Книга Клуб - Такис Вюргер

После ужина она попрощалась, сказав, что очень устала. Она обняла отца и поцеловала меня в щеку, обняв рукой за шею.

Ангус Фарвэлл сказал, что хочет показать мне кое-что, протянул два тяжелых стакана и стал спускаться по лестнице в подвал. В одном из помещений находились бутылки с вином, заполняя собой стену от пола до потолка. На одной из полок стояли бутылки с виски.

– Ты разбираешься в виски? – спросил Фарвэлл.

– Я вообще ничего в этом не понимаю. – Выпитое вино придало мне храбрости.

– Я в твоем возрасте тоже ничего в этом не соображал.

Он взял с полки одну из бутылок, и мы пошли дальше в глубь подвала. Хозяин нажал на один из выключателей. Неоновый свет осветил боксерский ринг, рядом с которым свисали с потолка два мешка с песком.

– Это мое пристанище, – сказал Фарвэлл. Он открыл бутылку и наполнил стаканы.

Виски по вкусу был похож на торф и карамель. Фарвэлл сказал, что он надеется на то, что я весной буду бороться против Оксфорда. Тридцать девять лет назад он боксировал в своей весовой категории и победил. И для него было бы честью наблюдать, как я борюсь в его весовой категории.

– И что же ты хочешь делать дальше по жизни? – спросил он.

Мы прислонились к канатам ринга и всмотрелись в глубину подвала, как будто там скрывался ответ на этот вопрос. Я подумал, что, может быть, мне стоило сказать что-нибудь, что прозвучало бы амбициозно.

– Без понятия, честно говоря.

Он слегка прикоснулся своим стаканом к моему.

– За свободу, – произнес он и выпил свой виски.

У меня было такое чувство, что я должен еще что-нибудь сказать.

– Я имею в виду, что не знаю, кем буду работать, но я очень хотел бы когда-нибудь иметь семью и заниматься каким-нибудь делом, при котором смогу быть самим собой.

– Кем еще ты можешь быть?

Я молчал.

Фарвэлл положил руку мне на плечо:

– Это звучит довольно разумно. Учись в Кембридже, и со временем все образуется само собой.

– А чем занимаетесь Вы? – спросил я. Мне было тяжело обращаться к нему на «ты».

– Я инвестор в одном независимом частном акционерном обществе.

– Понятно.

Он рассмеялся:

– Это значит, что я работаю на инвестиционное общество, деятельность которого сфокусирована на финансировании расширения и роста компаний в сфере здравоохранения. В общем, мы с помощью денег сторонних людей покупаем фирмы, приводим их в порядок и продаем затем через пару лет другим.

– Понятно.

– В общем, я работаю на финансового инвестора, – сказал Фарвэлл. – И забочусь о том, чтобы из большого количества денег сделать еще больше денег. И – между нами – это абсолютно абсурдная профессия. Если ты когда-нибудь вознамеришься этим заняться, я запрещу Шарлотте общаться с тобой.

Я думал о том, что представился ему не своим именем, о том, что Шарлотта привела меня в этот дом, чтобы ее отец смог потом предложить мою кандидатуру для вступления в члены клуба Питта. И я до сих пор не знал, какие такие серьезные преступления послужили отправной точкой для того, чтобы привезти меня из Германии в Кембридж, или для того, чтобы обманывать своего собственного отца.

Через какое-то время Фарвэлл сказал, что подъехал автомобиль. Он предложил мне остаться у них на ночь, когда я приеду в следующий раз, чтобы мы смогли пару раундов провести на его ринге в подвале.

– И пригляди за Шарлоттой, – сказал он.

Я кивнул в знак согласия, чувствуя небольшую нервозность.

– Она кажется такой ранимой, – сказал я в надежде, что Фарвэлл не обидится на меня.

Отец Шарлотты кивнул:

– Место. Кембридж. Я думаю, что оно влияет на некоторых людей.

– Это люди, – сказал я.

– Что ты имеешь в виду?

– Что место – это всего лишь место. Это люди оказывают влияние на других.

Он снова кивнул.

– Пригляди за Лотти, – сказал он и добавил тихо: – Пожалуйста. – Ангус Фарвэлл сделал глубокий вдох, и его голос зазвучал более уверенно. Он качнулся, оттолкнувшись от канатов. – Потому что… ну, ты знаешь.

– Я знаю, – сказал я, хотя до сих пор ничего не понял.

Когда машина ехала по проселочной дороге в направлении Кембриджа, я смотрел из окна в ночь и был одновременно и уставшим и бодрым. Алкоголь и возбуждение работали друг против друга и переворачивали все внутри меня. Машина была большой и черной, водитель молчал. Я не принадлежал к этому миру, но в некоторые моменты этого вечера у меня возникало такое чувство, что я мог бы стать его частью. Я хотел вспомнить название виски, который мы пили, но у меня никак не получалось. Вероятно, дело было именно в виски или в том, что в эти дни всего было немного больше, чем обычно. В любом случае, я хотел бы, чтобы Ангус Фарвэлл стал моим другом. Морщинки, появлявшиеся на его лице, когда он улыбался, напоминали мне моего отца. Это было всего лишь случайное совпадение, созданное природой, но эта деталь пробуждала во мне очень теплое чувство. Было приятно говорить с ним о команде, я чувствовал эту близость, когда мы стояли бок о бок на ринге, прислонившись к канатам. Его подвал с рингом был просто великолепен. Я такого еще никогда не видел: канаты черного цвета, кожаные груши, аккуратно висящие на стенах рядом друг с другом, экзотические бабочки самых ярких цветов за стеклом.

Джон

По-моему, сбор помидоров в ноябре – это абсолютно тупая затея. Я пробежался по рыночной площади, остановился, посмотрел на мясистые томаты и вдохнул их аромат. А что, клевое словечко для помидоров – мясистые. Я оторвал от веточки помидор черри и съел его. Он был не очень вкусным – слишком поздний урожай.

Сегодня вечером я хотел приготовить что-нибудь для этого новенького из Германии. В общем, я хотел готовить, а он должен был это есть. Честно говоря, это была моя попытка ему понравиться. Я не был голубым, просто хотел понравиться ему как друг.

Я купил маш-салат, грибы вешенки, лук-шалот и кервель для винегрета. Потом отправился в магазин The Art of Meat и купил там толстый кусок говяжьего филе органического происхождения из Хартфордшира. Я всегда покупал мясо органического происхождения. По одной причине: промышленное содержание животных аморально и противно, а люди, которые поддерживают эту отрасль, это просто сукины дети. Кстати, и с нефтью то же самое. Почти все кремы для лица сделаны на основе нефти. Нефти!

Эх, как мясник вонзил свой нож в плоть и провел им по кости: ну и ну! Крутой нож.

В восемь часов позвонили в дверь. Ханс держал в руке бутылку белого вина, которую он купил в супермаркете – это я сразу заметил. Он сел на табуретку около плиты. На нем была крутая рубашка светло-голубого цвета из дорогого хлопка, наверное, это был гиза или си-айленд. Материал переливался на свету. Многие думают почему-то, что все дело в марке. Они несутся в Armani и покупают там дорогущие рубашки. Когда я был еще ребенком, портной моего отца объяснил мне, что дело только в качестве материала и ручной работе. Он, например, никогда не пришивал свои лейблы на сшитые им костюмы.