Книга Паргоронские байки. Том 1 - Ксения Рудазова

Отец никогда его не пропускал. Он не слишком-то часто покидал усадьбу, но каждую весну, накануне Бумажного Волка, непременно отправлялся в Валестру – на четыре или семь дней, а в 1438 году, наверное, и на все десять. Но этого я точно не знаю – я родился годом позже того фестиваля, на котором Хаштубал Огнерукий получил Бриара первой степени.

В тот раз отец отправился на четыре дня. Это был 1454 год, фестиваль проводился стандартный, и премию Бриара вручали только одну – третьей степени. Если мне не изменяет память, в тот раз ее получила Маденка Ижи. Мы с Оллинией были там, на трибунах.

И мои родители тоже были. А кроме них – еще тридцать тысяч индивидов... так, стоп, погодите-ка. Если это было на церемонии вручения премии Бриара, то это было не в день Бумажного Волка. Это было в день Железного Волка, на четвертые сутки фестиваля... слушайте, извините, что путаюсь в деталях. Я стараюсь, но... ладно, ладно, не смотрите на меня так, я сейчас продолжу.

Так вот, я подозреваю, что отец втайне надеялся сам получить Бриара, потому и являлся на фестиваль железно, каждый год. Он ведь был профессором – и незаурядным. Эти его шершни... о моем папе можно много чего сказать, но обвинить его в бесталанности не посмел бы никто.

Честно говоря, меня даже немного удивляет, что лауреатом он так и не стал... возможно, конечно, дело в его неприятном характере, но вообще-то лауреатами становились мудаки и похлеще. Ученый совет не всегда бывает абсолютно беспристрастен, но они очень стараются оценивать исключительно заслуги. Не принимать во внимание личные качества.

Ладно, неважно. Может, отец все-таки был менее одарен, чем мне тогда казалось. Родители часто кажутся детям этакими всесильными божествами. Мы слишком зависим от них и порой не замечаем, что они самые обычные люди, с обычными человеческими слабостями.

И речь сейчас вообще не о том. Речь о том, что несмотря на тридцать тысяч зрителей на трибунах, отец каким-то образом разглядел нас с Оллинией.

Я его в этот момент не видел и не знаю, какое у него было выражение лица. Но могу себе представить. Судя по тому, что он высказал мне потом – крайне недоброе.

Мама вернулась в усадьбу тем же вечером. А вот отец, к моему великому удивлению, на следующий день нанес мне визит. Школяров из Мистерии родные навещают не так уж редко, так что мои соседи по комнате ничего странного в этом не заметили. А вот я...

- Кто тебе эта юная особа? – сразу взял быка за рога отец.

- Сокурсница, - неохотно буркнул я.

- Просто сокурсница или нечто большее?

- А что? – отвел я взгляд.

Я не собирался с ним откровенничать. Ну в самом деле – кто он мне такой?.. ах да, отец. Ну все равно, моя личная жизнь – это моя личная жизнь. А он еще и сразу взял неверный тон.

- Я хочу знать, чего от тебя ожидать, - сухо ответил отец. – Тебе почти шестнадцать. Ты близок к брачному возрасту.

- Чего?.. – заморгал я.

- Ты слышал меня. Я хочу быть уверен, что ты не свяжешь жизнь с неподходящей партией.

- А что не так с Оллинией?! – возмутился я.

Я на тот момент правда не понял. Мне-то казалось, что она очень даже подходящая партия. Одного со мной возраста, будущая волшебница, одна из лучших на потоке... наполовину эльф, к тому же.

Оказалось, что именно в этом и состоит проблема. Отец медленно и внятно объяснил мне, что полуэльфы стерильны. А это значит, что внуков у него не будет. И род Дегатти загнется.

- Папа, у тебя еще пятеро детей! – вспылил я.

Он только поморщился и отмахнулся. Все мои старшие братья и сестры на тот момент уже покинули родовую усадьбу, и отец, как я слышал, практически не интересовался их жизнью. Только бедная Ярдамила все еще жила с родителями, ходила в школу для немогущих и очень радовалась, когда я приезжал на каникулы. Достигнув совершеннолетия, она уедет в Нгелту и станет одним из лучших кондитеров в мире, но на моих родителей это впечатления не произведет.

- Можно спросить? – вмешался Янгфанхофен. – Ты все еще общаешься с сестрой? Или она уже в Шиассе?

- Она умерла в прошлом году, - неохотно ответил Дегатти. – Ей было семьдесят восемь – весьма преклонный возраст для неволшебницы. Я был на похоронах, если тебе интересно.

- Что не так с Янфаром, Мазирой, Тиком, Астаной, Ярдамилой? – повторил я вопрос. – Я понимаю, к чему ты клонишь, но почему ты так уверен, что мои дети точно будут одаренными, а на их потомстве можно заранее ставить крест? Способности часто проявляются через одно или несколько поколений! Вот хоть председатель Локателли...

- Мы династия Дегатти, - сверкнул глазами отец. – Династия волшебников. У нас не может быть через поколение. Или несколько. Главой дома всегда должен быть маг. Я – глава дома. Ты – мой наследник. После моей смерти ты получишь усадьбу...

- Глава дома – дедушка. Он все еще жив, вообще-то.

- Не перебивай меня. И у тебя устаревшая информация. Кстати, похороны послезавтра.

- Дедушка умер?! – разинул рот я. – Когда?!

- Позавчера.

- А вчера ты сидел и смотрел закрытие фестиваля?! И ничего не сказал мне?!

- Я говорю тебе об этом сейчас. Не уходи от темы. Какие у тебя планы насчет этой полуэльфки?

Я ответил что-то невпопад. Меня словно камнем по голове ударили. Я только что узнал о смерти любимого деда, а отец требовал немедленно разъяснить мои матримониальные планы.

Дичь какая-то. Идиотизм.

Именно в этот момент я впервые заподозрил, что моего отца настиг один из самых частых недугов волшебников – безумие. Все-таки он на протяжении многих десятилетий был в постоянном ментальном резонансе с роем шершней. Тысяча злобных насекомых, поколение за поколением.

В общем, я тогда попросил отца уйти. Но до скандала дело не дошло. Я был слишком раздавлен смертью дедушки, чтобы думать о чем-то еще.

С Оллинией я в тот день не виделся. И на следующий тоже. Я сразу помчался в деканат и взял три выходных по семейным обстоятельствам. Узнав о смерти профессора Айзы Дегатти, мне дали эти выходные без разговоров.

Наша усадьба далеко от Валестры. Конечно, Мистерия – остров, но остров очень большой. И Валестра – на северо-восточном берегу, а усадьба Дегатти – на юго-западном, рядом с Радужной бухтой.

Ну как рядом... до моря вспашек десять. Пешком – часа два топать. Но мы пешком-то обычно и не ходили, так что ерунда.

В той области Мистерии вообще много усадеб старых семей. Там очень красиво, много озер, водопадов и маленьких речек. Все покрыто зеленью, леса с живописными полянами...

Но от Валестры очень далеко. По меньшей мере вспашек шестьсот. Большой у нас остров, говорю же. Пешком такое расстояние не пройти и за десять дней, так что я хотел, как обычно, воспользоваться големическим омнибусом. У нас каждый день ходит рейсовый, туда и обратно.