Книга Танго для Кали - Олег Северный

Вместо тепла зелень стекла,

Вместо огня дым.

И рефрен:

Перемен требуют наши сердца,

Перемен требуют наши глаза,

В нашем смехе, и в наших слезах,

И в пульсации вен Перемен!

Мы ждём перемен.

Да, как они тогда ждали, чувствовали, ощущали всей кожей — что-то стронулось, мир стремительно изменяется, прошлое отваливается, как оболочка куколки, и вот-вот должна показаться бабочка — новый мир. Каждый видел и понимал своё, но само чувство перелома владело всеми. Не вышло. Вышло не то. Может быть, тогда был лишь первый порыв ветра, может быть, ему не дали развернуться вовсю?

«Перемен» — была последней песней последнего концерта группы «Кино» в переполненных «Лужниках» под пылающим олимпийским огнём. Да-да, тогда огонь зажгли снова! А за неделю до этого родилась Матрёна! Шестерёнки с громким щелчком совместились в его голове, Антону показалось, что все должны были этот щелчок услышать. Бабочка показалась! Но она была очень маленькая, и её никто не увидел.

Цой открыто говорил о том, о чём не положено знать человеку. А затем произошла автокатастрофа, такая случайность, да. Много позже другой певец приоткрыл тайну откровенными словами посвящённой ему песни:

Они уходят, выполнив заданье,

Их отзывают высшие миры,

Неведомые нашему сознанью,

По правилам космической игры.

И его убили прямо во время концерта. Впоследствии убийца не мог объяснить своих действий, более того, он был уверен, что этого не совершал.

— Ну что надумал?

Антон вздрогнул и очнулся от размышлений. Всё ясно до прозрачности — ему сейчас поставили ультиматум. И не менее ясно, что он не может его принять.

— Уходите. — Чёрный сжал кулак, направляя Глаз Дракона в сторону чёрных костюмов. — Мы остаёмся здесь.

— Ждать свой дым вместо огня?

Вопрос прозвучал серьёзно, ровно и без эмоций. На миг перед глазами Антона встала картинка города, затянутого дымной мглой, и исчезла.

— Уходите, — не менее ровно повторил он. — Переговоры закончены, сейчас вы должны уйти.

— Не дальше чем за предел видимости, — уточнил второй противник, отступая. — Как только мы перестанем видеть друг друга, фаза переговоров завершена, перемирие прекращается.

Фигуры в чёрном стали отходить по аллее сквера, а Антон подхватил Матрёшу и рванул под ближайшую арку. Они оказались на узенькой улочке, заставленной припаркованными автомобилями. Здесь они никого не видели, но никто не мог видеть и их — они старательно виляли между машинами, потом свернули в первый же переулок. Они попали на некогда зелёный, а ныне изуродованный строительными заборами бульвар, увидели открытую подворотню и «наудачу» заскочили в неё, намереваясь сделать петлю и запутать след. Дворик представлял собой целый лабиринт внутренних проходов и перемычек. Они миновали боковое ответвление, прошли во второй двор и вдруг остановились, поражённо прислушиваясь: им показалось, что в ночи прозвучали первые такты аргентинского танго. И вправду — музыка играла всё отчётливее, теперь не осталось никаких сомнений — именно танго и именно аргентинское. Они повернули на звук.

В центре очередного бокового дворика был сооружён простой деревянный помост, на краю его замерли девушка и парень. Они заметили зрителей и поприветствовали их поклоном и реверансом. Потом кавалер приблизился к даме, обнял её, как полагается в танце, их руки соединились… Слившаяся пара поплыла по помосту, повинуясь течению музыкальной строки. Музыка остановилась, танцоры замерли. Казалось, они слышат её сердцем. Снова течение мелодии, снова шаги, повороты, вызовы и отступления — бесконечный разговор двоих о любви.

Антон и Матрёна заворожено внимали, забыв обо всём. Танцоры, казалось, летели над сценой, совершая огромные шаги, кружась, как листья, сорванные осенним ветром, и снова продолжая движение согласно музыке — как медленный водоворот реки, поднимающийся выше, растекающийся вширь, захватывающий землю и воздух. Музыка замирала, и тут же застывали они, музыка неслась бешеным ритмом, и пара сливалась воедино в безумном вращении, музыка разливалась рекой, и они плыли по ней, спокойные и уверенные друг в друге. Три потока сливались в один — движение мелодии, видимый танец тел и созвучный ему, невидимый танец душ. И это всё называлось — танго.

Мелодия завершилась. Партнёры замерли на последнем аккорде, застыли как живая скульптура. Осталась лишь тишина. И в тишине раздались дружные аплодисменты — Матрёша в полном восторге рукоплескала танцорам, Антон её поддержал.

— Спасибо, — чуть смущённо поблагодарил парень. Девушка молча улыбалась.

— Вы тренируетесь к выступлению? — поинтересовалась Матрёна.

— Да, — ответил танцор. — Танго — наша страсть. Очень хочется участвовать в фестивале.

— Фестивале? Каком фестивале? — Она взялась за расспросы.

— ЮНЕСКО объявило 2010 год годом танго, по этому случаю у нас, в Санкт-Петербурге, будет международный фестиваль. Приходите! — Он сделал приглашающий жест.

— Спасибо, — расцвела Матрёшка, а Антон уже дёргал её за рукав — он вспомнил, что за ними вообще-то погоня.

— Извините, а нельзя ли нам как-то пройти этот двор насквозь? — спросил танцоров Антон.

— Почему нельзя? Можно. Конечно. — Парень улыбнулся и полез в карман за ключом. Они вернулись к решётке, что перекрыла сквозной проход, парень отпер навесной замок и помахал рукой на прощание.

Антон с Матрёной вновь были на узенькой, полной машин улочке. Они вернулись по ней назад, на площадь, спокойно остановили такси и добрались домой.

— Славная получилась прогулка! — восторгалась Матрёна, когда они прихлёбывали горячий душистый чай.

— Славная. Ребята хороши. Мне понравились! — Чёрный рассмеялся и тут же убрал улыбку. — Но к цели она нас не приблизила.

— Угу. — Девушка мрачно кивнула. — Зато приблизила к врагам. Все точки над «й» стоят, больше никаких реверансов не будет.

— Реверансов и так не было. — Антон подумал, что события зимы можно было бы назвать «реверансами», но можно и не называть.

— Теперь будет тотальная война.

— Да. — Он задумался. — Знаешь что, половинка моя, а давай-ка я завтра по нашим местам пройдусь?

— Где мы в прошлый раз жили? — тут же сообразила Матрёша.

— Где жили, где бывали, где ночевали. Не может быть, чтобы я сам себе подсказок не накидал. Уж я-то себя знаю! Где-то что-то да есть. Может, это как раз память пихнёт, а то мне тогда Седой всё испортил, влез не вовремя.

— А почему ты? — насупилась девушка. — Вместе пойдём. Может быть, как раз я эту подсказку знаю?

— Опасно стало. Совсем. Мать, я за тебя боюсь, — честно признал Антон.

— А я за тебя! — тут же парировала она. — Что делать будем?