Книга Зубная Фея - Грэм Джойс

Глава 10. Вандалы

– И сколько времени это займет? – поинтересовался Терри.

– Время взаймы не дается, – сказал Клайв. Этот чертовски остроумный ответ он позаимствовал у одного из учителей в своей новой школе.

– Мне уже больно, – пожаловался Сэм.

– Ничего, терпи и продолжай, – подбодрил его Клайв.

Площадь старого пруда сократилась вдвое, а образовавшуюся отмель сейчас расчищали и разравнивали под футбольное поле. Троица Нездоровых Голов сидела на высушенном солнцем откосе новообразованного берега и в глубокой печали взирала на остатки пруда. Неподалеку от них, накренившись, как подбитый танк, торчал из ила желтый гусеничный экскаватор, который на пару со стоявшим тут же самосвалом бездействовал по случаю выходного дня.

Несколько мелких окуней и линьков плавали у самой поверхности воды, тревожа всплесками грязные разводы пены. Как обычно, разговор зашел о щуке: скорее всего она жива и здорова, ибо пруд еще достаточно велик и ей есть где разгуляться, зато поймать ее теперь будет легче. Некогда покрытая обильной растительностью, эта часть берега изменилась до неузнаваемости: старые деревья были повалены, кусты выкорчеваны, а береговой уступ срезан ножом бульдозера. Для Терри – превосходного футболиста, чьим спортивным успехам не смогла помешать даже легкая хромота из-за отсутствия двух пальцев на ноге, – такая перемена ландшафта хотя и представлялась достойной сожаления, но в то же время имела свои плюсы: во-первых, открывались новые футбольные перспективы, а во-вторых, падение уровня воды было серьезным ударом по его давнему врагу – щуке. Что касается Сэма и Клайва, то они не видели абсолютно ничего позитивного в этом грубом насилии над уголком природы, который был частью их детства и теперь навсегда утратил свой прежний вид.

Прошло уже два года с тех пор, как Моррис совершил свое кровавое деяние, после чего Терри был отправлен на восточное побережье, а Сэм сильно поранил руку стеклом в заброшенной мастерской. На долгую память ему остался шрам. Когда в тот день он прибежал домой, истекая кровью, его срочно доставили в больницу, где помимо противостолбнячной инъекции он подвергся обстоятельному допросу. Так история с Зубной Феей выплыла наружу – всхлипывая и поминутно сбиваясь на невразумительный лепет, он поведал обо всех своих встречах с этим загадочным существом от первого знакомства и до происшествия в гараже, когда он получил травму. Его мама пришла в ужас и долго обсуждала с врачами – в пределах слышимости Сэма – необходимость «проверить, здорова ли у него голова».

Конни была встревожена не на шутку и по прошествии трех месяцев, вдоволь наслушавшись страшных рассказов Сэма, показала его участковому врачу, а тот в свою очередь направил мальчика к психиатру. Как ни странно, за все это время Сэм лишь однажды видел Зубную Фею. Это случилось в ночь после его дня рождения. Незваный гость, на сей раз совершенно голый, внезапно объявился сидящим на краю его постели и начал предостерегать Сэма против общения с врачами.

– Еще что выдумал: изливать душу лекарям-психопатам! Лучше тебе от этого не станет, а вот хуже – тебе и мне – станет наверняка.

От него исходил тяжелый сладковатый запах, напоминавший запах размятого в пальцах сырого гриба. Взгляд Сэма был прикован к его половому члену. Неприятно белый, испещренный мраморным узором вен, он стоял торчком, поднимаясь из зарослей жестких курчавых волос. Смутное желание притронуться к чудовищному органу смешивалось у Сэма с чувством отвращения.

Уловив направление его взгляда, уродец осклабился. Затем он, как граблями, прошелся пятерней по своим волосам, склонил голову набок, сузил глаза и спросил:

– Хочешь его потрогать?

– Нет.

Существо облизнуло губы мокрым, малинового цвета языком и одарило Сэма поощряющей улыбкой.

– Ну же, смелее. Я знаю, что тебе этого хочется.

Сэм вновь перевел взгляд на торчащий член. По контрасту с мраморной белизной столбика пениса его верхняя часть была красновато-синей, как тернослив, или даже еще темнее, цвета черной смородины, и раздулась подобно перезрелой ягоде, в любую секунду могущей лопнуть от избытка соков.

– Может, ты хочешь его поцеловать?

– Нет!

– Тогда хотя бы лизни. Всего один разок.

– Нет!

– Да ладно тебе, не стесняйся.

– Нет!

– Ты хоть знаешь, для чего нужна эта штука? – ухмыльнулся искуситель. – Я вижу, ты его боишься? Только не обделайся с перепугу.

Сэм посмотрел ему прямо в глаза. На протяжении нескольких секунд оба, не мигая, выдерживали этот обмен взглядами, но вот его противник вздохнул, и Сэм понял, что критический момент остался позади. Уродец сложил руки на груди, эрекция его ослабевала.

– Я, собственно, пришел поговорить. Насчет этого докторишки. Ты с ним будь поосторожнее, не болтай лишнего. И без того наши дела ни к черту, а ты можешь похерить их окончательно. Я тебя серьезно предупреждаю.

– Ты поранил мне руку.

– И сожалею об этом. Тогда все пошло наперекосяк, а тут еще ты влез куда не следует. Имей в виду: если свяжешься с эскулапами, они поставят на тебе метку пострашнее, чем этот маленький шрам. Поверь мне. Я ведь никогда тебе не врал.

Этот разговор, опустив лишь эротические подробности, Сэм слово в слово пересказал психиатру – внушительного вида шотландцу с волосами цвета сливочного масла и пожелтевшими от никотина пальцами. Во время этой беседы Зубная Фея не преминула явить свой лик за окном врачебного кабинета, неодобрительно покачав головой, – факт, который Сэм счел за благо опустить из своего правдивого отчета.

А сейчас Сэм сидел на берегу, хмуро созерцая пруд.

– И долго еще терпеть? – спросил он.

Справа от Сэма расположился Терри; его щека судорожно подергивалась, в то время как он усердно занимался своим монотонным трудом. Клайв сидел слева от Сэма; глаза его были закрыты, на лице застыла маска сосредоточенности и твердой решимости.

– До самого конца, – ответил Клайв.

Когда после шести недель, проведенных на восточном побережье, Терри вернулся в родные места, он показался друзьям несколько уменьшившимся в размерах и удивил их своим акцентом, к которому добавилась легкая картавость. В нем произошли и более глубокие перемены; Сэм и Клайв их замечали, но уяснить себе суть этих перемен не могли. Порой, когда Терри смеялся, на него «находило»: он вдруг начинал быстро-быстро моргать, а затем его брови сдвигались к переносице, как будто он переживал кратковременный, но очень сильный приступ мигрени. В такие минуты его друзья смущенно отворачивались. Они, конечно, догадывались о первопричине этих припадков, но избегали разговоров и даже намеков на данную тему, что само по себе большая редкость в мальчишеской среде, где безжалостные насмешки над чужими слабостями являются одним из способов получения преимущества в борьбе, иначе именуемой взрослением. Никто никогда не говорил Сэму и Клайву, что случившееся с родителями Терри является запретной темой. Они поняли, что это не подлежит обсуждению точно так же, как вы понимаете, что глаза вашего друга существуют не для того, чтобы их выдавливать, а живот – не для вспарывания его ножом.