Книга Земля разбитых грез - Sleepy Xoma
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да, я, конечно, дико храбрился, но разве что-то изменится, если стану трястись как лист? Боль станет меньше? Пытки — легче? А тут ещё два мелких недоразумения, решивших с какого-то перепуга погубить себя, заключив договор с демоном…
Да, нужно спешить, но…
— Но только без лавы чтобы.
— Тебя пугает пламень смертный, почему?
— Не знаю, — честно признался я. — Но как только смотрю в это озеро, от страха забываю обо всем на свете.
Демоница вздохнула и щелкнула пальцами.
В следующую секунду равнина исчезла, но вместо адского жара я ощутил лишь пронизывающий до костей холод. Мы стояли у подножия высокого холма. Или маленькой горы. Это как посмотреть.
Завывал ветер, валил снег, тут и там торчали чахлые деревья, занесённые по самую макушку, а внизу, возле подъёма, земля разверзлась широким провалом. Я заглянул туда и отшатнулся. На глубине в добрых полсотни метров отчётливо виделась покрытая льдом река.
Я поёжился и посмотрел на своего Вергилия.
— Мне нужно забраться на вершину?
— Догадлив смертный, это благо.
— Угу, тут особо и думать не надо. Выбирай самый паршивый вариант — и вперёд.
Я с чувством выматерился, наблюдая за тем, как ветер подхватил снежную кашу и завертел её, закружил в бешеном танце метели.
— Что по времени?
— Довольно быстро, не успеешь заскучать.
Мне дико не понравилось это «не успеешь заскучать», но, опять же, сам просил экспресс-пытку, так что чего ныть?
— Ладно, увидимся наверху.
Я вздохнул и сделал первый шаг навстречу боли.
Сперва всё было нормально — лёгкий холодок, снежок в лицо, ничего такого, чем можно было бы напугать русского. Дальше — больше. С каждым пройденным шагом мороз крепчал, а ветер — усиливался.
Уже спустя каких-то пять минут я обхватил плечи руками, стараясь сохранить остатки тепла, и был вынужден прикрыть глаза и опустить голову, чтобы не сталкиваться с летящими целенаправленно в харю снежинками.
И с каждой минутой становилось только хуже!
— Забей, это всё не настоящее, ты сейчас валяешься возле костра!
Шаг, другой…
— Не холодно, не холодно, не холодно!
Шаг, другой…
- ***, какой же дубак, мать его!
Шаг, другой…
— Давай, тряпка, иди, иди, мать твою за ногу! Не смей останавливаться!
Шаг, другой…
Холодно!
Шаг, другой…
Холодно!!
Шаг, другой…
Господи, как же холодно!!!
Я не мог сказать, сколько прошло времени: минута, час, день, а, может, вечность?
Пронизывающий холод, казалось, поселился глубоко внутри, разрушая саму душу.
Хотя, погодите, я же сейчас и есть обычная душа. Значит, убить меня нельзя!
С трудом я разомкнул покрывшиеся ледяной коркой веки и, прикрыв лицо ладонью, огляделся по сторонам. Позади всё тонуло в буране, по сторонам торчали какие-то холмики, впереди — в заоблачных невообразимых далях — виднелась вершина, к которой вела прямая тропа. Я стоял по колено в снегу посреди белого моря и мог только идти, ничего больше.
Но этот холод! Этот кошмарный холод!
Все тело будто бы онемело, не в силах пошевелиться, и я с ужасом понял, что снег уже мне не по колени, а доходит до середины бедер. Но ведь прошло всего несколько секунд, как это возможно?
Я моргнул, а когда вновь открыл глаза, то оказался занесен белой порошей до пояса.
— М-мать в-вашу!
Страх сумел-таки разорвать цепи холода, плеснув метафизического адреналина в астральные вены души, и я с трудом сделал шаг. И ещё один. И ещё.
Все тело деревенело от нестерпимой стужи, но я шёл и шёл, и шёл. Останавливаться тут было нельзя, а поворачивать — поздно.
Ветер становился все сильней, в его завываниях я расслышал горестные стоны тысяч и тысяч душ, отправленных на бесконечную гору, дабы искупать вину. Пройдя мимо очередного холмика, я отряхнул его и едва не завопил от ужаса — на меня смотрел вмороженный в лед человек. Он был жив — зрачки лихорадочно дёргались, а в глазах застыло безумие вперемешку с болью.
Сколько он стоит тут? И что будет со мной, если остановлюсь? Тоже превращусь в ледяной столп?
И я продолжил свой скорбный путь.
Шаг, другой…
Шаг, другой…
Шаг, другой…
Температура продолжала падать, а ветер всё усиливался, но я поклялся себе, что не остановлюсь, не сдамся, не отступлюсь, чего бы мне это ни стоило!
Я старался не смотреть на ноги, чёрные и раздувшиеся, не смотрел и на руки, покрытые пятнами обморожения.
Всё это понарошку. Это не со мной. Всё это кончится, когда пройду испытание!
В голове не осталось мыслей, желаний и страхов. Была лишь цель и был холод, пронизывающий насквозь. И ничего боле.
Сдайся, это же так просто…
Шаг, другой…
Зачем ты мучаешь себя? Отступись, не нужно…
Шаг, другой…
Ну что же ты? К чему страдать? Жизнь так коротка, зачем обрекать себя на муки ада до смерти?
Шаг, другой…
Остановись!
Шаг, другой…
Прекрати!!
Шаг, другой…
Стой!!!
Шаг, другой…
И всё кончилось.
Я удивленно моргнул — холод куда-то пропал. По-крайней мере, снаружи. Внутри меня, кажется, навсегда поселился лёд.
— Достойно путь прошёл ты свой. Не убоялся и не отступил. Ты верил сердцем, думал головой. Теперь иди ж назад, во славе новых сил!
Тор-ила, как и всегда, возникла из пустоты за моей спиной. Вот честное слово, как будто персонаж какого-то дурного аниме.
Я моргнул.
Так, раз могу шутить про китайские порномультики, значит, прихожу в себя.
Тяжело вздохнув, повернулся к демонице и огляделся. Мы стояли на вершине высоченной горы, с которой открывался фантастический вид на морозные равнины.
Куда ни кинь взгляд, всюду лишь заснеженная гладь да торчащие тут и там невысокие деревья. И, конечно же, столбики замерзших людей.
Тут светило яркое весеннее солнце, росла зелёная травка и летали бабочки, а чуть ниже простиралась бескрайняя ледяная пустошь.
— Госпожа, скажи, места, что ты показываешь… Это круги ада?
Я не был уверен, что Тор-ила поймет, однако ошибался.
— Наш мир иной, чем земли Люцифера, и наказанья здесь отмерены не так… Но сходства есть, назначена тут мера тем, кто в сердца пустил при жизни мрак. Кто заморозил сердце, превратил в ледышку — стоит на холоде, забытый и не упокоится никак!.
— И что сотворили грешники, которых морозят?
— Вон тот, — длинный когтистый палец указал на сугроб в паре километров вниз, и я, неожиданно, увидел замороженного бородача, чей рот был распахнут в беззвучном крике, — по головам шёл, преступая законы чести и любви. Обманывая, предавая, манипулируя простыми честными людьми.
Она умолкла на секунду, поморщилась, и продолжила.
