Книга Тайная жизнь Сталина. По материалам его библиотеки и архива. К историософии сталинизма - Борис Илизаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А пока между добром и злом существует диалектическая связь, но это не связь по типу перелива одного в другое и обратно. Это связь, к которой стремится добро, ради нивелировки, «снятия» ярости исторического зла. Зло же по мере исторического развития человечества стремится к радикальному отчуждению от добра. По этому поводу современный французский философ Ж. Бодрийярд размышляет так: «В то время, как Добро предполагает диалектическую связь со Злом, Зло базируется на самом себе, на полной несовместимости с Добром. Зло, таким образом, оказывается хозяином положения. И принцип Зла, господство вечного антагонизма, одерживает триумф» [643].
С моей точки зрения этот триумф всегда временный, по крайней мере, до тех пор, пока добро жизни не потеряет способности «обволакивать» персонифицированное зло, удерживая его в общем поле.
Как только мы пытаемся рассказать, как в конкретной исторической ситуации то или иное действие, решение или явление воплощаются в светлом или темном секторе морального поля, мы попадаем в тупик. Исторический контекст, в котором совершается выбор, бесконечно изменяет ситуацию, поскольку сам контекст — это часть исторического процесса и он сам формируется в той же системе моральных координат. Как в королевстве кривых зеркал улыбка красавицы отражается рядами жутких ухмылок, так от исторического контекста отражаются факты, каждый из которых порождает неограниченное количество вопросов, которые, в свою очередь, ставят очередные вопросы, и так до дурной бесконечности. Верными или ошибочными были решения Сталина во взаимоотношениях с Гитлером в предвоенные годы, включая подписание Пакта о ненападении? Ответ на любой из таких вопросов (а их множество) порождает череду национальных, классовых, конфессиональных или клановых исторических бухгалтерий, которые попеременно предъявляют встречные счета своим контрагентам: «наш» счет в ответ на «их» счет, и так до бесконечности. Скучная и не добрая эта бухгалтерия, ведомая век за веком в угоду сиюминутным потребностям эгоистичных политиков и записных идеологов от науки. Человеческой бухгалтерии добра или зла быть не может, а есть только понимание истинно доброго и истинно злого. Счет же ведется мимо нашей воли.
По поводу того, что считать добром, а что злом, высказано огромное количество мнений. Мне ближе всего релятивистская точка зрения, очень удачно сформулированная Л. Толстым, который размышлял так: «Сознавать себя можно определенной формы куском льда и водой. В первом случае солнце — зло, во втором — величайшее благо» [644].
Но мы сознаем себя живыми существами, и поэтому для нас абсолютное благо — это жизнь, а зло — то, что ей противостоит.
Добро — это то, что всеми людьми на земле и в прошлом, и в настоящем, и в будущем всегда принималось, принимается и будет приниматься за истинное сокровище, за высшую ценность, которой тем не менее владеют все люди. Тот, кто отнимает это сокровище, совершает зло. Самой большой ценностью для всех людей на земле является жизнь, и поэтому общечеловеческое благо, истинное добро есть то, что дает, поддерживает и преумножает жизнь. Для человека жизнь — это единство физической, духовной и интеллектуальной составляющих; это все, что развивает и расширяет сферу жизни.
Истинное зло — это то, что мешает жизни, то, что причиняет смерть. Не смерть сама по себе есть зло, а именно то, что является ее причиной, подобно змею-искусителю в райском саду. Человек, причиняющий страдания или смерть, есть источник и проводник зла. Политика Сталина (и не только его, конечно) объективно способствовала развязыванию Второй мировой войны с ее миллионами убиенных, не говоря уже о жертвах «политических» репрессий и жертвах «великих» социальных преобразований.
В человеческом мире добро не симметрично злу. Две половины единого морального поля не равны ни в количественном, ни в качественном, ни в сущностном отношениях. Жизнь как высшее проявление добра является достоянием всех, поэтому добро растворено во всех людях и присутствует даже в злодеях, как дыхание жизни (Бога). Поэтому в процессе исторического развития добро возрастает вместе с ростом жизни и всего того, что обыденно-необходимо для ее поддержания и развития. В свою очередь, зло персонифицировано, экстраординарно, и, в отличие от добра, оно слабо разлито во всем человечестве, но легко концентрируется в отдельных личностях или группах личностей, которые втягиваются в орбиту зла. Тем не менее зло, достигая необычайно высокой концентрации в отдельных людях и исполнителях их злой воли, все равно не может достичь таких масштабов, как добро жизни во всех ее проявлениях, в повседневных заботах, в детях, в труде, а главное, в любви. Только поэтому сила добра неодолима даже самой могущественной, гениальной злой волей (гордыней!), миллионными армиями, изощренной техникой угнетения, порабощения и насилия. Однако зло имеет свою сильную сторону. Это его особая эстетика, это очарование зла (или очарование злом), которое тем сильнее, чем страшнее и чудовищнее насилие. Под очарование зла подпадают не только те, кто прямо содействуют источнику зла, но часто и сторонние наблюдатели, а главное, его жертвы. Очарование злом зарождается из противоестественных, извращенных чувств, когда страх рождает восторг, боль переходит в удовольствие, отвращение вызывает болезненную любовь. К этому следует добавить тоску вечно незрелых душ по сильному и беспощадному (беспощадному по отношению к другим, разумеется) покровителю. Сталинизм (как и вообще — вождизм) — наглядный пример последнего тезиса даже в наши дни.
Большое зло обладает такого рода очарованием, которое на годы, а иногда и на века сохраняет свое обаяние. Не имея возможности остановиться, пусть кратко, на самых мрачных и характерных проявлениях зла в истории человечества, затронем наиболее важную сферу для коллективной жизни людей — концентрат зла в сфере государственной деятельности на примере культа Сталина.
Как и все люди на земле, Сталин не был прирожденным злодеем. До тех пор, пока он не попал в самый центр советской политической власти, мера зла и мера добра, которой он отмерял свою дореволюционную жизнь, мало отличалась от той, которую позволяли себе люди его круга: семинаристы духовного училища в Тифлисе, революционеры-подпольщики, потом лидеры большевистской партии, захватившие власть в стране и развязавшие Гражданскую войну. Правда, все этапы этого пути сопровождались творением все большего зла, а революция и Гражданская война повязали его, как и всех участников, большой кровью. До середины 20-х годов ХХ века его мера добра и зла была примерно равна мере других политических лидеров второго ряда как со стороны красных, так и со стороны белых. Первый ряд, без сомнения, занимали Ленин, Троцкий, Колчак, Деникин и др., втягивавшие значительные массы сограждан в братоубийственную бойню. Личное и по-своему уникальное падение Сталина началось в тот момент, когда волею случая был сделан первый шаг к формированию из заурядной, малообразованной и неразвитой личности одного из самых кровавых диктаторов в истории человечества.
