Книга Своя-чужая боль, или Накануне солнечного затмения. Стикс - Наталья Андреева

– Я не знаю. Мне не встречались такие женщины. Верные. – Ловит ее взгляд и соображает: что сказал-то сейчас? И кому? Но это правда. Ему не встречались. – И кому отписано наследство? – деловито спрашивает он, пытаясь повернуть разговор в другое русло.

– Руслану. Мать, кажется, оформила на него дарственную. Прямая наследница она. У нас в городе все про всех знают, – пытается оправдаться Валентина Владленовна. – Ведь он каждый год в мае едет туда сажать картошку. Участок большой, целых сорок соток.

– Сорок? Это много.

Значит, два года назад, в мае, Руслан тоже сажал картошку в Первомайском. А потом там нашли женский труп.

– Как вышло, так вышло, – вздыхает она. – И… давно это было. Я слышала, Леся уволилась.

– Я тоже. Слышал. Но не от нее. А в чем причина?

– Кто знает? Папа вряд ли вернется на работу, а она не хочет быть под другим начальником.

– Что ж. Это ей решать. Значит, мы договорились насчет моих девочек, Валентина Владленовна?

– Конечно. Я всегда рада помочь.

– И Зое я обязательно скажу о том, что в этой школе все еще есть вакантное место учителя биологии. Ей так будет удобнее. И… всем нам.

Вместе, рука об руку, они идут к двери. Так и стоят на пороге, прощаясь.

– Удачи тебе в новой должности, – это он специально для тех, что сидят в учительской и прислушиваются к их разговору.

– Спасибо за папу, – торопливо говорит Валентина Владленовна. – Врачи говорят, что он будет жить. Если бы не ты…

– Я сделал все, что мог. Я рад, что Владлену Илларионовичу лучше.

На этом они с Валентиной расстаются. Кажется, друзьями? Одно дело сделано. Что дальше? Трудный разговор предстоит. Но откладывать его не стоит. Хватит уже откладывать.

Ближе к полудню

Здание прокуратуры похоже на растревоженный улей: отсюда по городу ползут слухи. Они касаются болезни Цыпина, его скорой отставки и беспричинного увольнения красавицы-секретарши. Следователь Мукаев вновь герой дня. Жители Р-ска уверены: он знает все. И ко всему причастен. Что ж, они правы. Он спасается в кабинете за запертой дверью. Напрасно туда стучит Алеша Мацевич, напрасно звонит телефон. Следователь Мукаев занят. Ему предстоит важный разговор. Свисток прав: им пора наконец поговорить по душам. Выяснить отношения. Сколько можно темнить?

Мобильник Руслана не отвечает. Иван позвонил ему на работу, спросил капитана Свистунова. Сказали: у него выходной. Взял уголовное дело, внимательно перечитал все, что касалось убийства в Первомайском. Случилось это на майские праздники, когда народ не столько отдыхает, сколько вкалывает на дачах и в подсобных хозяйствах. Горячая пора. Труп нашли не сразу, спустя неделю. А точнее, через шесть дней. И то лишь потому, что старательно искали. Остальные женщины были либо одинокие, либо запойные. К их загулам и внезапным исчезновениям давно уже привыкли. Жительница же Первомайского была замужем. Муж-то и спохватился, когда Катерина не пришла ночевать. Поначалу он грешил на соседа, обвиняя его и жену в прелюбодействе. Но сосед сказал, что Катерина пошла в соседнюю деревню. В Горетовку к тетке, самогоном разжиться на дармовщинку. Отправилась пешком, напрямки через лес, отделявший Горетовку от Первомайского.

Нашли ее в рощице, в неглубокой яме, закиданной лапником, Катерина не дошла до Горетовки каких-нибудь полкилометра. Характерный удар в шею и десять колото-резаных ран на груди, в области сердца. Протокол осмотра места происшествия, фотографии, допросы свидетелей… Эти листы он изъял из дела и сунул в карман. Потому что знал: он не собирается здесь оставаться. Юриспруденция – это не его. Надо уничтожить следы, перед тем как навсегда покинуть этот кабинет. Интересно, почему же пропали только протоколы допроса Игната Хайкина? А потому, что Хайкин видел убийцу. Наверняка. И назвал его имя. А потом был так запуган, что признал себя маньяком.

Сначала Иван пошел к Руслану домой. По телефонному справочнику выяснил адрес. Память так ничего и не подсказала. Это странно: он без труда добрался до офиса фирмы «АРА», но не вспомнил, где живет друг детства.

В дверь звонил долго, но ему никто так и не открыл. Оглянулся, услышав шаги на лестнице. Молодая женщина с лицом, покрытым коричневыми пятнами, останавливалась на каждой ступеньке, тяжело дыша. Ей мешал огромный живот. Увидев в ее руках сумки, он тут же вызвался:

– Давайте, я вам помогу! – и легко подхватил поклажу.

– Иван?

Выходит, они с ней знакомы? И как же ее зовут? Руслан женат уже три года. Следователь Мукаев был в его доме частым гостем. Наверняка. Ну и как зовут его жену? Что за штука такая, память? Даже пин-код вспомнил, а имя жены лучшего друга – никак.

– Ты к Руслану? А он в гараже, чинит машину. Мы в деревню собрались.

– В Первомайское?

– Ну да. На природу. В городе я задыхаюсь.

– Да, вам надо за город, – он покосился на ее огромный живот. – Когда рожать?

Она покраснела. Опять не то сказал? Он просто хотел предупредить. Ему не понравилось ее отечное лицо и такие же ноги. Напрашивается диагноз… Угроза выкидыша? Обойдется. Срок большой, ребенок выживет. Но поберечься надо.

– В конце лета, – опустив глаза, сказала она и полезла в карман за ключом.

– Я думаю, это случится раньше. «Скорая» в Первомайское быстро приезжает? Впрочем, Руслан на машине. Довезет.

Она еще больше покраснела. Как же ее все-таки зовут? Лена, Лида, Лада? Поставил сумки на калошницу в прихожей и поспешил уйти. Ему не терпелось объясниться с Русланом. Его жена ждет ребенка. Это все меняет. Неужели следователь Мукаев перед отставкой засадит за решетку лучшего друга? А то и пожизненное за такое светит! Десять трупов! В особо изощренной форме. Что там в кодексе прописано? «Как поступил бы тот Ваня Мукаев, я знаю. А как поступит этот?» И в самом деле: как поступит этот?

Он идет к гаражам. Свой помнит, это уже из новой жизни – Зоя показывала. У соседнего ворота распахнуты настежь. Возле них стоят красные «Жигули», под днищем – домкрат. Из-под машины торчат ноги Руслана в старых кроссовках. Слышится скрежет гаечного ключа и отборный мат. Друг детства пытается починить машину.

– Руслан!

– Кто здесь?

Свистунов вылезает из-под машины, лицо у него грязное, руки в масле.

– О! Ваня! Здорово! – протягивает руку, вытерев ладонь о штаны. Не пожать ее он не может. – Слушай, подержи мне гайку ключом? А? Отвернуть никак не могу.

– Я поговорить пришел.

– Так срочно? – усмехается капитан Свистунов.

– Это посрочнее, чем твоя гайка.

– Не скажи. Мне в деревню сегодня ехать. Обещал жене, что к обеду успею, а она, сука, приржавела. Гайка.

– В Первомайское ехать?