Книга Непобедимый эллин - Валентин Леженда

Геракл недоуменно хмыкнул.

— А что это за профессия у тебя такая, историк?

— Ну, это долго рассказывать, — рассмеялся Софоклюс. — В общем, в мои обязанности входит хранить и пополнять факты из реальной жизни. Значительные события там, войны, смерть царей, рассвет и закат новых цивилизаций. Да и о давно минувших днях я обязан помнить и по возможности поучать различных правителей. Управлять, мол, нужно мудро, с оглядкой на своих удачливых либо неудачливых предшественников.

— Ну и как правители, — усмехнулся сын Зевса, — внемлют?

— Да куда там, — горестно покачал головой Софоклюс. — Последний так вообще чуть не бросил меня на съедение голодным тиграм.

— М-да, весьма полезная профессия, — согласился Геракл, — но и опасная.

— Вот то-то и оно, — вздохнул историк. Лицо его вдруг прояснилось. — Слушай, Геракл, ведь ты величайший в Греции герой!

— Есть немного. — Сын Зевса горделиво вскинул подбородок.

— Следовательно, — тараторил Софоклюс, — тебя ждет небывалая слава!

— Конечно, ждет, а как же без этого?

— Теперь, если мыслить логически… тебе просто необходим личный историк, так сказать, собственный верный хронист!

— А что, это мысль! — восторженно подхватил герой. — Воистину недаром мы повстречались у дверей храма Аполлона. Именно ты и будешь тем смертным, кто донесет молву о моих подвигах до каждого грека. Просто великолепная мысль! Полагаю, папуля возражать не будет.

Зевс на Олимпе одобрительно кивнул.

Так состоялась величайшая в истории Древней Греции встреча.

Глава пятаяПОДВИГ ПЕРВЫЙ: НЕМЕЙСКИЙ ХОМЯК

Сын персеида Сфенела Эврисфей, как мы уже говорили, родился в один день с великим Гераклом. Да только появился он на свет, как вы тоже уже знаете, немного раньше сына Зевса, чему в немалой степени способствовал очередной закрученный неугомонной Герой заговор. Недоношенный малыш к удивлению всех своих родственников, вымахал за неделю во взрослого мужика с ужасным характером и совершенно умопомрачительным набором всевозможных болезней, начиная от ревматизма с насморком и заканчивая метеоризмом с косоглазием.

Вот что значит несправедливая судьба. Несчастный Эврисфей, павший жертвой жестоких богов, лишний раз доказывал известный каждому смертному факт: «какие мерзавцы управляют с неба многострадальной Аттикой».

Естественно, Эврисфей был в курсе, что вскоре к нему явится сам великий Геракл, который по его, Эврисфея, велению исполнит любые двенадцать поручений любой сложности и риска. Такое положение вещей Эврисфею очень даже нравилось. Он рассчитывал сполна отомстить несправедливым олимпийцам и досадить если не самим богам, то хотя бы их могучему сыночку.

Надо ли говорить, что ненавидел Эврисфей Геракла лютой ненавистью, хотя героя и в глаза не видывал. Ненавидел и страшно боялся. Он и сам порой не мог объяснить свой патологический страх перед сыном Зевса. Пользовавший беднягу знаменитый греческий лекарь Зигмундис Фрейдиус окрестил этот страх Эврисфея «гераклофобией».

Что ж, пускай будет «гераклофобия». Эврисфею от того, что его болячка получила название, легче не стало. Узнав, что великий герой со своим личным профессиональным хронистом спешит на золотой колеснице в Тиринф, Эврисфей, несмотря на свою «гераклофобию», ужасно обрадовался.

— Что ж, лети, лети, голубок, — противно захихикал он и расчихался. — Уж я приготовил для тебя первое задание. Вся Аттика будет над тобой хохотать… и это уж, поверь мне, только самое начало…

И желчный zзлодей с удовольствием высморкался в огромный влажный платок.

* * *

В самом Тиринфе Эврисфея, как назло, не оказалось, что Геракла просто взбесило. Аполлон, как всегда, всё перепутал — как выяснилось чуть позже, Эврисфей жил неподалеку, в Микенах, неприступной горной крепости. Услышав об этой самой крепости, сын Зевса лишь скептически усмехнулся.

— Нет такой крепости, которую не смог бы разрушить великий Геракл! — громко провозгласил герой, недружелюбно посматривая на посланца Эврисфея, некоего Копрея.

Копрей невозмутимо стоял перед сыном Зевса и никакого восхищения по поводу своей встречи с ним не проявлял.

— Эврисфей не хочет, чтобы ты въезжал в Микены, — сухо сообщил посланец.

— Это, интересно, за каким сатиром? — возмущенно спросил Геракл, переглянувшись с Софоклюсом.

Копрей пожал плечами:

— Понятное дело, вы можете проигнорировать его просьбу. Езжайте, коли вам не дорого собственное здоровье.

— Любезнейший, — вмешался Софоклюс, — соизволь объяснить нам, на что ты намекаешь.

— Эврисфей сейчас болен, — ответил посланец. — Дизентерией.

— Дурак, не мыл руки перед едой, — повернувшись к Гераклу, со знанием дела пояснил Софоклюс.

— Хорошо, — кивнул великий герой. — Выходит, нам придется общаться с болезным через тебя?

Копрей коротко кивнул.

— Что ж, отправляйся к своему засранцу и передай, что сын Зевса готов выполнить первое поручение.

— Не вижу в этом никакого смысла, — безразлично отозвался посланец, — ибо Эврисфей уже дал мне надлежащие распоряжения по поводу твоего, Геракл, первого задания.

— Ну-ну… — Софоклюс засуетился, извлекая из заплечной сумки свежую восковую дощечку.

Копрей, пожевав губами, медленно произнес:

— Около города Немей, что расположен на северо-востоке Пелопоннеса, по слухам, завелось ужасное кровожадное чудовище, которое ежедневно опустошает окрестности.

— Ух ты! — восхитился Геракл. — А ну-ка говори скорее, что это за чудовище! Гигантский лев или, может, пещерный медведь?

— Нет, — покачал головой Копрей.

— Тогда кто же это?

— Хомяк!

— КТО?!

Софоклюс с Гераклом аж подпрыгнули на месте.

— Хомяк, — спокойно повторил Копрей и, деликатно прикрыв рот ладонью, зевнул.

— Ты что же, коротышка, издеваешься надо мной? — прорычал сын Зевса.

— Никак нет, — поспешно ответил посланец. — Отправляйтесь в Немею и сами расспросите местных жителей. Уверяю, каждый из них подтвердит мои слова.

— Мне это не нравится, — решительно заявил Софоклюс, пряча дощечку. — Геракл, по-моему, из тебя хотят сделать идиота, этакое посмешище на всю Грецию.

Сын Зевса натужно пошевелил извилинами.

— Да, — наконец согласился он, — скорее всего, всё так и есть. Но ведь я дал слово самому Зевсу! В любом случае у меня нет выбора. Едем в Пелопоннес!

— Что мне передать Эврисфею? — напомнил о себе стоявший рядом с колесницей Копрей.

Геракл сверкнул глазами: