Книга Тени безумия - Юрий Пашковский

Они медленно, но верно пробивались сквозь реку нечисти, в которой уже мелькали новые крупные разновидности. Они все так же походили туловищем на змей, но место насекомоподобных лапок заняли вполне развитые лапы с мощными когтями, а щупальца вокруг головы стали длиннее. Скоро королева должна была дать жизнь поколению, похожему на завров и драконидов, но раза в два крупнее и раз в сто опаснее. Эти апопы, как их называли малефики Черной империи, превосходили по угрозе даже тех чудищ, с которыми остались разбираться Арк и Дарион. По своему назначению апопы напоминали королевскую стражу, обязанную охранять верховного повелителя своего народа.

А таким повелителем являлась отнюдь не матка, не порождающая этих бестий королева.

Апеп – король апофисов. О нем маги Черной империи и чародеи остального мира знали только из легенд синекожих скаггахов, единственного народа разумных смертных, живущего в Адских джунглях. Его мощь скаггахи сравнивали с мощью богов и убогов. Это было несомненным преувеличением, но действительность говорила сама за себя: Черная империя потеряла флотилию Кораблей Неба, отправленных на поимку легендарного короля.

Апеп живет недолго, но за отведенное ему Сестрами время он уничтожает всех врагов своего выводка на избранной апофисами для жизни территории. Учитывая силы остальных обитателей Адских джунглей, обычно сдерживающих распространение апофисов и конечно же сгинувшую черноимперскую флотилию, мощь этого монстра воистину впечатляла.

И если он родится, то все кончено.

Об этом тебя предупреждали чувства, Уолт? Появление этого чудовища ты предчувствовал?

Впрочем, что сейчас об этом думать? Все, что ты сейчас можешь, – это рубить посохом, пробивать и сносить змеиные головы, благо острые грани монокристаллов еще и не такое могут. Рубить и пронзать, не позволяя себе устать, не разрешая себе взглянуть, как там дела у Иукены – тренькает тетива лука, падает нечисть, не тронутая тобой, и значит, у Иукены все в порядке…

Вперед.

Только вперед.

К лежащему позади нечисти оврагу. К их источнику и истоку. Она там, королева апофисов. Чудище, грозящее гибелью Мирте и Тамирии. Монстр, угрожающий семье Абэ-но, веселым алхимикам из Алого Уробороса, влюбленному травнику Эльеру и его безответной любви Милане из Трех Мудрых, оберегающим тамирийские дороги солдатам и многим-многим другим со своими делами, заботами и надеждами…

Прекрасно все-таки, когда нет нужды быть героем.

…Посох описал полукруг, снося голову бросившемуся прямо под дугу апофису, точно решившему таким способом покончить с жизнью. От напряжения стонали связки, выли мускулы. Прыгнувшего с падающей замертво твари апофиса Уолту не достать – бестия подобралась непозволительно близко. Но засвистела рядом стрела, впилась в золотистый глаз Стрела Ночи – и нечисть отлетела назад, бессмысленно шевеля щупальцами…

Вперед.

Ни о чем не думать.

Выкинуть из головы все мысли. Иначе – в самый неподходящий момент дрогнут руки. Иначе – гнусный страх завладеет телом, завладеет разумом, и ты, придумывая для себя тысячи тысяч оправданий, бросишься назад, спасая свою ничтожную жизнь.

…Посох бьет без остановки. Навершие покрыто желтой кровью; нечистый гумор даже стекает по древку – пальцы не раз, скользя по посоху, касались липкой мерзости. Уолт продвигается вперед, рубит молча и ожесточенно, оставляя за собой лишь мертвые тела. Непривычно, совсем непривычно сходиться с нечистью без верной боевой магии, без надежных Четвериц, без прикрывающих спину Щитов и Барьеров. Даже в Шастинапуре у него всегда были в ауре заклинания на самый последний случай, а здесь – ничего, никаких чар…

И все же, несмотря на подлую усталость, несмотря на подходящий к завершению запас Игл Ночи, несмотря на окончательно обезумевших апофисов, разрывающих стоявших спереди собратьев, чтобы добраться до боевого мага и Живущей в Ночи – несмотря ни на что, они приблизились к оврагу.

Королева апофисов лежала посередине мелкого ручья. Огромная жирная туша, покоящаяся на восьми громадных щупальцах. На верхней части отвратительного тела в прозрачных мешочках булькали отвратительные смеси, за несколько порций которых черные слуги убогов готовы продать свои души. В этих смесях зарождались корпускулы, из которых возникала нечистая жизнь, чье существование являлось насмешкой Хаоса над возвещаемым богами Порядком.

Из вертикальных щелей на боках матки непрерывно вытекала густая слизь с яйцами. Некоторые трескались, выпуская десяток-два детенышей размером с палец, те сразу же вгрызались в землю – там, внутри почвы, они начнут набирать силу, поглощая эфир и изменяясь в соответствии с потребностями королевы. Детеныш может превратиться в мелкого шустрого разведчика, преобразиться в более крупного бойца или, пожрав вылупившихся вместе с ним, вырасти в гиганта, охраняющего границы королевства.

Выбрасываемые щупальцами отростки бережно подбирали другие яйца и поднимали, вознося к голове королевы, похожей на чашу с острыми зубцами по краям. Яйца складывались в чаше и обтягивались чем-то вроде пленки. Так выращивалась королевская стража.

Уолт увидел все это мельком. Посох вспорол живот и башку последнему заграждающему путь в овраг крупному апофису, еще двое по бокам упали, получив по Стреле Ночи в горло – и Ракура прыгнул вниз.

Иукена осталась на краю, отстреливая появляющихся из леса бестий, спешащих на помощь своей родительнице.

Дальнейшее запомнилось смутно.

…Взрываются все лежащие на тот момент в овраге яйца. Апофисная мелочь бежит к магу, разевая еще беззубые пасти, а он просто идет по ней, топча и расшвыривая посохом.

Вздрогнув, поднимается щупальце. Оно может раздавить Уолта, просто упав на него, но оно слишком медленное, и маг просто убегает, сшибая Никиитасом попытавшиеся схватить его отростки.

Из чаши-головы показывается морда, больше похожая на голову драконида, чем на змеиную. Страж не сформирован до конца, его движения неуклюжи. Пытаясь выбраться из чаши-головы, апоп цепляется за зуб матки и, потеряв равновесие, скатывается вниз по ее телу.

Королевский страж падает на землю, раздавив кучу мелких апофисов. Он невысок для апопа, всего под два метра ростом, его хвост короткий, а на пальцах нет когтей. Но он уже осмысленно глядит на Уолта, и в полуразумных глазах вспыхивает желание убивать. Убить не ради пожирания, а ради самого убийства.

Апоп нападает, его кулак бьет по подставленному посоху, и Уолта отшвыривает к склону. В нечисть впиваются посланные Иукеной стрелы. Иглы Ночи застревают в теле чудовища, неспособные пробить плоть. Однако упырице удается отвлечь тварь. Монстр вскидывает голову и шипит на Живущую в Ночи, не обращая внимания на поднявшегося мага.

Навершие посоха с размаха бьет апопа по голове, кристалл Тьмы рассекает вылупленный глаз бестии, оранжевая кровь – даже кровь у стражей иная! – хлещет из опустевшей глазницы, апоп дико кричит от боли, почти как человек или эльф. Уолт бьет его навершием по правой лодыжке и почти сразу же посылает удар пяткой посоха в грудь нечисти. Недавно таким приемом ему удалось завалить здоровенного рунного рыцаря – и апоп пятится и падает на землю точно так же, как и риттер. Еще один взмах посохом – и второго глаза монстра лишает кристалл Света.