Книга Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов

— Но было ещё и второе… — я лихорадочно думал. Что-то в словах учёного всколыхнуло недавние воспоминания. Ведь в Штарне тоже что-то такое было! Нужно только правильно всё это сформулировать для себя, осмыслить…

— Да-да, было! И второе, и даже третье! — с энтузиазмом воскликнул старик. — Ещё мы не учли социальную природу человека. Им движут не только потребности разума, и не только потребности голой физиологии. Им ещё движут потребности… утвердиться за счёт других разумных. Я бы назвал этот блок… интересами. Им движут интересы. У многих это амбиции, желание показать свою исключительность. Потребность показать себя, покрасоваться на публику. Человек жаждет не просто абстрактной интеллектуальной деятельности, он жаждет, чтобы его боготворили другие люди, восхищаясь его достижениями. Самоутверждение. Гонор. Презрение к другим, кто по умолчанию не столь гениален, потому что другой. Помимо этого выяснилось, что многим людям нужно проявить себя лидером, нужно, чтобы другие признавали его таковым. То есть не просто создать видимость, но реально вести людей за собой. Это своего рода социальный инстинкт, обусловленный тем, что человек существо коллективное, и у некоторых он развивается до чудовищных размеров. Наконец, мы не учли банальной нехватки ресурсов для всех. Если у нас лишь один гигантский телескоп на новейших физических принципах, мы априори не можем все вместе его использовать. Нужно кого-то ограничивать, на кого-то давить, кого-то наказывать за неподчинение общей воле Совета Основателей. Мы вернулись к тому, с чего начали нашу работу — когда выгрызали у других социальных игроков саму планету. То есть не учли, что человек просто не может без нормальных средств принуждения, без поддержания баланса интересов, и у каждой тенденции, у каждой группы интересов обязательно найдётся лидер, потрясающий кулаками, с лужёной глоткой и собственными сторонниками. А некоторые ещё и специально примутся паясничать, чтобы создать видимость важных участников спектакля истории! В итоге мы вынуждены были погрязнуть в утрясании интересов, создании компромиссов, но даже так получили недовольных. Получили организованное сопротивление нашей общей воле!

На этих словах я невольно вздрогнул, и наконец осознал, что именно показалось мне в словах старика знакомым. В Штарне было всё то же самое!

— А потом вскрылось ещё одно. Самое чудовищное. Если до того все проблемы шли от человеческой природы, никак не затрагивая сам разум, можно сказать, шли параллельно интеллектуальной деятельности, были пусть и сложными, но всё же сопутствующими интеллекту вопросами, то последняя из них… Когда до нас дошёл весь её масштаб, мы оказались в шоке. Долго не верили, что это вообще возможно. Однако вынуждены были признать очевидное: разум чужд морали, и идёт отнюдь не по пути наименьшего сопротивления. Он идёт по пути разума. Интеллект ради интеллекта. Интеллектуальная игра ради игры. Некоторые из нас стали играть нами, как фигурами. Стравливать, устраивать провокации, издеваться над человеческой природой своих соплеменников и их благими чаяниями. Мы столкнулись с действием злого разума. Осознали, что разум не может быть ни добрым, ни злым. Он просто разум, и способов его развития великое множество. Преступники ведь очень часто — умные, эрудированные люди, всего лишь пожелавшие развивать себя за счёт унижения других.

— Мы в ужасе бежали от нашего собственного детища! Мы оказались попросту не готовы к столь чудовищным поворотам!

— А ведь республиканки не бегут… — протянул я.

— Что, прости?.. — учёный был слишком поглощён воспоминаниями, и не понял, о чём я вообще.

— Говорю, республиканки не бегут, наставник. Они льют кровь — там, где видят злой разум или чрезмерное сопротивление своему земному раю.

— Да, я тоже осознал, что мы совершили фатальную ошибку, не решившись уничтожить крамолу в нашем раю… Вместо этого попросту бежали, оставив остальных вариться в социальном… дерьме, а злых гениев — помешивать его своими интеллектуальными поварёшками…

— Я только что с передовой Экспансии, наставник. Я… должен признать, не осознавал в полной мере подоплёку событий… Только сейчас, слушая вас, смог понять все нюансы… Мы с валькириями оказались в Полновесной колонии, присоединённой с десяток лет назад. Наша цель была — уничтожить криминальный клан. Тот самый злой интеллект, плюющий на идеалы и интересы Экспансии. Одновременно мы столкнулись с политической оппозицией… созданию рая по-республикански. Бездумной, злой, не предлагающей лучших альтернатив — но реально действующей оппозицией. Сопротивлением ради сопротивления, местечковым спектаклем. Там тоже льётся кровь. Республика легко отсекает раковые клетки когтем Экспансии — валькириями. Которые плоть от плоти Экспансии, которых невозможно остановить, пока они дышат, и которые легко убивают и умирают ради Экспансии. У меня до того сформировалось несколько гадливое отношение к некоторым поступкам — моим и сестёр, — но после ваших слов…

— Что-то подобное испытал и я, когда Республика пришла в моё Планетарное образование. Где-то ещё дрались флота. Где-то гибли последние защитники. А она уже шла по коридорам института…

— Кто — она?..

— Высшая валькирия. Одна. С аурой хищницы, вышедшей на охоту. От неё отшатывались. Её боялись до дрожи. Наша пропаганда изображала валькирий хищными тварями, порождением «белой плесени» феминизма… Я тоже испугался, когда эта женщина зашла на кафедру. Думал — вот она, моя смерть… Безусловно красивая, но не такая, какую хотел именно я… Тогда я ещё не знал, что она — Высшая. И что пришла поговорить. Лично. Посчитала это настолько существенным для Экспансии, что явилась задолго до завершения их основной фазы… Она открыла мне глаза, Леон! Оказалось, разведка Республики знала о нашем эксперименте. Знала о моей в нём роли. Именно поэтому сразу пришла ко мне, чтобы защитить и не дать утонуть в крови грядущей глобальной фильтрации. Заявила, что фракция берёт меня под свою защиту. А потом начала рассказывать об Экспансии… сопровождая рассказ голограммами, математическими выкладками, бесстрастными комментариями профессионала… Я тогда оказался раздавлен масштабом, Леон! Это не была война, как я думал до того. Не была война на уничтожение. Это была… война ради будущего человеческой расы. Ради её улучшения, приспособления к космосу. И даже заблудшим братьям меньшим в ней нашлось достойное место! И триллионы людей, посвятивших себя Экспансии. Десятки тысяч уже развёрнутых сооружений, миллионы подготовленных кадров, гигантские ресурсные запасы, чтобы обеспечить жизнь целого Планетарного образования на ранней стадии, пока оно не может прокормить себя само, пока новый человек не вылупится из яйца большой истории.

— То, какими объёмами ресурсов оперировала Республика, поражало, но