Книга Геносказка - Константин Соловьев

Гретель нахмурилась.

— Ты заходишь осторожно и издалека. Значит, собираешься предложить что-то, с чем я, скорее всего, не буду согласна. Проще говоря, прощупываешь почву.

Гензель швырнул снятый ботфорт на пол вслед за плащом. На ковре все еще оставались пятна пыли — напоминание о беспокойном визите папаши Арло.

— Я и забыл про твою проницательность. Да, я как раз собирался предложить сделать кое-что. Немного дерзкое, немного рискованное, но в свете наших обстоятельств вполне разумное. Впрочем, ты все равно удивишься.

— Что же?

— Торговцы называют это перепоручением обязательств третьему лицу.

— Ах так…

По ее виду невозможно было понять, догадалась ли она о сути его предложения. Вполне возможно, что уже начала догадываться. Гензель с хрустом пощелкал суставами пальцев, ощущая себя неловко.

— Я могу перекусить человека пополам, но из меня неважная ищейка. Здесь нужны другие качества, которых у меня никогда не будет, — скорость, нюх и особенное чувство города, я же вынужден бродить с завязанными глазами. Я не профессионал в деле поиска. Значит, нам нужны профессионалы. Логично?

Гретель закусила губу, взгляд ее на несколько мгновений расфокусировался.

— Я не всегда ориентируюсь в том, что ты привык называть логикой, братец. Профессионалы в поиске деревянных мальчиков?

— Людей. И у меня есть кое-кто на примете. Специалисты, которые смогут решить нашу проблему в короткий срок.

— Отчего-то мне кажется, что это неприятные люди.

— Ох, сестрица, ты даже не представляешь, сколько неприятных людей я успел узнать в этом городе. Увы, неприятная ситуация требует вмешательства неприятных людей.

— И кто это? Какие-нибудь наемные убийцы?

— Тебе приходилось слышать что-то о «Театре плачущих кукол» господина Варравы? — ответил он вопросом на вопрос.

И совершенно не удивился, когда Гретель ответила:

— Не уверена. Я редко посещаю театры, если ты заметил.

— От театра у этого заведения ничего и нет, если… если не считать сцены. По своей сути это крысиная яма, Гретель. Там опустившиеся городские мулы рвут друг другу глотки. А благодарный зритель награждает их аплодисментами. Говорят, кстати, популярное развлечение у высокой публики, среди завзятых театралов встречаются октороны и даже седецимионы. Инкогнито, разумеется.

— Чего общего это имеет с театром?

— Долго объяснять. И не уверен, что у меня есть желание. Да и к разговору это не относится. В общем, схема проста как мир. Одни люди убивают друг друга, а другие платят за это деньги.

Гретель кивнула — то ли машинально, то ли давала ему знак, что все поняла и вопросов не последует.

— Должно быть, непросто найти желающих выступить на сцене.

— В театре Варравы бойцов называют куклами. И не случайно. Ты когда-нибудь слышала, чтобы мнения куклы кто-то спрашивал? Куклами становятся не по своей воле. Люди Варравы денно и нощно рыщут по улицам, выискивая тех, чьи таланты могут раскрыться на сцене. Проще говоря, хладнокровных головорезов всех мастей. После чего обманом или подкупом затягивают их в труппу. Часто, когда клиент отличается упрямством, не чураются и силой.

— Мне уже не нравится этот театр, — решила Гретель, тряхнув волосами.

— Между прочим, очень известное и респектабельное заведение. И так случилось, что я лично знаком с его директором, уважаемым господином, которого зовут Карраб Варрава.

Гретель поморщилась. Как если бы во рту у нее оказался несвежий кусок пищи.

— Не имела удовольствия познакомиться с ним.

— Все удовольствие с лихвой досталось мне, — криво усмехнулся Гензель. — Он заведует «Театром плачущих кукол». Его бессменный директор, режиссер и антрепренер.

— Я начинаю догадываться, к чему ты ведешь, братец. Но лучше скажи сам.

Гензель вдохнул.

— Агенты Варравы имеют множество ушей и скользких щупалец. Они отлично умеют выслеживать дичь и как никто ориентируются в городе. Профессиональные охотники за живым товаром. Их интересуют все достаточно сильные и уродливые мулы города.

— Диминуция хроматина! — выругалась Гретель. В ее устах даже самые черные ругательства звучали блекло и невыразительно, как-то профессионально. — Ты хочешь, чтобы люди Варравы нашли для нас Бруттино?

— Не для нас. Для себя. Нам нужны специалисты — они лучшие специалисты в городе.

— Они работорговцы.

Гензель досадливо щелкнул пальцами.

— Можно подумать, наш Бруттино — милый домашний мальчик! Он грабитель и убийца. И едва ли совесть будет глодать меня до конца моих дней, если я натравлю на него ловчих Варравы. А я уверен, что Варрава проявит интерес к подающему надежды мальчишке. Ему нравятся такие. Молодые, дерзкие, хищные, лишенные жалости, из таких получаются наилучшие куклы для его театра. Более того, он сможет сделать там неплохую карьеру. Я слышал, некоторые куклы, годами работающие в театре, становятся любимцами публики и пользуются немалой славой…

— Уверена, Бруттино будет очень благодарен тебе и Варраве за подобную карьеру, — пробормотала Гретель.

— Мне плевать на обоих. Меня интересует не деревянный паскудник, а то, что у него в карманах, — ключ и пробирки. И я получу их, даже если для этого придется обращаться к старому пауку вроде Варравы. Я просто свяжусь с ним и сообщу о подающем надежды юном даровании, которое отлично будет смотреться на сцене его театра. А взамен попрошу все то, что при нем окажется. Ключ и пробирки. Разумная сделка — обе стороны в выгоде.

Гретель некоторое время думала, бессмысленно теребя ворот халата.

— Это плохой план, — наконец сказала она.

— Вот уж не думал, что геноведьм мучает совесть! — не выдержал Гензель. Поднявшись, он сделал несколько коротких раздраженных шагов по комнате. — Да, согласен, объявлять охоту на мальчишку, пусть и деревянного, да еще и для того, чтобы он до конца своих дней забавлял толпу, пуская кровь на сцене, — дрянное дело. Но взглянем правде в глаза — есть ли у нас альтернатива?

Прозрачно-серые, как рассвет, глаза геноведьмы быстро заставили его остановиться, обдав легким и не совсем приятным холодком.

— Меня мучает не голос совести, братец, а голос разума. Выбранный тобой способ кажется мне… ненадежным. Сейчас пробирки и ключ находятся в руках деревянного мальчишки. Но если его поймают люди Варравы и отправят в театр, это значит, что пробирки и ключ окажутся у их владельца. Ты уверен, что ему можно доверять?

Ну конечно. Ему следовало бы догадаться, что Гретель совершенно равнодушна к тому, что люди называют моралью, да и к деревянному мальчишке тоже. Она мыслила рационально и последовательно, руководствуясь лишь целесообразностью и вероятностью, но никак не человеческими чувствами.