Книга Динка - Валентина Осеева

В классе поднялся шум. Сбившись в кучку, девочки шептались, прерывая шепот громким смехом и испуганно затыкая себе рты. С Динкой никто не хотел садиться; соседка ее поспешно выгребла из парты свои тетрадки и ушла к подругам... По коридорам прокатился гулкий звонок, но шум в классе не утихал.

– Мадемуазель! Мадемуазель! – хлопая в ладоши, кричала классная дама.

Динка сидела тихохонько, подобрав под себя ноги и вперив глаза в черную доску.

Когда классная дама решительно приказала ее соседке вернуться и дрожащая беленькая девочка присела на краешек парты, Динке стало жаль ее, и она шепотом сказала:

– Не бойся. Я пошутила...

Соседка неуверенно кивнула головой и, пересиливая испуг, спросила:

– А давно это у тебя?

– После пожара... Дурешка! – сердито обругала ее Динка.

Девочка снова отодвинулась на край парты и замолчала. Румяная, пухленькая учительница, которую звали Любовь Ивановна, понравилась Динке; лицо у учительницы было круглое, уютное, но голова так же торчала между плеч, как и у классной дамы. Динка заметила, что у обеих в белых стоячих воротниках были воткнуты какие-то палочки. Учительница проверяла заданные на дом стихи. Динка подняла руку.

– Я тоже знаю эти стихи, – сказала она, выйдя к доске, и с чувством прочитала: —

Поздняя осень, грачи улетели...

Динка читала хорошо, и, по мере того как она читала, испуг девочек понемногу прошел, и на большой переменке, окруженная со всех сторон новыми подружками, Динка уже, бурно фантазируя, описывала грандиозный пожар на одном из волжских пароходов, после которого она, Динка, начала вот так по-собачьи скалиться... Подружки удивлялись, сочувствовали.

– А мы так испугались! – говорили они. – Так испугались!

– Не бойтесь! – великодушно успокаивала их Динка. – У меня бывает очень редко... И не всегда одно и то же... Бывает просто чиханье или икотка...

Заинтересованность девочек дошла до высшей точки; особенно прилипла к Динке одна тоненькая вертлявая девочка по прозвищу Муха. У Мухи были маленькие цепкие ручки, гудливый голосок; разговаривая с подругами, она лезла им прямо в лицо и перелетала от одной парты к другой. И только у доски Муха стояла тихенькая, молча перебирая своими цепкими лапками передник и опустив вниз гладкую, прилизанную головку... Муха первая оценила по достоинству новую подругу.

– А что с тобой еще делается? А что с тобой еще после пожара было? – цепляясь за Динкин передник, жадно выспрашивала Муха.

В конце концов Динке это надоело, и, оскалившись еще раз, к общему удовольствию девочек, она сердито пригрозила:

– Отойди, а то я тебе такой пожар устрою, что своих не узнаешь!

Но напугать Муху было трудно, и с этого дня она стала ходить за Динкой по пятам, с восторгом поддерживая всякие выдумки, которые вызывали дружный хохот в классе.

– У меня уже есть подружка! – в первый же день похвалилась дома Динка. – До сих пор я всегда дружила с мальчиками, а теперь буду дружить с девочками!

Сестры пришли из гимназии веселые. Алина радовалась, что, занимаясь дома, она почти не отстала от своего класса; Мышке понравились ее новые подруги, и все учителя тоже показались ей очень хорошими... А кроме того, она скромно сообщила, что по русскому ее сегодня уже вызывали. Мышка обвела всех сияющим взглядом:

– Сколько, по-вашему?

И, не дождавшись ответа, растопырила пять пальцев:

– Вот!

Алина растерянно смотрела на ее пальцы.

– Ого! Так сразу? Да ты и меня опередила! Смотри же держись за эту отметку, ни в коем случае не снижай! Ради папы мы должны быть первыми ученицами. Все трое! Слышите, дети? – Алина все еще в торжественных случаях звала сестер «детьми».

– Конечно, я буду изо всех сил стараться! – нерешительно согласилась Мышка.

– И Леня тоже будет стараться! – выскочила Динка.

Мальчик покраснел, неловко одернул курточку:

– Ну, я еще не учусь... Мне пятерки получать негде...

– Конечно, о Лене еще рано говорить, – холодно согласилась Алина.

Младшие сестры, задетые ее равнодушным тоном, хотели ей горячо возразить, но в это время в передней раздался звонок, и Динка бросилась открывать дверь.

– Это симпатичный студент! – кричала она, вбегая в столовую. – Это какой-то Гулливер по объявлению!

Вслед за Динкой, наклонив голову, чтоб не стукнуться о притолоку двери, в комнату шагнул высокий худой юноша в студенческой тужурке.

– Да, я по объявлению, – спокойно сказал он, глядя сверху вниз на застывших от неожиданности сестер.

Алина и Мышка молчали. Леня тоже молчал; уши его горели, серые глаза напряженно и восторженно смотрели на своего будущего репетитора. Одна Динка, вцепившись в рукав студента, тащила его на середину комнаты, громко крича:

– Что же вы все молчите? Ведь это тот самый симпатичный студент! Мама! Мама! Иди скорей сюда!

На шум вышла Марина. Увидев мать, Мышка опомнилась и, краснея, предложила гостю сесть.

– Мы вас так ждали, что даже растерялись, – прошептала она. Студент быстрым взглядом окинул ее легкую фигурку в гимназической форме, такие же легкие, разлетающиеся вокруг головы волосы и смущенное розовое лицо с острым носиком.

– Не беспокойтесь, – улыбнулся он. – Я привык ничему не удивляться!

Алина пожала плечами и, бросив на мать вопросительный взгляд, вышла.

Марина засмеялась:

– Все произошло как на сцене... Мы действительно очень ждали вас... Давайте скорей познакомимся и сразу почувствуем себя проще! Прежде всего, вот мой сын Леня, ваш будущий ученик...

Марина обняла мальчика за плечи. Леня казался таким маленьким и потерянным перед высоким студентом.

– Меня зовут Вася. Отчество не требуется. Фамилия моя Бровкин, – отрекомендовался студент, крепко пожимая руку Марине и тут же дружески предупреждая: – Об условиях поговорим потом.

У него была манера крепко и больно, одним рывком жать руку и говорить короткими, точными фразами, прекращая всякий, по его мнению, лишний разговор. Марина, не ожидавшая такого сухого, официального тона, слегка смутилась.

– Я должна поговорить с вами... – начала она, бросив взгляд на Мышку

Девочка поспешно увела Леню и Динку в соседнюю комнату. Все трое остановились у двери, невольно прислушиваясь. Марина говорила недолго, раза два ее прерывал густой бас... Леня стоял бледный и, кусая ногти, беззвучно шептал:

– Не согласится... Уйдет...

Но студент не ушел. Из-за двери еще раз донесся его густой голос: