Книга След грифона - Сергей Максимов

– Хайль Гитлер! – приветствовал Фогель генерала, в очередной раз поставив Пула в идиотское положение.

«Да здравствует Гитлер!» – никак не хотелось произносить русскому по происхождению генералу. Но приходилось отвечать, при этом мысленно произнося другое, чисто русское выражение.

– Хайль, – приветствовал генерал гостя, успев, как всегда, подумать: «Хрен с ним, с Гитлером, – хайль!» Адъютант, понимая, что сейчас не до доклада, встал и молча, понимающе смотрел на генерала.

– Прошу, – пригласил Пул Фогеля в свой кабинет.

Кабинеты большинства финских генералов были примечательны тем, что во многом копировали кабинет Верховного главнокомандующего Маннергейма. В кабинете Маннергейма в отличие от его современников-политиков все стены до потолка занимали шкафы, полные книг, по самым различным отраслям человеческих знаний. Была там и лестница-стремянка, чтобы можно было дотянуться до верхних книжных полок. При этом на людях барон утверждал, что не прочел в жизни ни одной книги. Кокетство аристократа, да и только! В кремлевском кабинете Сталина было только полное собрание сочинений Ленина. Это, по мнению хозяина, должно было свидетельствовать о его приверженности ленинским принципам руководства. В многочисленных кабинетах Гитлера не было никаких книг, кроме его собственной книги «Майн кампф». Кабинет Пула представлял собой уменьшенную копию кабинета главнокомандующего. Книг также было очень много. Но вот портрет барона в кабинете этого генерала был примечателен. Он являлся копией портрета работы Ильи Репина, на котором барон был изображен в парадной форме лейб-гвардии его императорского величества Кавалергардского полка русской армии. Барон был в мундире, в высокой кавалергардской каске, украшенной серебряным двуглавым орлом. Подлинник этого портрета находился в это время в московской квартире возлюбленной барона, бывшей балерины Большого театра Екатерины Гельцер. Письмо ее, адресованное барону, днем раньше было привезено в Хельсинки Суровцевым. Но ни Пул, ни сам барон об этом еще не знали.

– Господин генерал, причина моего визита к вам – событие чрезвычайное. Вы должны поднять по тревоге вверенные вам службы и оказать всемерную помощь представителям великой Германии, – высокопарно начал Фогель.

Пул достаточно буднично отреагировал на столь серьезное и тревожное начало разговора:

– Что произошло?

– Позавчера из Кеми в Хельсинки с фельдъегерской почтой выехал обер-лейтенант Лисман с водителем. В назначенный срок машина в Хельсинки не прибыла. Мы сразу же обратились в полицию и жандармерию. Выяснили, что машина благополучно миновала все посты комендатур. Но в посольство фельдъегерь не явился. Два часа назад машина была обнаружена вашей полицией. Ни Лисмана, ни его водителя в ней не оказалось.

– Почему вы сразу не обратились ко мне?

– Но вы-то должны понимать, что в пропаже фельдъегерской корреспонденции так просто не признаются.

«Врут сны. Если собака во сне – это друг, а друг – это Фогель, то избавь Боже от таких друзей», – подумал Пул. Неясное предчувствие сверхнеординарных событий, казалось, не обмануло генерала. Это была не просто неприятность. Это был серьезный инцидент в отношениях двух союзных государств. Пусть этот союз был вынужденным для Финляндии, но союзнических обязательств никто не отменял.

– Нам что теперь, передвигаться по территории союзного государства в сопровождении охраны? – точно читая его мысли, пошел на обострение разговора Фогель.

– Подождите, Франц, – попытался миролюбиво урезонить Фогеля генерал. – А не мог ваш офицер заночевать у какой-нибудь очаровательной финки? Загулять, в конце-то концов?

– Это финский или русский лейтенанты могут, как вы выразились, «загулять», – как отрезал Фогель. – Офицеры вермахта во время службы не загуливают! И вы это прекрасно знаете.

Пул действительно знал, что немецкий фельдъегерь скорее умрет, чем позволит себе отвлечься хоть на минуту от своих служебных обязанностей. Хотя это касается фельдъегеря любой национальности. Не те это люди. Надо искать пропавших.

– С этой минуты начинаем совместные поиски, – объявил Пул. – Скоординируйте наши действия с моим заместителем. Я же поднимаю на поиски всю нашу агентурную сеть. Финляндия не та страна, в которой бесследно теряются немецкие офицеры. Уверяю вас, найдем, чего бы это нам ни стоило!

Ровно через час, в самом прескверном душевном состоянии Пул вышел из здания и направился к поджидавшему его автомобилю. Ему предстояло докладывать о случившемся событии самому главнокомандующему. Дело было весьма и весьма серьезное. Водитель, открыл перед ним не заднюю дверь, как это было однажды раз и навсегда заведено, а переднюю. Пул сначала оторопел от неожиданности и собрался было отчитать Петра. Но на то он и генерал контрразведки, чтоб не пропускать никакой мелочи в поведении окружающих людей.

– Что-то случилось, – не спросил, а вслух предположил генерал.

– Так точно, ваше превосходительство. Пожалуйте сюда.

Генерал, зная своего водителя не один десяток лет, понял, что случилось еще что-то такое, о чем ему предстоит сейчас узнать. И это случившееся, почему-то подумалось ему, тоже не принесет никакой радости. Уже находясь в салоне, водитель молча протянул ему записку. Генерал так же молча развернул ее. Прочел. Он ожидал всего, чего угодно, только не этого. «Срочно нужна встреча. Мирк». Содержание записки закружилось в сознании, выхватывая из него вихрь воспоминаний.

– Поезжай. Рассказывай, – приказал он.

Машина плавно тронулась с места. Петр рассказал о встрече с финским унтер-офицером русского происхождения, о разговоре с ним, а также о том, что на всякий случай условился о встрече с этим унтером в районе городской ратуши.

– Как давно это произошло? – спросил Пул.

– Как только вы вошли в управление. Я так думаю, он поджидал нас где-то поблизости.

– Дай подумать, – только и сказал Пул.

А поводов для раздумий было более чем достаточно. «Поджидал», – сказал Петр. Значит, пошедший на контакт с ним человек знает его, Пула, в лицо. С другой стороны, он не бросился к нему, а предпочел действовать через водителя, что свидетельствовало как об осторожности, так и об обдуманности его поведения. Мирк! Он был знаком только с одним Мирком в своей жизни. И этот Мирк – его командир по русско-германской войне капитан Мирк-Суровцев. Он же генерал-майор белой армии Мирк. Но надо было теперь объяснить его появление здесь с вещами, которые не поддаются объяснению. Сам исход Гражданской войны в России не предполагал появление Мирка-Суровцева здесь, в Хельсинки, спустя столько лет. Да еще во время новой русско-немецкой войны. За его появлением здесь вряд ли может стоять частная инициатива. Такие путешествия из одной воюющей страны в другую по силам организовать только при поддержке государства. А он еще и не один. А если так, то Мирк-Суровцев опять, как и в ту, прошедшую войну, – разведчик. Мысли о том, что его бывший командир не русский разведчик, Пул даже не допускал. Он живо вспомнил многие и многие боевые переделки того времени, когда Мирк-Суровцев был капитаном, а он, финский генерал Пул, был подпоручиком русской армии Пулковым. Вспомнил их рейды по тылам австро-венгерской армии с многочисленными захватами старших вражеских офицеров и штабных документов. «Итак, Мирк – разведчик. Но почему этот разведчик ищет контакт с финской контрразведкой? Выяснить это можно только при встрече. Значит, нужно идти на контакт в любом случае». Но что больше всего не нравилось генералу – он невольно связал исчезновение немецкого фельдъегеря с появлением своего давнего сослуживца. Слишком уж это было похоже на то, что они вдвоем проделывали на русско-германском фронте в ту войну. Хотя глупо охотиться на немецких фельдъегерей, желая при этом встречи с финской контрразведкой. «Случайное совпадение? Все может быть!» Но что-то говорило Пулкову-Пулу, что два этих события взаимосвязаны. Положение было более чем сложное, учитывая, что немцы были бы только рады побеседовать с Мирком-Суровцевым. И уже поэтому, решил Пул, ему нужно идти на контакт. «Вот тебе и сон про собак!» – досадливо поморщился Пул.