Книга Колдунья - Филиппа Грегори

— Тише, тише, — приговаривала она, словно маленькому ребенку. — Успокойся, Хьюго, дорогой, любовь моя. Тише, теперь тебе ничего не угрожает.

Скоро он перестал дрожать и замер в ее руках.

— Господи! Какой это был ужас! — снова воскликнул он и, храбрясь, коротко рассмеялся. — Теперь ты будешь думать, что я совсем как ребенок.

Он был смущен и немного стыдился своей реакции. Напоминая неподвижностью статую, залитую лунным светом, Элис покачала головой; живот ее был холоден, точно лед.

— Нет, не буду, — пообещала она. — У меня тоже хватает кошмаров. Спи, Хьюго.

Он устроился рядом с ней, будто маленький мальчик, положил голову ей на плечо и обнял одной рукой.

— Какой страшный сон, — тихо произнес он.

Элис погладила его по голове, расправила влажные, спутанные кудри.

— Я кричал совсем как ребенок, — усмехнувшись, добавил Хьюго.

Она прижала его к себе еще крепче. Скоро дыхание его выровнялось, волнения испарились. Лежа рядом, Элис размышляла о страхах, которые слетались к ним, как голуби к голубятне, и смотрели пылающими бусинками глаз.

Рука Хьюго покоилась на ее животе. Ей стало тяжело, и она подняла его ладонь, собираясь убрать, но передумала. В темноте было плохо видно, и она сначала нащупала кончики его пальцев. Ногти странно короткие, гораздо короче, чем были прежде, да-да, это так, совершенно точно. Элис подтянула его руку к лунному свету, пытаясь разглядеть получше. Да, кончики пальцев совсем тупые, а ногти намного короче и не такие продолговатые, словно их кто-то стер.

Тихо застонав от ужаса, Элис выбралась из постели, подошла к камину, сунула лучину в красные угли и зажгла свечу. Потом вернулась в кровать, пугаясь огромных, пляшущих вокруг теней. Она двигалась медленно, боясь убедиться в том, что изменения, произошедшие с ее возлюбленным, — правда. Она вспомнила про маленького воскового Хьюго, которого несколько месяцев назад с такой решимостью и злостью изуродовала, когда хотела, чтобы он оставил ее в покое. Стерла ему рот, приказав не общаться с ней, не называть ее по имени. Смяла пальцы, приказав не касаться ее. Соскоблила уши, приказав не слышать ее. Соскребла глаза, приказав ослепнуть и не видеть ее. Теперь Хьюго приснился сон, будто пальцы его тают, а вчера он промахнулся, стреляя из лука в большого оленя.

Элис поставила подсвечник на прикроватный столик и опустилась на край постели. Она не стала прикрывать пламя свечки, не сомневаясь — и уверенность ее была холодна, как сама смерть, — что Хьюго не проснется, что свет не побеспокоит его сквозь плотно сомкнутые веки. Она взяла его руку и поднесла поближе к свече.

Действительно, пальцы короткие и тупые, словно кто-то отщипнул кончики. Всегда длинные, сильные пальцы Хьюго были теперь короче обычного, последний сустав каждого пальца был словно срезан. Ногти тоже короче и квадратной формы, будто их грубо спилили. Элис лихорадило. Действительно, рука выглядела непропорциональной, словно кто-то подрезал кончик каждого пальца вместе с ногтем.

Она перевернула руку, будто собиралась читать линии на ладони. Подушечки пальцев совершенно гладкие. Узор начисто стерт. Ничего, никаких отметин, просто гладкая розовая кожа с обрезанными пальцами, как у небрежно вылепленной статуи. Элис тихо простонала и несколько секунд сидела неподвижно, положив руку Хьюго себе на колени.

Потом наклонилась, взяла свечу, подняла ее повыше и посветила на уши. Боже, и уши совсем крошечные, как у ребенка. Она не замечала этого раньше из-за густой шевелюры Хьюго и из-за того, что он всегда ходил в головном уборе. Она перевела взгляд на его губы. Резкие очертания верхней губы смазаны. Красивого изгиба, который так приятно целовать, и резкого выступа нижней губы больше нет. Лишь щетина вокруг рта указывает место, где должны быть губы. Свеча задрожала в ее руке, пламя испуганно заметалось. Повинуясь импульсу, она наклонилась и осторожно потрясла его за плечо.

— Открой глаза, Хьюго, — прошептала она. — Открой на минутку глаза.

От ее прикосновения он что-то пробормотал и повернулся на другой бок, но когда она снова потрясла его, веки его затрепетали и распахнулись, хотя он все еще спал.

Через мгновение он опять закрыл их и погрузился в сон, однако Элис успела заглянуть в его глаза. На темных зрачках имелся странный серый след, словно кто-то чиркнул по глазным яблокам ногтем.

Элис не стала больше его будить и осторожно поставила подсвечник на столик. Затем забралась под одеяло, прислонила подушки к резной спинке кровати и откинулась на них, ожидая рассвета. Скоро она замерзла, но даже не пошевелилась, чтобы накрыть плечи одеялом или опуститься вниз и прижаться к теплому телу Хьюго. Она дрожала на своей дорогой кровати, рядом спал молодой лорд, его рука нежно ее обнимала. Она ждала, когда же наступит утро, лицо ее было мрачным, в глазах затаился страх — так смотрела ее приемная мать Мора, когда Элис была еще маленькой и когда магии было недостаточно для их безопасности.

Утром Хьюго проснулся и сразу заторопился на охоту. Стефан привез ему новую лошадь, молодому лорду не терпелось испытать ее. День обещал быть солнечным, и задержка с выездом грозила сильной жарой и для людей, и для лошадей. Кроме того, он хотел пораньше вернуться и успеть на заседание суда. Он едва заметил, что Элис бледна после бессонной ночи.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Элис? — спросил он, задержавшись в дверях. — Что-нибудь случилось?

— Мне приснился дурной сон, — пояснила она, напряженно щурясь, вглядываясь в него, одетого в одну рубаху, красными от ночного бдения глазами.

— Господи боже, и мне тоже! — вспомнил Хьюго. — Мне приснилось, что у меня нет пальцев. Как у прокаженного. Боже мой! Какой ужас!

Элис попыталась улыбнуться, но у нее не вышло.

— Ну-ка, покажи пальцы, — попросила она. — Покажи, слышишь?

Хьюго засмеялся.

— Это был всего лишь сон, любовь моя. Гляди! Он шагнул обратно в комнату и протянул ей правую руку. В ярком свете утреннего солнца, льющемся из бойницы, она внимательно осмотрела тыльную сторону его ладони. Ногти как ногти, гладкие и крепкие. Пальцы длинные и вполне соразмерные.

Подавив удивленное восклицание, Элис с облегчением повернула его ладонь. На подушечках виден отчетливый узор, сами пальцы без малейшего изъяна.

— Что-то у нас с тобой с головой не в порядке, — заметил Хьюго, затем наклонился и быстро поцеловал ее в щеку. — А теперь отпусти меня, Элис. Я еду на охоту.

Он повернулся и снова направился к двери.

— А уши, с ними все нормально? — не сдавалась Элис.

Хьюго снова оглянулся и улыбнулся во весь рот, беспечно, словно ребенок.

— Да! Да! У меня все нормально, все члены, а некоторые просто о-го-го! Я могу наконец идти?

Элис невольно засмеялась, и ей, несмотря на все страхи, стало легче на душе.

— Ладно, иди уж, — разрешила она.