Книга Генералы Великой войны. Западный фронт 1914-1918 - Робин Нейландс

Слухи о махинациях Ллойд Джорджа достигли наконец Военного кабинета, который дотоле оставался в неведении относительно его интриги. С коллегами свой план, или подоплеку, премьер-министр не обсуждал, король также не был в курсе дела. Когда в Военном министерстве узнали о том, что затевается, они согласились с Хейгом и Робертсоном, что условия Соглашения в Кале, как его теперь стали называть, нуждались по крайней мере в тщательной проработке и что нельзя позволить французам их передергивать или изменять.

Французы, однако, уже приняли на себя бразды правления в полной мере. 27 февраля Нивель отправил Хейгу письмо, которое, как последний отмечал в своем дневнике, было написано в «командном тоне», «письмо, — читаем далее, — которое не вышло бы из-под пера джентльмена». Заручившись поддержкой Ллойд Джорджа, Нивель, очевидно, намеревался сохранить подчиненное положение Хейга и тем временем уговаривал французского премьер-министра Бриана выразить правительству Великобритании недовольство по поводу Хейга, который действовал «столь же скрытно, как и прежде», и до сих пор не представил свои планы на одобрение Нивелю. «Печально, — добавляет Хейг в своем дневнике, — что в такое критическое время пришлось сражаться не только с врагом на поле боя, но и с одним из союзников и собственным правительством».

В итоге на конференции в Лондоне были выработаны более четкие формулировки Соглашения в Кале. Французский главнокомандующий отдавал приказы британской армии через английского главнокомандующего. В свою очередь, последний должен был отсылать копии своих распоряжений во французскую ставку и докладывать об их исполнении. Британские войска во Франции оставались под командованием своих генералов и своего главнокомандующего. Британская миссия при Верховном командовании должна была осуществлять контакт между двумя главнокомандующими, но ее — или генерала Вильсона — могли использовать для составления инструкций фельдмаршалу Хейгу, которые шли за подписью Нивеля; более того, миссия должна была ставить в известность Нивеля о положении британских войск во Франции, о приказах, отданных Хейгом и командующими армиями, и о развивающейся ситуации на британском фронте. Таким образом, наконец, проблема командования союзными войсками была решена. Этот итоговый документ потребовал много времени и энергии, которые могли бы уйти на анализ действий Германии, а были направлены на то, чтобы выбить почву из-под ног самоуверенного Нивеля в его весеннем наступлении.

В конце октября 1916 года, по информации французской разведывательной службы Франции (RFC), немцы были заняты сооружением новой линии обороны восточнее их настоящей передовой линии, приблизительно между Аррасом и Куеаном, в 30 км к юго-востоку от Арраса, и еще одной линии — в 22 км к востоку от деревни Монши-ле-Пре, непосредственно к югу от реки Скарп. Рекогносцировка RFC этих земляных работ была прервана из-за плохой погоды, а также потому что британцы потеряли преимущество в воздухе с появлением двух новых немецких самолетов — двухорудийных «Альбатроса» и «Хальберштадта». Мощные эскадрильи этих самолетов, одной из которых — «Воздушным цирком» — командовал ротмистр «Красный барон» Манфред фон Рихтгофен, — легко вытеснили британскую авиацию.

Тем не менее зимой 1916–1917 годов удалось получить новые сведения от немецких дезертиров, от пленных и от спасшихся военнопленных союзных войск: к востоку сооружается оборонительная линия неприятеля, линия с таким неимоверным количеством проволочных заграждений, блиндажей, опорных пунктов и пулеметных гнезд, на которое только хватило немецких рук и изобретательности. Эта линия стала известна как «позиция Зигфрида», и хотя англичане прозвали ее «линией Гинденбурга», немецкое название предполагало указание на то, что немцы в действительности сооружали.

«Stellung» — позиция, линия или земляные работы, которые предполагают сильные укрепления, а таких оборонительных сооружений, которые немцы возводили восточнее от Арраса и Соммского поля сражения по линии, которая должна была пройти от Невиль-Сен-Ваас близ Вими и на юг вплоть до Мисси, западнее Шеми-де-Дам, дотоле на Западном фронте не видывали. Немцы пришли к тому же заключению, что и генералы Антанты, что линию фронта можно прорвать при наличии достаточного количества артиллерии и войск; более того, они поняли, что координированная атака, выжатая до конца с танками, артиллерией и существенными резервами пехоты, позволит в один прекрасный день сделать такой прорыв, к которому французы и англичане стремились вот уже два года. Наконец, для немецких генералов стало очевидно, что выдвижение войск вперед для отражения такой атаки попросту ведет к колоссальным потерям под всевозрастающим шквалом артиллерийского огня.

Их решением стала «эшелонированная оборона», основанная на системе опорных пунктов и широких — порой до сотен метров — проволочных поясов, которые, простреливаясь перекрестным пулеметным и артиллерийским огнем, были покрыты траншеями и опорными пунктами с блиндажами; в дополнение к этому на возвышенностях сооружались хорошо замаскированные наблюдательные посты, коммуникационные и телефонные линии шли глубоко под землей, а также предусматривались достаточные запасы продовольствия, воды и амуниции. На этих позициях должны были быть размещены хорошо обученные решительные солдаты. Смысл обороны заключался в ее глубине, и эти немецкие укрепления — «Передовая зона сражения», «Зона тыла», линии блиндажей и окопов, перекрестные поля огня — растягивали линию Зигфрида во многих местах до 5500–7500 м, т. е. на 5,5–7,5 миль. Сравнивать эту позицию с оборонительными укреплениями, которые уже видывали близ Ипра на Сомме, в Шампани и у Вердена, бессмысленно, так как линия Зигфрида несопоставима с ними по размаху.

Немцы рассчитывали на то, что при попытке прорвать глубинную оборону линии Зигфрида союзные войска понесут столь значительные потери, что провалится всякое наступление. На севере, вокруг Ипра, где невозможно было рытье глубоких траншей из-за высокого уровня грунтовых вод, немецкая линия уже вся была армирована бетонными огневыми убежищами с большим количеством пулеметов и проволочных заграждений. Позиция Зигфрида, однако, и простирающаяся вглубь линия, известные англичанам как «Соединительная линия Дрокур-Куеан», а немцам — как «Позиция Вотана», служила бастионом немецкой обороны фронта с весны 1917 до конца войны.

На сооружение этой линии зимой 1916–1917 годов немцы бросили огромное количество русских военнопленных — таким образом нарушив Гаагское соглашение, — равно как и бельгийских граждан и тысячи своих солдат. С конца зимы 1917 года, начиная примерно с 23 февраля, на Анкре вплоть до середины марта французские и английские войска постоянно обнаруживали, что против их линий нет неприятеля. Медленно, нерешительно войска союзников продвигались вперед и натыкались на неприятельский арьергард, неся потери из-за засад, обнаруживая, что местность, по которой они столь осмотрительно передвигались, совершенно истощена и разорена: уничтожены деревья, мосты, берега обвалены, земля затоплена, дороги разрушены. Все, что восточнее бывшей линии фронта могло бы быть использовано продвигающейся армией, было исковеркано, изничтожено или увезено, и все это — всего за три недели, отведенные на наступление Нивеля.

Решение немцев отступить к линии, теперь известной как линия Гинденбурга, было вызвано рядом причин. Во-первых, это суживало германский фронт километров на сорок, что позволяло им отвести в резерв 14 полных дивизий. Это также устраняло два клина: один — между Аррасом и Бапумом, образованный в результате продвижения британцев на Сомме прошлым летом, и клин в районе Нуайона, давно существующий, пробитый в линии союзников между Пероном и Эной. Во-вторых, хотя немцы и не знали об этом, их отход сместил объекты в наступлении Нивеля, план которого теперь предстояло пересмотреть по всем направлениям, за исключением дороги на Вими на севере и на юге вдоль Эны, где все еще существовали старые немецкие рубежи. Невозможно было разворачивать наступление на оставленной немцами территории: на этом разоренном пустынном пространстве требовалось протянуть дороги, наладить переправы, прорыть вспомогательные и коммуникационные траншеи.