Книга Эксплеты. Совет Девяти - Ирина Фуллер

– Впервые вижу, чтобы вы плакали, – произнес он и, кажется, сам удивился, что сказал это. – Прошу прощения, но я много раз ждал, что вы ударитесь в рыдания, и, так как этого не происходило, решил было, что вы вообще никогда этого не делаете.

Омарейл не поняла, смеялся он над ней или был серьезен. Сердито смахнув слезу, что покатилась по щеке, она язвительно ответила:

– Обычно и не делаю. По пальцам могу пересчитать, когда я плакала.

– Так и думал, – кивнул Даррит, – чувствуется, что есть в вас что-то безумное.

Ей все больше казалось, что собеседник не шутил.

– Я думал об этом, – продолжил Норт, созерцая проплывающий мимо замок, освещенный дневным солнцем, – ваша изоляция не могла пройти бесследно. На первый взгляд вы кажетесь совершенно нормальным человеком, но при более близком знакомстве становятся очевидны некоторые отклонения.

Омарейл сложила руки на груди.

– Это какие же?

– Я уже говорил об очень сдержанной мимике, – начал перечислять он. – Ваши глаза немного компенсируют это, выдавая эмоции, но лицо во время разговора часто остается неподвижно. Никак не возьму в толк, как вы научились закатывать глаза.

– Мне кажется, Севастьяна научила меня, – неожиданно отозвалась принцесса. – Я и не помнила об этом, пока ты сейчас не поднял тему. Она жаловалась мне, что ее ругали за закатывание глаз, и я попыталась сделать это. Я вспоминаю, как много мы тогда смеялись. А потом, кажется, я просто переняла привычку. Меня тоже начали ругать за нее, и, вероятно, это только упрочило мое желание так делать.

Даррит повел рукой – жест, очевидно, означающий «что и требовалось доказать».

– Во-вторых, вы практически не жестикулируете, и, когда ваша речь эмоциональна, это выглядит необычно.

– Ну да, куда нормальней выглядит это твое бряканье карандашом по столу, – Омарейл начала ритмично стучать пальцами по борту лодки. – Кто был похож на настоящего психа, так это ты на уроках.

Он чуть усмехнулся.

– Кстати, в последнее время я за тобой этого не замечала, – отметила она. – Кажется, отсутствие преподавательской деятельности в жизни положительно влияет на твое состояние.

– Я намерен вернуться в школу, – упрямо заявил Даррит, будто Омарейл только и делала, что пыталась отговорить его от этого. – В-третьих, – продолжил Норт, – некоторые ваши решения и действия поражают хладнокровностью. Вы эмоциональны и контролируете себя с трудом, но иногда кажется, что просто ничего не испытываете. Иначе это обязательно было бы видно.

Омарейл подозревала, что он опять говорил о Белории. Что ж, иногда она действительно будто прятала свои чувства в коробку. Нужно было просто не открывать крышку.

– Ты тоже вечно как будто всем недовольный. Но это же, наверное, не так. Хотя бы иногда тебя должно все устраивать. Может, у тебя просто лицо такое? А в душе ты ликуешь?

– Нет, я действительно обычно всем недоволен. – Она снова не поняла, было ли это шуткой.

Они чуть помолчали.

– И вот оказывается, что вы не плачете, – заключил Даррит.

– А ты когда плакал в последний раз? – возмутилась Омарейл.

– Я – другое дело.

Она скептически скривила губы.

– Я не принимаю ничего из того, что ты сказал, – заявила принцесса. – Может быть, я не размахиваю руками, когда разговариваю, и не кривлю постоянно лицо, и, да, может быть, это связано с проклятьем. Но это не говорит о моей ненормальности. Держать свои чувства при себе, как я заметила, имеют привычку многие. И слезы льет далеко не каждый. Думаешь, когда в последний раз плакала Буря, например?

– О, я уверен, что и она немного не в себе, – прошептал Даррит, и ворчливое настроение Омарейл как рукой сняло.

Она захихикала. Буря, стоя у штурвала, не слышала их разговора из-за ветра и шума мотора, смешанного с плеском воды. Принцесса же внимательно посмотрела на спину женщины. Та действительно вернулась к ним какой-то другой. После недели отсутствия она накануне вечером присоединилась ко всей компании, и Омарейл долго не могла понять, что было не так. Только на следующий день, во время путешествия из Фортосдора, принцесса осознала, что в Буре пропала ее прежняя воинственность. Будто лодку вела не пиратка, а обычная дама, решившая совершить морскую прогулку.

Во время обеда Омарейл тихо спросила у Пилигрима, что случилось с Бурей, но тот очень спокойно ответил, что не имел понятия. Тогда принцесса подозрительно сощурила глаза.

– Вы помирились? – спросила она.

Пилигрим дернул плечом.

– Займитесь своими делами, – буркнул он, а затем попытался смягчить ответ невнятным: – Ваше Высочество.

Омарейл не стала лезть с расспросами. Буря и Пилигрим почти не разговаривали и даже будто бы нарочно избегали друг друга. Их поведение можно было счесть за прекращение боевых действий, но не за перемирие.

Когда они уже подплывали к пристани в Лунных бликах, принцесса вдруг обеспокоенно произнесла:

– Норт, а где мы остановимся?

Он перевел на нее задумчивый взгляд.

– Сова может знать, что меня сопровождаешь именно ты. Мы так и не смогли выяснить, известно ли ей о твоей помощи, но папа-то точно знает, а значит, может, и она. Что, если люди Совы поджидают нас в твоем доме?

– Разумеется, это очень вероятно, – кивнул Даррит. – Поэтому я планировал провести дни до Совета в другом месте. Пилигрим любезно предложил нам пожить у него на секретной квартире.

Улица Доблести находилась к северу от Театральной площади и состояла сплошь из двух- и трехэтажных домов. Каждый был окрашен в собственный цвет – желтый, персиковый, розовый, серый – и имел крутую крышу с красной черепицей. На первом этаже у многих располагались лавки и кафетерии, а на верхних – квартиры. В одной, прямо у Королевского канала с зеленой водой, время от времени жил Пилигрим. Чтобы попасть туда, «Сестра» прошла мимо Лунных бликов, обогнула бухту и вошла под небольшой мост. Через несколько минут Буря пришвартовалась у лестницы, вырубленной прямо в стене каменной набережной, по ней трое пассажиров поднялись на тротуар.

Омарейл успела лишь обернуться, а Буря уже развернула лодку и в мгновение ока скрылась из виду.

– Пока… – пробормотала она чуть растерянно.

Что-что, а назвать Бурю сентиментальной язык бы ни у кого не повернулся.

Пилигрим и Даррит молча посмотрели пиратке вслед, а затем, подхватив вещи, отправились к ближайшему дому оливкового цвета.

Квартира гвардейца состояла из трех комнат – кухни, спальни и чего-то, что, вероятно, должно было быть гостиной. Правда, здесь не было ни дивана, ни чего-либо еще для приема гостей. Эта комната была завалена одеждой, гантелями разного размера, книгами и напоминала скорее кладовку.

– Возьму у соседей тахту, – пробормотал Пилигрим, расчищая ногой место на полу.