак, кроме как о том, чем оно было на самом деле.

С вольными ездоками по бокам она въехала за ограду пыльного двора. Вокруг не было никого, кроме одинокой фигуры у колодца. Женщина-полукровка, наполнявшая ведра. Блажка подвела ездоков к конюшне. У Санчо там работал парнишка, Оливар, – он ухаживал за животными, на которых приезжали посетители, но, как и многие слуги жирного зануды, сбежал после того, как хозяин заведения был убит. Теперь позаботиться о свинах им предложил сутулый мужчина средних лет.

Блажка отмахнулась от него и, одновременно с Мозжком, спешилась. Лодырь остался в седле, чтобы нести дозор, как они условились. Оставив Щелка и Мертвую Невесту с Мозжком, Блажка прошла мимо встревоженного конюха. Очутившись среди зловонных стойл, она быстро провела подсчет.

Брови Мозжка сдвинулись сильнее прежнего, когда он увидел лицо Блажки, вышедшей обратно во двор.

– Они здесь.

– Семь лошадей, – подтвердила Блажка. – Все из кастильской кавалерии.

– Всего лишь семь, – хмыкнул Лодырь. – Даже повезло.

Блажке не нравилась ухмылка, появившаяся у Мозжка между бакенбардами. Она метнула взгляд на конюха.

– Почему на них до сих пор седла?

Горбун провел языком по пухлой, недавно рассеченной нижней губе.

– Кавалеро настояли.

– Как и на том, чтобы наш брат болтался на том дереве, – заметил Мозжок.

– Там еще варвар, – сообщила Блажка, желая его отвлечь. – Кочевничий свин.

– Знаешь его? – спросил Мозжок.

– Знаю. – Блажка кивнула.

Она перекинула ногу через свина и толкнула его, чтобы пересечь двор. Женщина-полукровка у колодца взглянула на нее, когда Блажка проезжала мимо. Лицо женщины было испещрено множеством пересекающихся шрамов. Неудивительно, что она была одета как простая работница – в жалкую тунику и штаны, выгоревшие на солнце. Откровенные шелка на ней только зря бы перевелись. Черт, Санчо в свое время даже не позволил бы ей находиться здесь с таким лицом. Ресия, управлявшая борделем теперь, очевидно, была куда более терпима.

Снаружи главного строения у коновязи никаких лошадей не было. Спрыгнув из седла, Блажка начала привязывать свина, жестами показывая Лодырю и Мозжку привязать своих у противоположного конца, оставив Щелкочесу место для проявления ужасного норова, коим тот обладал. Когда она затянула последний узел, тень изувеченной женщины с ведром вытянулась на земле рядом со столбом коновязи.

– Вы…

– Не медлю, – закончила Блажка и толкнула дверь.

Находившиеся в жалкой бордельной харчевне встрепенулись при ее появлении. Один мужчина вскочил на ноги, с грохотом повалив табурет. Его спутник стукнулся о стол, спешно пытаясь встать, и опрокинул чаши. На пол плеснулось вино, когда оба мужчины прищурились от яркого света, который Блажка впустила за собой. Свет тут же померк, когда проем заслонили Мозжок и Лодырь. Шагнув внутрь, они вернули в комнату мрак: тот появился на встревоженных лицах присутствовавших здесь мужчин.

Блажка насчитала троих кавалеро. Двое вскочили, третий остался сидеть – отдельно за столом в темной глубине помещения. Все на мгновение замерли, держа руки на рукоятях мечей, но сталь никто не обнажал. Ситуацию разрядила женщина, прибывшая с новыми чашами на стол, за которым сидели двое. С хмурыми лицами они уселись обратно на места. Одиночка молча следил за вошедшими, но женщина быстро преградила его пристальный взгляд, когда, маневрируя между столами, подошла к Блажке.

– Добро пожаловать, мастер копыта, – проговорила она с гиспартским акцентом, в котором чувствовался анвильский оттенок. Она предложила им три оставшиеся чашки на подносе. – Для меня большая честь, что вы решили отдохнуть у нас.