Книга Прикосновение - Колин Маккалоу

— «Как я тебя люблю? Люблю без меры»… — начал он.

Она продолжила:

— «До глубины души, до всех ее высот…»

— «До нужд обыденных, до самых первых, как солнце и свеча, простых забот…»

— «Люблю как правду — корень всех свобод…»

— «А смерть придет, — закончил он, — я верю, и оттуда тебя любить еще сильнее буду»[8]…

Они надолго замолчали; растопка уже догорала, Ли подложил в камин несколько сухих поленьев, потом сел на прежнее место, положив голову на колени Элизабет и наслаждаясь прикосновениями ее пальцев, перебирающих волосы. Херес стоял нетронутый, сигарета догорела.

— Я уезжаю, — наконец произнесла Элизабет.

Он открыл глаза.

— Со мной или без меня?

— С тобой, но не вместе. Теперь я вольна ехать куда захочу, любить тебя и желать. Но не здесь. По крайней мере не с самого начала. Отвези меня в Сидней, посади на корабль до… Да какая разница! До любого порта Европы, но лучше все-таки до Генуи. Я еду на итальянские озера вместе с Жемчужиной и Шелковым Цветком. Там мы будем ждать тебя сколько понадобится. — Она разгладила пальцем бровь Ли, нежно коснулась его щеки. — Как я люблю твои глаза… Такие необычные и прекрасные.

— А я уже боялся, что все кончено, — признался он, переполненный счастьем.

— Нет, это никогда не кончится, хотя когда-нибудь ты еще об этом пожалеешь. В сентябре мне исполнится сорок.

— Разница в возрасте невелика. Мы будем стареть вместе. Станем немолодыми родителями. — Он вдруг сел и обернулся: — А ты не?..

Она рассмеялась:

— Пока нет, но обязательно буду. Александр сделал мне роскошный подарок, я не могу не отблагодарить его.

Он встал на колени.

— Элизабет, скажи, что мне все это снится!

— Ну, если ты так считаешь. — Она лукаво улыбнулась. — Когда ты сможешь приехать ко мне?

— Через три или четыре месяца. Как же я люблю тебя! Сильнее, чем сказано в стихах.

— И я тебя люблю. — Наклонившись, она крепко поцеловала его и снова откинулась на спинку кресла. — Я хочу, чтобы мы побывали везде, где только сможем. И начали общую жизнь там, где нас не будут преследовать воспоминания. Хорошо бы нам пожениться у озера Комо и провести медовый месяц на одной из тамошних вилл. Конечно, потом мы вернемся домой, но только когда изгоним всех демонов. Дом лишь тогда становится домом, когда он пропитан воспоминаниями. Этот особняк домом никогда не был, но помнит многое. Обещаю тебе, скоро он станет настоящим.

— А Заводь останется нашим тайным убежищем. — Ли поднялся, придвинул поближе кресло и сел в него, смущенно и ласково улыбаясь Элизабет. — Милая, я не верю своим глазам.

— Скажи, ты сможешь уехать отсюда? — спросила она. — Компания справится без тебя?

— Компания живет своей жизнью, она почти самодостаточна. Моим заместителем будет муж Софии, поэтому нам не о чем беспокоиться, — объяснил Ли. — И потом, мир становится все теснее — в том числе и благодаря твоему покойному мужу.

— На достигнутом он бы не остановился. — Она наконец отпила хереса, но от предложенной сигареты отказалась. — Больше не хочу. Налей себе бурбона, дорогой.

— Он мне разонравился. Перехожу на херес.

Ли подложил еще полено в камин, гадая, какой будет жизнь с Элизабет — скорее всего умиротворенным и страстным союзом, полным единением. Чтобы сидеть с ней у камина по вечерам, смотреть ей в глаза и скучать, когда ее нет рядом.

— По натуре я почтовый голубь, — с оттенком удиатения признался он. — Странно, а ведь я провел в странствиях полжизни…

— Хотела бы я увидеть места, где ты путешествовал, — мечтательно произнесла она. — Может быть, на обратном пути из Италии заедем на твои нефтяные прииски в Персии?

Он рассмеялся:

— На мои почти убыточные прииски! Но мы с Александром заранее продумали, как отделаться от них и ничего не потерять. В то время мы осматривали линкор «Маджестик» в Портсмуте. Помню, Александр еще сказал: «Твои мысли я читаю как сигнальные флаги на мачте». А я откликнулся: «Нам незачем объяснять друг другу то, что понимаем мы оба».

— В чем-то ты очень похож на него, — заметила Элизабет с удовольствием. — Идея пришла к вам одновременно?

— Осуществить ее удастся не завтра и даже не в будущем году, но это не так важно. В ближайшие десять — двенадцать лет на британских линкорах появятся турбинные двигатели, работающие на нефти. Если Великобритания и впредь желает оставаться владычицей морей, ей понадобятся боевые корабли с огромными орудиями, толстой броней и скоростью не меньше двадцати узлов. И при этом не изрыгающие клубы дыма. Нефть дает слабый бледный дым, уголь — черную гарь. Но загвоздка в том, милая, что своих месторождений нефти у Великобритании нет. Вот я и решил в самое подходящее время продать компанию «Пикок ойл» правительству Великобритании, что наверняка обрадует шаха. Британский лев защитит его от русского медведя. Впрочем, — помедлив, добавил Ли, — я еще не знаю, какой из двух хищников опаснее.

— Звучит многообещающе, — заметила Элизабет. — Любимый, Александр в тебе не ошибся.

— Александр не ошибся в тебе. Если бы он не выписал невесту из Шотландии, мы с тобой никогда не встретились бы, а об этом мне больно даже думать. Представь, я по сей день скитался бы по миру.

— А я осталась бы старой девой из шотландского Кинросса. Как хорошо, что Александр увез меня за океан. — С ее ресниц сорвалась слеза. — Будь у меня шанс вернуться в прошлое, я бы ничего не стала менять. Кроме судьбы Анны.

На это Ли не ответил, только осторожно сжал ее пальцы.

Глава 4

ЛЕДИ ДОКТОР

Смерть отца сказалась на медицинской карьере Нелл: внезапно у нее снизились оценки, и не потому, что учебе она уделяла меньше сил и времени. Экзамены за четвертый курс она сдала с трудом, преподаватели невысоко оценивали ее знания, напоминая, сколько занятий она пропустила. На пятом и шестом курсах исправить положение не удалось, хотя Нелл знала, что среди однокашников должна по праву быть лучшей. О дипломе с отличием теперь не могло быть и речи, но Нелл сомневалась, что ее завалят на последнем курсе. На всякий случай она недвусмысленно намекала: если ее посмеют завалить на экзаменах, она не постесняется сообщить об этом газетчикам, которые с радостью хватаются за любое известие о дискриминации женщин на медицинском факультете. И она выдержала экзамены и получила диплом бакалавра медицины и хирургии. Ученый совет раскритиковал ее диссертацию по эпилепсии как невразумительную, туманную и не подкрепленную данными клинических исследований. Кроме того, эпилепсия уже давно не значилась в списке наиболее «модных» болезней. Не растерявшись, дочь сэра Александра Кинросса отправила свою работу в Лондон сэру Уильяму Гауэру, спрашивая в письме, достоин ли автор диссертации докторской степени. Она подписалась «Э. Кинросс».