Книга Святой Грааль. Во власти священной тайны - Ричард Барбер

Так выглядел ритуал, кульминацией которого явилась только что описанная сцена. Он заимствован из одной крайне редкой книги по так называемой белой магии, дошедшей до нас из эпохи Средневековья, — книги, в которой магия становится продолжением христианской практики, а не темной силы, противоборствующей ей. Она известна под названием «Книга заклятий», и ее предполагаемый автор — Гонорий Фиванский. Ее главная цель — указать путь к Божественному началу без ограничений и запретов, налагаемых Церковью. Сила Церкви зависела от ее способности ограничить доступ к этим тайнам тех, кто верно следовал ее учению. С помощью «Книги заклятий» человек может установить прямой контакт с высшими тайнами создания. Он предлагает путь к этому в обход общепринятых дорог. Вместо долгих лет сосредоточенного личного благочестия или медленного продвижения по ступеням церковной иерархии обладатель «Книги заклятий» имеет возможность вызывать силы, которые принесут ему немедленное исполнение всех его желаний. Она достигает этого, призывая силы добра точно так же, как посредством черной магии можно вызвать силы зла.

Пророческий сон — это кульминация ритуала, на совершение которого требуется всего двадцать восемь[453] дней вместо трудов всей жизни. Однако ритуал придает огромное значение ортодоксальной церковной молитве и посту, а также телесному воздержанию тела. Кроме того, он требует присутствия на мессах, но — при посредстве священника, который знает, как прибавлять к обычным молитвам богослужения особые заклинания из «Книги заклятий». Это не просто какая-то одна молитва, а целая система различных заклинаний, прочитываемых во время мессы на протяжении двадцати дней. По окончании первых трех дней будет ясно, достигнут ли успех или провал, ибо ангел объявит, «услышана твоя просьба или нет». Если первое видение не материализуется, первоначальные ритуалы следует повторить с величайшей тщательностью. С другой стороны, если эти ритуалы окажутся успешными, на двадцать первый день следует начать новую серию заклинаний, большинство из которых упоминают различные имена Бога. Божьи имена — это ключ к «Книге заклятий»; они, «по-видимому, написаны за древнееврейском, арамейском или греческом языках», но детального исследования их до сих пор не проводилось. Эти имена не только фигурируют в молитвах, но и должны быть написаны пеплом на полу, прежде чем будут произнесены последние молитвы-заклинания. Вся эта совокупность обрядов имеет целью создать нарастающее чувство просветления сознания и возбуждения в результате произнесения всего списка Божьих имен, а также под влиянием поста.

Как отмечает Роберт Маттисен в своем эссе «Книга заклятий», этот ритуал, по-видимому, мог быть действенным независимо от богословских тонкостей и цвета источников его магии. В поддержку своего утверждения Маттисен ссылается на исследования нейробиологов, показывающие, как обыкновенные люди, совершая «системные повторяющиеся действия», способны манипулировать своим собственным телом, используя для этой стимуляции нормальные реакции нервной системы и достигая состояния «ритуального транса». Если это было возможно в Средние века, за рамками формальных обрядов и церковной иерархии, это могло иметь весьма важные последствия. Церковь могла понимать суть индивидуального мистицизма и симпатизировать ему, а иногда и глубоко уважать его носителей, способных достигать таких видений благодаря продолжительным молитвенным практикам. Однако «Книга заклятий» наносит удар по учению Церкви, которая всегда настаивала, что подобные видения и состояния — это награда за исключительную веру и святость. Книга предлагала средства достижения Божественного видения (видения райского блаженства или, точнее сказать, созерцания Божества), которое считалось уделом святых в посмертии и немногих избранных при жизни, всего через несколько месяцев особой аскетической практики.

Кажется, Церковь прекрасно понимала всю опасность этого: в 1398 и в 1402 гг. богословский факультет Парижского университета, традиционно считавшийся наиболее авторитетным и сведущим в вопросах ересей и борьбы с ними, предал анафеме идею о том, что «посредством неких магических искусств можно достичь видения Божественной Сущности Святого Духа». Однако мы знаем и то, что книги, подобные этой, не представляли особой редкости. Так, в одном каталоге библиотеки XIII в. значатся тридцать шесть «тайных книг», содержание которых составитель каталога даже не захотел описать, поскольку в них содержались глубокие тайны, и эти книги следовало хранить подальше от непосвященных. Таким образом, мы имеем дело с текстом [имеется в виду «Книга заклятий. — Пер.], который вовсе не был уникальным; наоборот, он представлял собой частицу тайной традиции, следы которой мы можем проследить. Эта традиция не связана с черной магией, а представляет собой параллельную магическую практику в рамках самой Церкви — практику, которую удалось либо успешно ограничить, либо полностью искоренить.

Но какое отношение все это имеет к Граалю? Весьма и весьма важное. Мы уже знаем, что Божественное видение, главный объект ритуала в «Книге заклятий», лежит в основе романов о Граале. Это — то самое видение, которого после суровой самодисциплины удостаивается рыцарь, чье главное качество — особая духовная чистота. Более нигде, за исключением «Книги заклятий», не сказано ни слова о том, что подобных видений может сподобиться мирянин. В наиболее ранних памятниках литературы о Граале присутствуют следы утраченного ритуала, связанного с Граалем, и другие, менее существенные детали. «Книга заклятий» относится к магической школе, провозглашающей одним из главных своих учителей царя Соломона. Не случайно рыцари приплывают к замку Грааля именно на корабле Соломона.

Но «Книга заклятий» также раскрывает одну из реальных тайн материала круга Грааля. В первом варианте истории Грааля, во время беседы отшельника с Персевалем в «Повести о Граале» Кретьена де Труа

«отшельник прошептал ему на ухо святую молитву, повторяя ее вновь и вновь, пока бедный юноша не выучил ее наизусть. В этой молитве звучали многие из имен Господа нашего, в том числе и самые величайшие и грозные, которые язык человеческий не должен произносить, за исключением страха смерти. И когда отшельник учил Персеваля молиться, он строго запретил ему упоминать эти имена, за исключением случаев крайней опасности».

«Тайные имена» Господа нашего — идея в высшей степени необычная, даже для конца XX в. На «Книгу заклятий» я наткнулся случайно, опрашивая эрудитов-богословов, а также филологов-литературоведов, известно ли им что-либо об этих тайных именах. Мне так и не удалось ничего найти по этой теме в рамках христианского контекста. Точнее сказать, нечто подобное мельком упоминалось в поздних латинских текстах, созданных после перевода на латынь древнееврейского мистического учения, известного под названием каббала, но это никак не было связано с Божественным видением в том виде, в каком это описано в «Книге заклятий».

Ясно, что эта гипотеза придает осмысленный характер различным элементам традиции Грааля, столь интересным для нас. Кроме того, она позволяет предположить, каким мог бы быть финал неоконченной поэмы Кретьена — финал, сохранившийся только в «Поисках Святого Грааля». Грааль — это некая совокупность тайных преданий в Церкви, традиции ритуальной магии, известной лишь избранным и представляющей собой некое не-апостольское предание. Кретьен, само имя которого означает «христианин» и, возможно, является nom de plume[454], сознавал, что эти знания могут быть вполне безопасно изложены в форме любовного романа, в котором их смогут понять лишь посвященные. Все прочие, не принадлежащие к кругу избранных, прочтут это как рыцарский роман с сильно выраженным моральным элементом. Книга, которую передал Кретьену Филипп Фландрский, по-видимому, представляла собой сочинение, аналогичное «Книге заклятий» и написанное в форме латинской аллегорической поэмы. Концовка этой поэмы могла подсказать Персевалю ответ на вопрос: «Кто вкушает из Грааля?» Ответ вполне естественный: «Те, кто знает его истинную природу». Пресловутые «тайны Грааля», которые так боялся раскрыть Робер де Борон и которые скрывались под маской ортодоксальной христианской мистики в романе «Поиски Святого Грааля», удалось сохранить.