Книга Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма - Борис Илизаров

Если во главе партийно-государственного аппарата он оказался в результате интриг внутри Политбюро и практически случайно, то дальнейшие события развивались по классической схеме, которую с теми или иными нюансами использовали все диктаторы мира. Заключая череду временных союзов с одними партийными (властными) группировками против других, он в очень короткие сроки «сосредоточил в своих руках необъятную власть» (так написал Ленин в известном «Письме к съезду»). А ведь сказано было: «Любая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Почти все известные в истории диктаторы опирались на опыт предыдущих единоличных правителей в их борьбе с другими формами правления. Формы и методы диктаторской власти развиваются и оттачиваются по мере развития цивилизации, точно так же, как совершенствуются, например, формы демократии, теократии, олигархии или тоталитаризма и т. д., о чем уже говорилось вначале книги. Не случайно Сталин именно в эти годы особенно много читал исторической литературы, проявляя заметный интерес к деяниям тиранов, диктаторов и узурпаторов. Тогда его интересовали не методы захвата (власть-то уже в его руках), а их способы пожизненного владения властью, способы их самооправдания, когда они приписывали себе права на жизнь подвластных людей и оценки историков (потомков) на этот же предмет.

Сталин получил в наследство от ленинского Политбюро систему контроля над обществом нового, особого качества. Помимо обычных управленческих и хозяйственных функций, советская система правления приобрела совершенно новые элементы: государственную партию; особо мощную тайную полицию, способную контролировать чуть ли не каждого гражданина; массовую рабоче-крестьянскую армию, лишенную кастовой чести. Необычность такой системы заключалась еще и в том, что каждая из этих сил контролировали друг друга через взаимное прорастание друг в друга. Партия имела свои ячейки во всех силовых структурах, в армии и госаппарате; спецслужбы имели своих осведомителей и особые подразделения в армии, партии и госаппарате на всех этажах; армия выполняла не только задачи внешней обороны и нападения, но и внутригосударственные, карательные функции. А всех их контролировала небольшая группа партийных лидеров, что придавало партийным органам значительный приоритет перед другими «силовиками». Обладая огромной властью, члены Политбюро все же не представляли собой группу диктаторов или охлократов. После смерти Ленина эта форма правления стала отдаленно напоминать правление Директории времен Великой французской революции. Но стоило только одному из членов Политбюро оттеснить другие ключевые фигуры этой верхушечной власти, как он без лишних усилий и военных переворотов становился диктатором нового, невиданного типа.

К концу 20-х годов Сталин лично распоряжался уже не только всей мощью бюрократического аппарата, но и вооруженными силами, органами госбезопасности и партии. Последнее было особо важным, так как партия осуществляла не только формирование единой идеологии, но и создавала особый духовный и моральный климат в стране. Кто владел партией, тот владел моралью (совестью) и получал возможность манипулировать чувствами граждан. Началась беспрецедентная ломка глубинной общечеловеческой морали советских людей путем пропагандистского жонглирования полюсами «добра-зла». Так, без особых усилий Сталин оседлал красного «дракона о трех головах», покорив с его помощью, и физически и духовно, собственный народ. Мне достоверно известно, что на первых порах Сталин искренне предполагал без помех со стороны оппозиции и быстрыми темпами единолично осчастливить свой народ, построив для него земной рай, то есть «социализм в одной, отдельно взятой стране». Но те мероприятия, которые он при отсутствии государственного таланта и доброй воли насильственно провел (партийные чистки, коллективизацию, индустриализацию и культурную революцию) стали злой насмешкой над демократическими и социалистическими преобразованиями в заждавшемся истинного обновления обществе.

Устраняя своих реальных и мнимых оппонентов, он довольно быстро заболел обычной болезнью диктаторов — страхом за собственную жизнь и опасениями потерять сладостность абсолютной власти. Год от года эти страхи нарастали и толкали к наращиванию репрессий, которые в свою очередь приводили к сгущению атмосферы страха. Гордыня заурядной личности, получившей в свои руки бесконтрольную и необъятную власть, привела к страшнейшей социальной катастрофе за всю историю человечества. По своим последствиям она сопоставима с катастрофой, в которую вверг Германию Гитлер. И тот очаровал немцев своим специфическим обаянием зла. Сила этого обаяния ужасает.

Бытовая человеческая гордыня всегда порождает культ: в семье, в небольшом сообществе, в собственной душе. Но люди, внезапно овладевшие необъятной властью, загораются сатанинской гордыней, толкающей их к неукротимому самообожествлению. На протяжении всех тридцати лет правления Сталин сознательно и планомерно выстраивал культ собственной личности как «гения всех времен и народов». Главными орудиями подобного строительства стали ужас и страх, которые он наводил на своих собственных сограждан и которые очень быстро парализовали всякие позывы к сопротивлению. Ужас внушался грубо сфальсифицированными «открытыми» политическими процессами, массовыми расстрелами по приговорам внесудебных органов, «разнарядками» на массовые аресты и репрессии, спускаемыми с самого верха. По самым скромным подсчетам сталинских чекистов, за годы его правления было репрессировано более 3,3 миллиона человек. Эти цифры не внушают доверия, но и такие людские потери сопоставимы с потерями в крупномасштабной войне. Страх, который примерно каждые десять лет достигал очередного пика, теми же волнами поднимался, когда по прямому указанию Сталина забивали до отказа все новые и новые фабрики смерти и лагеря рабского труда системы ГУЛАГа. Страх, пропитавший всю общественную жизнь, многочисленные идеологические кампании, «промывавшие» не столько мозги людей, сколько освобождавшие их затравленные души от моральных запретов и табу, превращал людей в массовых истериков, мазохистов и доносителей, все более и более влюблявшихся в своего «вождя и учителя». К этому надо добавить изнуряющий труд и скудость существования. Все способствовало притуплению общечеловеческого механизма восприятия добра и зла у людей, живших в творимом вождем мире. Но нет и не будет в мире силы, способной разрушить или извлечь из человеческих душ моральный императив. Насилие над ним ведет к распадению личности, а насилие над массовым сознанием приводит к коллективным психозам. К концу правления Сталина его культ личности подпитывался уже не только голым ужасом и страхом, а выраставшими из них суррогатной «любовью» и «уважением». Образ нового Ивана Грозного поднялся из преисподней, наполняя души народов СССР ликующим восторгом. И этот новый образ царя был вызван из бездны лично Сталиным. Кульминация восторга совпала с победой в Отечественной войне, потери от которой затмили страдания и ужас репрессий. Остроносая маска белокительного генералиссимуса и золото звезд на его погонах прикрыли позор двухлетних поражений и двадцативосьмимиллионную жертву. Ни одна страна в мире не потеряла такое количество жизней, сколько потерял СССР за годы властвования Сталина.

Но это очарование злом вскармливалось и другими средствами. Из них наиболее важными были прельщение особым, «идеальным» образом личности Сталина и картинами будущего «коммунистического» общества. Именно с интуитивного неверия большинства в коммунистическое будущее, построенное сталинскими методами, началось разрушение его империи как идеи. Однако когда Хрущев на ХХ съезде КПСС слегка приподнял завесу, скрывавшую реальности культа Сталина, то мир ужаснулся, но большинство наших сограждан ни на минуту не задумались о своей прямой и косвенной сопричастности к источнику зла.