Книга Первая мировая война. 1914-1918. Факты. Документы - Вячеслав Шацилло

Наши немецкие части, которые еще находились в Турции, стягивались по направлению к Константинополю. Они покинули обороняемую страну, сохранив уважение рыцарской Турции, которой мы помогали в ее борьбе не на жизнь, а на смерть. Все, что было там против нас, исходило из тех кругов, которые проявлением своей ненависти хотели завоевать расположение вновь прибывающих. Настоящий турок знал, что мы могли оказать помощь не только в этой борьбе, но и в дальнейшем строительстве. Энвер и Талаат-паша оставили поле своей деятельности, обесчещенные своими противниками, но в общем безупречные.

Из Болгарии были выведены наши последние войска. Благодарное чувство и благодарное воспоминание остались о них в Болгарии. Это было выражено в письме ко мне болгарского командующего войсками. Я не мог отделаться от впечатления, что в строках этого письма было именно то, что я не раз чувствовал в этом честном офицере: «Если бы я был политически свободен, то я бы иначе действовал в военном отношении». Это было сказано слишком поздно и им, и другими.

Австро-Венгрия распалась в политическом отношении так же, как и в военном. Она пожертвовала не только собой, но и нашей границей. В Венгрии разразилась революция и вспыхнула ненависть к немцам. Могло ли это поразить нас? Правда, во время войны, когда русский стучался у границы, к нам относились иначе. С каким торжеством встречались тогда немецкие войска, как их снабжали и даже баловали, когда дело шло о том, чтобы покорить Сербию! С каким воодушевлением нас встречали, когда мы появились для завоевания Трансильвании! Благодарность никогда не играла роли в человеческой жизни и еще меньше в жизни государств.

Напротив, в Румынии мы всегда встречали благодарность. Там были того мнения, что без разгрома России не может осуществиться свободная румынская жизнь.

Когда теперь в Германии в некоторых кругах нам указывают на ненависть к нам тогдашних наших союзников и находят в этом доказательство ошибочности наших политических и военных действий, то при этом проглядывают, что вспышки ненависти друг к другу проявлялись и во вражеском лагере. На наших глазах французские солдаты с бранью показывали кулаки английским союзникам. Ведь нам кричали французские солдаты: «Сегодня с Англией против вас, а завтра с вами против Англии». При виде развалин собора Сент-Кентен кричал уже один французский солдат в марте 1918 г., дрожа от гнева, своим английским товарищам, вместе с ним взятым в плен: «Это ваше дело». Надеюсь, что недоразумения между нами и нашими прежними союзниками мало-помалу прекратятся, когда рассеется туман, скрывающий правду и мешающий теперь нашим боевым товарищам без предвзятого мнения смотреть на общее поле славы, где была положена немецкая жизнь ради осуществления также и их планов и мечтаний.

Кризис обнаруживается к концу октября всюду; меньше всего — на Западном фронте. Все слабее становится натиск, а также наше сопротивление. Все меньше число вражеских войск, все шире промежутки на оборонительных позициях. Только немного свежих немецких дивизионов — и великое свершилось бы. Напрасные желания, суетные надежды. Мы тонем, потому что тонет родина. Она не может нам дать ни одной жизни, ее сила истощена.

Генерал Тренер отправляется 1 ноября на фронт. Ближайшая наша забота — отвод нашей обороны на позицию Антверпен — Маас. Решение очень простое, но выполнение трудное. Здесь еще находится дорогой боевой материал, но дороже для нас, чем его спасение, отправка 80 000 раненых в лазареты, находящиеся впереди. Проведение решения замедляется из благодарности к нашим раненым товарищам Конечно, такое положение не может продолжаться долго. Для этого слишком слабы наши силы, и мы слишком устали. При этом натиск слишком силен со стороны свежих американских масс, обрушившихся на нас в самом чувствительном месте, в области Мааса. Борьба этих масс, должно быть, показала Соединенным Штатам, что военное ремесло не может быть изучено в несколько месяцев, что незнание этого ремесла в серьезных случаях ведет к потокам крови.

На немецких боевых линиях еще чувствуется живая связь с родиной, есть еще внутренняя спайка, хотя в некоторых местах видны уже мрачные картины. Долго это продолжаться не может. Напряжение достигло максимума. Если где-нибудь, на родине или в армии, произойдет толчок, то крушение неизбежно.

Таковы мои впечатления в первых числах ноября. Этот толчок недолго заставляет себя ждать. На родине он очень силен. Начинается революция. Еще 5 ноября генерал Тренер спешит в столицу. Он предвидит, что может произойти, если в эти последние часы мы не будем вместе. Он вступается за своего короля и рисует те последствия, которые могут произойти, если лишить армию ее главы. Напрасно. Революция шагает неудержимо, и только благодаря случайности генерал при возвращении в главную квартиру не попадает в руки революционеров. Это было вечером 6 ноября.

Лихорадка потрясает весь народный организм. Спокойное обсуждение становится невозможным. Теперь уже не думают об общих последствиях, а только об удовлетворении своих страстей. Не останавливаются перед сумасбродными планами. Что может быть сумасброднее, чем лишить армию возможности существовать? Видано ли когда-нибудь большее преступление человеческой мысли и человеческой злобы? Тело становится бессильным, правда, оно еще бьется, но уже умирает. Удивительно ли, что противник делает с этим телом что хочет? Он предъявляет свои условия в более жестоком виде, чем сам их написал раньше. Все обещания, которые провозглашались неприятельской пропагандой, замолкли. Месть выступает в неприкрытом виде; «горе побежденным» — вот слова, которые подсказываются не только ненавистью, но и страхом.

Таково положение 9 ноября. Драма не заканчивается в этот день, она получает только новую окраску. Революция побеждает. Не будем останавливаться на ее причинах. Она прежде всего уничтожающе подошла к опоре армии, немецкому офицерству. Она срывает у него, как говорит один иностранец, заслуженный лавровый венок с головы и надевает мученический венец на его окровавленный лоб. Сравнение поразительное по своей правде. Пусть оно проникнет в сердце каждого немца.

Внешний признак победы новой силы — падение трона. Немецкий царь низложен.

Об отказе от престола объявляется раньше, чем государем было принято это решение. Темными путями совершаются события в эти дни и часы. Надо надеяться, что они когда-нибудь выйдут на свет истории.

Возникает мысль водворить порядок на родине с помощью наших фронтовых частей. Однако многие командиры, заслуживающие полного доверия, заявляют, что наши войска, которые едва ли охранят фронт против неприятеля, ни в коем случае не повернут его против родины.

Я в эти часы был около моего высшего военачальника. Он возлагает на меня задачу привести армию на родину. 9 ноября, после полудня, я покидаю своего государя, чтобы никогда больше не увидеть его. Он ушел, чтобы уменьшить жертвы родины, чтобы создать для нее более благоприятные условия мира. Среди этого сильного военного и политического напряжения немецкая армия потеряла свою внутреннюю спайку. Сотни тысяч верных офицеров и солдат потеряли теперь почву для своих мыслей и желаний. Возникли тяжелые внутренние конфликты. Я думал, что облегчу многим из лучших разрешение этих конфликтов тем, что пойду вперед той дорогой, которую мне указывали воля моего государя, моя любовь к родине и армии и мое чувство долга. Я остался на своем посту.